Вся команда любит и уважает Всеволода, но больше всех — он, Василий Никитин. Ведь почти каждый день Всеволод Вишневский занимается с ним: объясняет устройство пулемета, международную обстановку и все прочее, о чем Василий даже понятия не имел.
Василий смотрит в ту сторону, где спит Вишневский. Ишь, разметался и одеяло вот-вот свалится.
Никитин сегодня дневальный. Он бесшумно пробирается среди спящих, чтобы прикрыть Вишневского, но в кубрик врывается резкая дробь звонка.
— Боевая тревога! — кричит Никитин.
На секунду в кубрике повисает настороженная тишина, а потом с коек спрыгивают матросы, хватают оружие, одежду и бегут на верхнюю палубу. Только трапы стонут от топота.
Вместе со всеми — Василий Никитин.
Матросы срывают чехлы с пушек и пулеметов, готовят снаряды и пулеметные ленты и лишь после этого быстро одеваются.
Все это — не только дань традициям военного флота. Это сейчас необходимость: после падения Казани что ни ночь — провокация эсеров или кулацкий налет. Правда, пока в самом городе тихо, но кто может поручиться, что враги революции не попытаются уничтожить или захватить корабли красной флотилии? Ведь было же, что анархисты напали на самого товарища Маркина, арестовали его, увели к себе.
Василий Никитин запомнил ту ночь. Была она безлунная, настороженная. Как и сегодня, притаился Нижний. Было тихо, отчетливо слышался далекий стук колотушек ночных сторожей. Матросы курили на палубе. Вдруг тишину разорвал истошный вопль:
— Братцы!
Крик родился где-то за добротными амбарами. Вахтенный у трапа рванул затвор винтовки, остальные — вскочили, замерли.
Скоро послышались торопливый топот, громкое хриплое дыхание. Наконец появился человек.
— Маркина... анархисты утащили... к себе,—прохрипел он.
Это было неожиданно и невероятно.
— Кого утащили?
— Куда, говоришь?
— Маркина? Анархисты?
— Душа из них вон! — зашумели матросы.
И тут скомандовал боцман Макар Петрович Карпов.
— В ружье!
Зашагал матросский отряд по пустынным улицам Нижнего. Впереди — боцман. Сразу же за его спиной — Всеволод Вишневский и Василий Никитин.
У всех в руках винтовки, на ремнях и в карманах— гранаты, на груди — косым крестом пулеметные ленты.
Шли быстро, порой бежали. Вперед ушла разведка.
Василий Никитин так и норовил выскочить из рядов. Дозволь ему Вишневский и боцман — он бы один побежал к тому дому, который анархисты облюбовали под свой штаб.
Жив ли товарищ Маркин?..
Никитин вспоминал Маркина таким, каким увидел его в тот вечер, когда вместе с матросами пришел записываться в добровольцы: с засученными рукавами форменки, чуть взлохмаченного и потного. Тогда вся команда канонерской лодки «Ваня» грузила снаряды. Вместе со всеми работал и комиссар флотилии...
Вот и штаб анархистов. Двухэтажный каменный дом, ничем не приметный внешне, стоит в окружении купеческих особняков. Все его окна ярко освещены. Как в большой праздник.
Около дома их встретил Ефим.
— Разрешите доложить, товарищ боцман? Маркин живой. Анархия митингует на втором этаже.
— Наши ребята где?
— Там. Велел следить, чтобы Маркина не тронули.
По лестнице, усыпанной шелухой от подсолнухов и прочим мусором, поднялись на второй этаж, задержались в дверях.
В большой комнате сгрудились анархисты — какие-то волосатики в косоворотках, клешники с длиннющими лентами, солдаты, у которых лохматые чубы свисали почти до носа, и прыщеватые юнцы в гимназических шинелях. Они кричали, размахивали кулаками, бутылками и даже наганами. Они наседали на Маркина. А он стоял, прижавшись спиной к буфету, и насмешливо смотрел на беснующихся. Разве только бледнее был, чем всегда. Наган у Маркина анархисты отобрали.
Макар Петрович Карпов выстрелил в потолок. Посыпалась штукатурка. Будто окаменели анархисты на мгновение, а Всеволод Вишневский с братвой уже пробился к Маркину, прикрыл его.
Тут один из анархистов матюкнулся, рванулся к винтовке. Но кочегар Миша Хлюпик навалился на него, скрутил руки, уволок в коридор.
— Наших бьют! — истошно завопил юнец, похожий на гимназиста.
Ефим Гвоздь молча ударил его. Тот, как подрубленный, грохнулся на заплеванный пол.
Тишина. Никакого сопротивления.
Не ожидал Василий Никитин, что Маркина удастся освободить так легко. Он много раз видел анархистов в городе. Какие они всегда были спесивые, громогласные! А сегодня их будто подменили, словно полиняли, выцвели они за эти несколько минут.
Не заметил Василий Никитин, что еще в самом начале заядлые анархисты были прижаты к стенкам штыками матросов с «Вани», что к вискам заправил приросли безотказные матросские наганы.
А Маркин уже застегнул кожанку и сказал спокойно:
— Все барахло, которое здесь есть, как незаконно добытое, конфисковать в пользу революции.
В огромные узлы связали шали, кружевное диковинное белье, отрезы шелка, бархата и сукна. Отдельно упаковали золотые побрякушки. Вывели главарей, под конвоем отправили в чека.
