Вардес: Лик Бога — страница 4 из 4

Глава 1

Палуба под ногами качается в такт движению бригантины на волнах океана.

Десяток матросов, все еще держа в руках луки, сгрудились поодаль и делали вид, что обсуждают достоинства тетивы. Я словно наяву видел, как поддергиваются их обращенные в мою сторону уши, они очень хотели услышать наш с капитаном разговор.

— Что встали?! — заорал он на них. — Сдайте оружие в арсенал!

Вооруженные матросы умчались с быстротой молний, кажется, капитана боялись и уважали. Хотя по его виду этого сказать было нельзя.

— Спасибо, — сердечно поблагодарил я капитана. — Ты спас мне жизнь.

Он лишь пренебрежительно махнул рукой. Ладно сшитый бежевый сюртук на упитанном и даже толстом мужчине выглядел слегка комично. А двухдневная щетина и не застегнутая как раз там, где на брюхе выпирает пупок, пуговица, делали его похожим на какого-нибудь дядю Ваню из паршивой забегаловки. На капитана, управляющего парусником впечатляющих размеров и держащего в повиновении сотню человек экипажа, он точно не походил.

— Ты так машешь рукой, — обиделся я, — как будто моя жизнь ничего не стоит.

— Извини, я не хотел тебя обидеть, — ответил небритый и добрый «дядя», – просто мы ждали только твоего прибытия.

— Вот как? — удивился я.

— Ну да, как будто бы ты не знал, что тебя ждет корабль в гавани.

— Вас обо мне предупредил…

— Прошу, давай не будем называть имен. Я, конечно, подданный Ануминаса, но являюсь и кое-кем еще, так что это лишнее.

Если честно, я его не понял, но не стал заострять внимания. Глаза сами собой обратились в сторону черты, где зеленоватая вода сливается с темно-синим воздушным океаном.

Корабль, полностью из дерева, разрезая волны так, что часть брызг от них попадают на меня, стремительно плывет в океан. Конечно, не имея точку отсчета, о скорости я мог судить только по двум десяткам белоснежных, явно новых парусов.

Они, словно солнечные батареи на спутнике, неустанно ловят энергию ветра, заполняя ею себя до краев. Канаты и реи, связывающие их с мачтами корабля, жалобно скрипят и стонут, едва сдерживая мощь стихии.

Скоро я буду на мифриловом острове и не смотря на то, что Лейла осталась в Ма-арзане — уверен найти Чашу мне труда не составит. А когда я вернусь на материк уже вместе с Лейлой найду урну с прахом бога…. Еще один месяц и я окажусь дома в теплом и таком уютном мире…

Может быть, взять Лейлу с собой? Но что тебе до нее, Вардес, ты ведь ее совсем не любишь? Да какая в принципе разница, любовь — это таинственное слово, и только. Не обманывай себя, ты любишь другую, ту, которую убил в астральной темнице…

Я помотал головой. Что за бред лезет в голову, не хватало еще получить раздвоение личности.

Капитан, оказывается, продолжал с интересом за мной наблюдать. Поняв, что я перестал летать в облаках, он мягко улыбнулся и участливо спросил:

— Плохие воспоминания?

— Что-то вроде того, — буркнул я. Последний человек, с которыми я бы захотел делиться мыслями, был именно он.

— Уж не о том ли чародее, что швырял в мой корабль молнии? Ему ведь нужен был ты? Или ты что-то у него украл?

— Что?! — едва не взревел я, стараясь, чтобы голос звучал как можно грознее.

Не хватало еще, чтобы этот придурок вознамерился проверить свои нелепые догадки.

Драться с ним и его командой в мои планы никак не входило.

Он довольно засмеялся, а я, пытаясь понять была ли в его смехе издевка, вперил в него грозный взгляд. Отсмеявшись, он с радостью в голосе протянул:

— Ты бы видел свое лицо. Шутка удалась, неправда ли?

— Правда, — сказал я с внутренним облегчением, капитан дал задний ход, это хороший знак. Правда, мне что-то было не весело.

— Ну ладно, ладно, — все еще улыбаясь, сказал он. — Может быть, бутылка хорошего вина, как раз завалявшаяся по такому случаю у меня в каюте, исправит мою оплошность?

— Не откажусь, — для вида сухо бросил я.

Ох, не так, оказывается, ты прост, капитан. Что же ты задумал?

Проходя мимо какого-то скучающего матроса, одиноко сидящего на бочке у ступеней вниз, капитан подал ему заковыристый знак. Как-то неясно сложил два пальца и прижал ладонь ко лбу. Еще больше мне не понравилось, что матрос даже не шелохнулся, сделав вид, что не заметил знаков капитана, а тот, больше не обращая внимание на «спящего» с открытыми глазами матроса, спустился, увлекая за собой меня.

Если бы я внимательно не прислушивался, то среди ставшего привычным корабельного шума не различил бы, как «спящий» доселе матрос, едва мы спустились, вскочил и стремглав куда-то побежал. Что бы ни значил этот знак, но он явно касался меня.

Каюта капитана по меркам моего мира была скромной. Комната пять на шесть с небольшим окном — иллюминатором. Вместо стекла тонкая и мутная пленка, вполне возможно, что из рыбьего пузыря. Толстяк не стал ограничиваться светом, исходящим из маленького окна, зажег масляную лампу поставил ее на стол. Из комода в углу и вправду достал зеленую кривую бутыль с темной жидкостью внутри.

Поставил бутылку на грязную столешницу с таким видом, что мне стало не по себе: как глаза малознакомого собутыльника говорят: «Вот, мол, выпивка моя, а где же твоя закусь?»

Вслед за вином из сундука стариной работы на свет показались два граненых кубка. Как только капитан принялся в них разливать вино, я окончательно утвердился в мысли, что попал в жилище алкоголика, а вовсе не в гости к человеку, который в состоянии понять, что гостя нужно угостить едой, а не спиртом. Тем более, что ему самому лишь щелкнуть пальцами, корабельный кок обставит все в лучшем виде, а мальчишка — юнга быстро разложит блюда на столе…

— Ну, выпьем за знакомство! — с неожиданным ревом поднял кубок он.

Я молча поддержал тост, осушив свой кубок. Вино как вино, чего он им так гордится? На всякий случай я изобразил на лице удовольствие от выпитого.

Капитан польщено улыбнулся, но сказал вовсе не то, что я намеривался от него услышать:

— Ну что ж, раз мы стали такими приятелями, а не рассказать бы тебе, за чем охотился тот маг?

С видом вселенской печали я покачал головой:

— Капитан, мне казалось, что мы договорились больше не поминать эту щекотливую тему…

Добродушный и небритый пару дней толстяк со всей силы ударил кулаком по столу так, что бутылка с бесценным вином опрокинулась на пол. Возможно, он намереваясь просто напугать скользкого типа, но увидав им же содеянное святотатство, взревел раненым вепрем:

— Запомни, щенок, капитан Хук никогда не договаривается с сопляками, вроде тебя!

Кровь, разогретая вином на голодный желудок, с силой ударила в голову. В глазах потемнело от бешенства, в подобном тоне со мной разговаривал только Луна, но у него хоть было оправдание…Тем не менее я попытался взять себя в руки:

— Капитан, вы перегибаете палку… — сказал я тихо, но с бешенством в голосе.

— Кто это вы? — как-то даже опешил он. — А, ты услышал моих молодцев? Ребята!

Дверь распахнулась, и в комнату с саблями наголо ворвалась гурьба матросов.

— Либо ты мне скажешь, что украл у мага, и отдашь эту вещь мне, — говорил капитан, — либо ты все равно скажешь и отдашь, но поверь, тебе при этом будет очень больно…

Я узнавал себя с трудом, ярость и бешенство клокотали во мне с такой силой, что, казалось, стоит мне ее выпустить, как разметаю все в каюте. Наверно, увидев это в моих глазах, капитан предостерегающе поднял руку:

— Только без глупостей мальчишка, вовсе не хочется тебя убивать. После выпитого вина колдовать ты не сможешь еще дня два, а мои матросы изрубят…

Он осекся, глядя на то, как его тяжелый бронзовый кубок сминается под моими пальцами, как жестяная банка из-под пива. Я не видел, но чувствовал, как бледнеют матросы, видя, что граненый кубок под моей ладонью становится похожим на пластилин. Я сжал его так, что металл, словно ртуть, потек у меня из-под пальцев, и когда я разжал ладонь, он как кусок нагретой смолы, дымящейся каплей упал на стол. Что бы это ни было, но вряд ли тут дело в великой моей силе.