К остальным Маркин обратился с речью:
— Прошу слушать меня внимательно. Мы, революционные моряки, обращаемся к вам с добрым словом. Если по-прежнему станете жить паразитами на теле республики — прикончим с вами канитель!.. Ведь, если откровенно, осточертели вы. Если бы не революционная дисциплина, давно отправили бы вас в небесный штаб.
— А к себе возьмете? — спросил кто-то.
— Кто ты есть такой, чтобы мы тебя в свой кубрик пустили? — повысил голос Маркин. — Или ты думаешь, мы любого добровольца зачисляем? Ошибаешься. Кто ты такой сейчас? Сейчас ты несознательный элемент, которого мы щадим из-за его политической неграмотности. А кто мы? Мы — передовой отряд революции, который с голыми руками пойдет на любую контру!
— И сокрушит ее, — подсказал Ефим Гвоздь.
Маркин кивнул и закончил свою речь так:
— Если вы настоящие люди и хотите понять что к чему, то идите в Красную Армию. Кто там отличится — можем и к себе зачислить. Как достойное пополнение...
Вот все, что произошло в ту ночь. Но еще много раз подымала матросов «Вани» боевая тревога. Были и раненые. Были и убитые.
«Зачем же ты, товарищ Маркин, поднял нас сегодня среди ночи?» — так думали матросы, поглядывая на мостик.
— По местам стоять; со швартовых сниматься! — раздается оттуда команда.
Падают с чугунных тумб толстые канаты. Медленно, словно нехотя, погружается в воду первая плица...
Уплывает назад берег с огромными купеческими амбарами. Перед носом корабля — простор Волги. Впереди — манящие красные и белые огоньки бакенов.
— Отбой боевой тревоги!—доносится с мостика.
— Можно, Всеволод, к Ефиму? — спрашивает Василий.
— Иди.
Ефим Гвоздь — комендор носового орудия. Он любит позубоскалить, высмеять человека — для него плевое дело. Но стеснительному Василию это даже нравится. Он считает, что именно таким — насмешливым, дерзким, решительным — и должен быть красный военмор. Кроме того, Всеволод Вишневский и Ефим Гвоздь вместе служили на миноносце на Черном море. Вместе и ушли с корабля, чтобы защищать революцию. Только сюда в разное время прибыли. А раз они приятели, то и Василий тянулся к Ефиму.
— Смирно! — негромко, чтобы не слышало начальство, командует Ефим и, тараща глаза, рапортует:— Товарищ поверяющий салажонок! Во вверенном мне орудийном расчете пять человек. Из них семь в бане, а двенадцать ушли к Мане! Прикажете начальству докладать, али пока обождать?
По неписаным правилам игры Василий должен сказать «вольно» и небрежно поднести руку к бескозырке, но он спрашивает:
— Ефим, а кто такой Маркин?
Перестает гоготать братва. Ефим Гвоздь сдвигает бескозырку на затылок, удивленно смотрит на Василия, потом говорит:
— Ты, конечно, салага, но любой настоящий моряк знает, что Маркин был избран заместителем председателя первого съезда моряков Балтфлота! Ясно тебе или нет, какая ему честь была оказана? А за что? За верность делу народа, за борьбу с эсерами и прочей контрреволюционной сволочью... Был он делегатом первого Всероссийского съезда Советов. Чуешь? Потом во ВЦИК его выбрали! Во ВЦИКН Сам Ленин знает нашего Николая Григорьевича, за ручку с ним здоровкался!.. По приказу самого Владимира Ильича он сюда и прибыл. Секретарем наркома иностранных дел был, да бросил все, чтобы здесь создавать флотилию!
Ефим Гвоздь сплюнул в желтую волжскую воду и закончил уже более спокойно:
— Вот какой человек Маркин...
Молчит Василий Никитин. Выходит, был товарищ Маркин рядом с самим товарищем Лениным, с наркомами запросто, как с ним, Васькой Никитиным, разговаривал...
Что ж, большой, государственный человек Маркин — большое, государственное ему и дело поручили: создать и повести в бой красную военную флотилию. А легко ли создать флотилию? Легко ли воевать с белыми? Как говорил Всеволод Вишневский, белым разные империалисты пушки скорострельные и простые, броню, обмундирование и все
прочее эшелонами везут, а что есть у товарища Маркина? Мандат от Советской власти, что он уполномочен создать в Нижнем Новгороде флотилию. Да желание всего народа построить новую жизнь!
Вот поэтому, хотя не прошло еще и двух месяцев с начала формирования флотилии, часть ее уже дерется с белыми под Казанью. Вот поэтому, чтобы ускорить подготовку кораблей к боям, военморы даже отчислили часть своего полуголодного пайка в пользу рабочих, готовящих флотилию к боям.
Остановилась канонерская лодка около высокого яра. На кромке яра выстроились тополя. Солнце еще не взошло, и зелень темная, тяжелая. А нежные нити облаков уже наполнились лучами солнца и розовели на чистом голубом небе.
Вода — без единой морщинки, будто твердая и полированная. Кажется, становись на нее и шагай, куда тебе надо! Но Василий видит, что весь верхний пласт воды неумолимо, все быстрее и быстрее скользит к огромной воронке, прикрывшейся желтоватой шапкой пены. Вот к воронке подошло бревно, бешено закружилось, встало торчком и исчезло.