Скорее уж я расплавил его нечеловеческой яростью…

Я порядком уже остыл, и когда вновь заговорил, голос звучал ровно без следа былой злобы:

— Капитан, я прощаю тебя… Во второй уже раз. Но помни, еще не было смертного, которому я прощал трижды… Не советую больше искушать судьбу.

На капитана было жалко смотреть. Щетина на известняковом лице выделялась черным как ночь, правый глаз дергался в тике, я встал и, бросив мимолетный взгляд на старавшихся сделаться невидимым матросов, гордо вышел из каюты.

Слава богу, каюта, а точнее коморка «для гостей», располагалась не так уж далеко. Едва зайдя и заперев дверь хлипкой щеколдой, бросился на жесткие нары.

Только сейчас понял как я устал: побег от Сириния, потеря Лейлы и выяснения отношений с наглым капитаном — придавило сейчас тяжелым грузом. Веки сомкнулись и я стал проваливаться в объятия сна… Но выспаться было не суждено.

Показалось, что едва я закрыл глаза, грохот палубы над головой возвестил, что время обеденного сна закончилось. Спросонья почудилось, что наверху матросы демонстрировали друг другу танцы народов мира, стучали каблуками и водили у импровизированной елки хоровод. Представив эту картину, мое помятое лицо разгладила кривая усмешка, надо бы пойти поучаствовать. Зевая и подтягиваясь, между делом проклиная всех дураков в мире, я поднялся на верхнюю палубу.

Картина. что открылась мне, была на редкость удручающа: капитан орет во всю мощь луженой глотки, от этого крика в ушах звенит даже у меня. Бедные матросы сбиваются с ног, метясь по палубе, как белки лазали на мачты, крепили и тянули там какие-то канаты. Через несколько длинных минут стало видно, к чему привели их суматошные усилия: корабль вместе с дополнительными парусами обрел новую гордость и мощь. Раздуваемые ветрами белоснежные паруса всеми силами тянули фрегат, с большой скоростью унося его в бескрайний океан.

Но все-таки, дитя техники, мне казалось, что мачты и реи испытывают недопустимую нагрузку. Грот-мачта гнулась дугой, дополнительные паруса едва ли не рвались от застрявшего в них ветра. Дерево, понукаемое неудержимой энергией стихии, скрипело так, что казалось, корабль вот-вот развалится на части.

Если даже не развалится, такая эксплуатация уже через пару месяцев приведет его в полную негодность. Хотел было обратить на это внимание капитана, но увидев его зеленое от бешенства лицо, передумал. Что-то стряслось, пока я спал, причем крайне серьезное.

Причину паники мне удалось разглядеть только по чистой случайности. Позади в бесконечных зеленых волнах виднеются две едва различимые черно-белые точки. Нас догоняли два парусника, и судя по поведению капитана и команды, в их намерения не входили простые приветствия.

Краем глаза наблюдал, как боцман открывает арсеналы и вооружает сгрудившихся вокруг него матросов. Большинство моряков получили кривые сабли, такими легко рубить в замкнутом корабельном пространстве. Но некоторые ухватили тяжелые алебарды с закрепленными с одной стороны крюками. Человек пятнадцать в дополнение к рукопашному оружию ухватили короткие луки с колчанами стрел.

Матросы заметно нервничали: на своем веку им довелось много повидать, но все-таки обученными воинами они не являлись. А преследующих кораблей было целых два…

Между тем, маленькие точки вдали разрослись до размеров кулака. Можно рассмотреть белые паруса, палубы со снующими в спешке людьми… И еще черные флаги на реях. Черный цвет — цвет беды. Скорее всего, пираты.

Так оно и было: от сжавшихся друг к другу моряков доносились обрывки фраз, слова «пираты» и какой-то «Фагот» звучали особенно часто. Глядя в напуганные лица матросов, вдруг отчетливо понял, что если сейчас ничего не предпринять, начнется паника.

Наверно, капитан мыслил схоже, потому что его звучный голос разнесся далеко по океану:

— Бездельники!!! В две шеренге становись! К абордажной тоо-всь!

Моряки, забыв былые страхи, бросились выполнять приказ. «Не больше ста человек, — отстранено подумал я, — не справятся…»

Сердце бьется в груди бешено. Мне было страшно умирать, но где-то внутри я чувствовал щенячий восторг, а может, даже счастье. Я жив, живу, испытываю страх перед смертью. Я дышу морским воздухом и чувствую на коже капли воды и дуновение ветра. Обострившимися чувствами глотал последние свои минуты. Жизнь прекрасна, и спасибо тебе Господи за то, что сотворил… Опять ты вспоминаешь Бога лишь в минуту опасности…

Додумать вторгшуюся в сознание крамольную мысль я не успел. Пиратская бригантина догнала и поравнялась с бортом нашего корабля. Радостные пираты, обступившие весь правый борт палубы, заулюлюкали, а затем по приказу раскрутили и бросили к нам тучу абордажных кошек.

Матросы вдоль борта отпрянули, когда крючья с треском впились в деревянный борт, а местами даже в палубу. Все вооруженные луками начали обстрел навалившихся на канаты пиратов. Но их было слишком мало, чтобы остановить начавших громкий отсчет пиратов, что едиными рывками соединяли два корабля.

Взгляд цеплялся за черные банданы на головах морских разбойников. Они явно превосходили в численности всю команду на моем корабле. А ведь второй корабль еще не подплыл для абордажной…

Ничего другого, как схватиться за меч, мне не оставалось, на победу матросов не стоит даже надеяться. Но может быть, моя сила сумеет хоть как-то повлиять на исход битвы? Какой никакой, а все же хексен, возможно, сможет перед тяжелым и, надеюсь, не смертельным ранением захватить с собой пяток пиратов, защитить ключевую точку, вдохновить матросов и напугать врагов. Кто знает, может быть, мои усилия не пропадут зазря, и морякам удастся отбить корабль?

С оглушительным ревом пираты перепрыгнули через борта на нашу палубу и бросились на изготовившихся к бою матросов. Не думая больше ни о чем, одним движением я поднял над головой меч и плечом вперед бросился в самую гущу схватки.

Оказавшиеся рядом пираты не ожидали, что из-за спин вяло сражающихся матросов вылетит разъяренный берсекер. Но тем не менее, прежде чем лезвие разящего меча настигло пиратов, сабли врагов успели полоснуть по лопатке и локтю. Боли я почти не почувствовал, а мой удар разрубил ошалевшего от безумного натиска пирата, и, завершая движение, разбил клинок другого. Еще два рассеченных трупа упали мне под ноги тремя секундами позже. Оставив за собой кровавую просеку, я пробился в тыл флибустьеров. Они уже успели вытеснить защитников корабля на середину палубы. И теперь матросов вряд ли может хоть что-то спасти от полного истребления.

«Но это мой шанс!» — мелькнуло в голове. И со всей яростью, на которую был способен, набросился на спины и бока ничего не успевших сообразить пиратов.

Черные банданы многих из них окрасились красным. Длинный клинок с диким свистом рассекает воздух, попадавшая под него плоть разделяется легче масла. Еще не до конца осознавая пределы сил хексена, я с легкостью выбивал из рук и разбивал на осколки направленные в мою сторону клинки врагов.

В глазах стоит кровавая пелена, мой меч крушил все, что попадалось на пути, но все же древняя часть разума была не затронута яростью и с холодной решимостью направляла окровавленный клинок так, чтобы бить наверняка. Откуда я узнал, что два пирата бросились на меня сзади, осталось загадкой не только для них. В секунду развернувшись, одним движением снес им головы с плеч.

Гул голосов, приказов и проклятий, шум океана, звон металла и крики боли смешались в одну упоительную музыку, в ритме которой я двигался будто в танце смерти. Древние инстинкты сотен поколений кровавой эры человечества проснулись мгновенно. Никогда не думал, что возможно убивать так…

Мое тело было выкупано в крови бесчисленных врагов, я почти тонул и захлебывался. Но жажда мучила лишь сильней. Тот уголок сознания, что не затронула грянувшая во мне буря ярости, замечал, что второй позабытый мной корабль пиратов уже давно подкрался и взял на абордаж другой бок. И теперь три корабля, надежно между собой связанные, болтались в океане, словно легендарный ковчег. Почему-то с громким треском упала одна из мачт, раздавшиеся крики несчастных, угораздивших под нее попасть, были полны ужаса. А я отвлекся, зачем-то став думать, и поплатился несколькими серьезными ранениями. Наконечники алебард ударили в живот. Слава богу, реакция еще сохранялась, и вместо того, чтобы вспороть мне брюхо до кишок, острое железо лишь распороло верхний слой мышц.

Но момент был упущен, мне стоило огромного труда и долгого времени расправиться с тремя яростно дерущимися алебардщиками. А когда они, наконец, упали, я вдруг понял, что окружен сплошной стеной выдвинутых в моем направлении сабель, а сражение везде уже утихло. Мне стало интересно, почему лица пиратов бледны, как будто они все вдруг превратились в оголодавших вампиров, но спросить я не успел. Зашатался то ли от потери крови, а может, просто в бессилии, ставший таким тяжелым меч выпал из разжавшихся пальцев. Куда подевалась сила хексена?

Неужели я ее всю истратил? А вслед за мечом на окровавленные доски палубы рухнуло и мое тело.

Пускай я вольный барон, но зачем оскорблять и относиться ко мне, как к разбойнику? Да, моя эскадра часто нападает на корабли Ануминаса, но в этом только их вина. Весь океан принадлежит Фаготу, и если кто-то хочет переплыть его, пускай платит налог.

Ануминас же в своей алчности и жадности не под каким видом не желает выплачивать дань и нагло перевозит грузы ценного мифрила и продовольствия. Сами, наверняка, купаются в роскоши, лишь один мифриловый самородок стоит, как новый фрегат. Ну что же, пусть тогда платят кровью. Так решил Совет Баронов и так же он исполняет свои наказы.

Уже несколько транспортных судов было отправлено ко дну. Правда, не так давно барон сплоховал и, перепутав суда, напал на патрульный корабль, с элитными воинами Ануминаса. Битва была жестокой, несмотря на троекратный перевес в количестве, люди барона полегли почти все. Что ни говори, а воины Ануминаса с лихвой рассчитались за пролитую кровь, и вместо эскадры из трех кораблей, назад барон привел только один. Остальные пришлось затопить, оставшихся людей едва хватило, чтобы собрать команду для одного.

Скопленных бароном денег хватило для покупки второго корабля и набора на него команды. Вот теперь поиздержавшийся барон патрулировал воды Мифрилового острова.

И разглядев вдали двухмачтовую бригантину, несказанно ей обрадовался. Двинув свои корабли в погоню, он предвкушал скорую расправу над алчными гордецами и захват богатого груза. Однако с первых минут боя все пошло не так.

Дав сигнал второму кораблю идти на абордаж справа, он, не тратя понапрасну время, взял корабль в захват с левой стороны. А дальше с мостика палубы он ошеломленно наблюдал, как оказавшийся среди матросов единственный воин режет его людей, как безропотный скот. Это было больше похоже на кровавый ураган, смешанный со сталью и отсеченными частями тел. Воин прошелся по застывшему в суеверном ужасе строю флибустьеров, оставляя настоящие просеки там, где безумцы ни сразу рассыпались, уступая ему путь.

При встрече лицом к лицу с демоном из кошмаров, люди теряли сознание еще до того, как призрачный клинок перерубал их на части. Лишь один, почти неразличимый замах меча перерубил грот-мачту так, что она свалилась прямо на успевший бросить абордажные кошки второй корабль.

«Это расплата, — думал он, — демон, о котором рассказывала в детстве бабушка, пришел за его душой. Сейчас расправится с его людьми, подойдет к барону и вырвет сердце. Нужно приказать отступать и скорее рубить канаты, связывающие корабли».

Но команды застыли в горле, он замер, не в силах отвести взгляд от бойни.

Впрочем, он даже оказался рад своему бессилию: оказывается, даже у демонов силы ограничены. Его люди уже давно добили матросов и теперь стояли в растерянности и страхе, смотрели на ужасного демона… Но он вдруг замедлился: три человека, поначалу показавшиеся ополоумевшими от отчаяния безумцами, с алебардами наперевес бросились прямо на него. Смогли они его ранить или просто силы полностью оставили демона, понять было трудно. Расправившись с алебардистами, он уронил меч и упал на палубу сам.

Барон заспешил к своим людям, столпившимся у поверженного демона, они даже сейчас боялись к нему приблизиться. Смилуйся, Дакрон, как же мало их осталось…

Добивать демона люди не спешили. А у барона, что с удивлением обнаружил вместо краснокожего демона статного воина, родилась блестящая идея. И если она завершится удачей, то богатство, а может, даже титул Первого Барона, ожидают героя…

— В кандалы его.

Глава 2

Несколько лучей солнца пробивались из щелей между деревянными досками, выхватывают из темноты нерадостную обстановку. Какие-то в беспорядке сваленные ящики, большие вязаные корзины, деревянные бочки, пахнущие кислой капустой. Судя по всему, меня заперли в трюме, сковав для надежности мои запястья тяжелыми и холодными цепями.

Плохо. Даже очень плохо. Цепь между запястьями была настолько коротка, что в ней всего несколько звеньев. Проклятые пираты догадались, что будь она подлиней, мне не составило бы труда ее разорвать. И стянули мне руки, так близко, что сейчас не раздвинуть их в стороны больше, чем на ширину ладони. А мои попытки растянуть звенья скорее приведут к перелому костей запястья, нежели к разрыву короткой цепи.

Самое удивительное, что другая цепь тянется прямо от правой колодки на запястье к большому железному ядру у ног. Хм, что-то не видел в этом мире пушек…

Качка и шум разбивающихся о корабль волн шептали, что мы плывем в логово пиратов, наверняка, к какому-нибудь острову. Скорее всего меня ждет отвратительная судьба. Пришла мысль пробить днище корабля. С обретенной мной невероятной силой, это легко сделать. Но представив, как холодная вода заливает трюм, как стремится попасть в нос и в судорожно открывшийся, чтобы глотнуть воздуха, рот, как заливает легкие, почему-то передумал.

В конце концов, мое положение вовсе не безвыходно, у меня осталось еще самое ценное — жизнь, и она пока совсем не похожа на ад. Глупо убиваться раньше времени и думать о том, чего нельзя изменить. Надо отдохнуть и набраться сил, а дальше будет видно.

Я, несмотря на неудобную позу и тяжесть оков, закрыл глаза и неспокойно задремал. А проснулся от того, что на меня упала и едва не пришибла насмерть, корзина с рисом. Первые мгновенья не мог понять, что происходит: мир вокруг кружится и качается, трудно разобрать, где верх и низ. Ящики с продовольствием и бочки с ромом и пресной водой хаотично катаются по полу трюма.

Послышался гром, в щели на секунду ворвался ослепительный свет. Молнии ударили в ночи одна ярче другой. Из щелей сверху на голову полилась вода.

Корабль попал в шторм, и мне оставалось только молиться и надеяться, что посудина его выдержит.

Уже через час непривычный к подобной болтанке организм начал сбоить: затошнило, будто объелся ядовитых поганок. И только упорство пополам с гордостью перед пиратами, что непременно заглянут в трюм после бури, удерживали желудок от страшных спазмов.

Еще через час я понял, что дело плохо. Крены корабля были настолько сильны, что я едва не летал от стены к стене, вслед за прикрепленным к цепям ядром. Но эти мучения — мелочь в сравнении с отчаянием при мысли о том, что деревянное суденышко может пойти ко дну.

Шум волн и грома, вспышки молний оглушали и слепили. Приходилось уворачиваться от снующих рядом тяжелых ящиков, полагаясь только на интуицию. Я давно уже не слышал звон собственных цепей и скрежет двигающихся по трюму ящиков. Несколько раз мне не везло, и когда они меня задевали, было похоже, что попал под автомобиль. Багровые ушибы на теле нестерпимо ныли, и то хорошо, кости вроде целы.

Раздался перекрывший даже раскаты грома треск, задрожал корабль. Кажется, сломалась одна из мачт, и еще я всем нутром ощутил опасность. Если я здесь останусь…

Пытаясь в этой мешанине не качаться, с короткого разбега я плечом ударил дверь трюма. По тому, как прогнулась под ударом моего тела дверь, понял, что крепление металлических скоб, запирающие замок с другой стороны двери, начали поддаваться. Еще удар, еще… В такой качке трудно было хорошенько примериться, но все же дверь распахнулась.

Передо мной оказался небольшой коридорчик, выход из которого, судя по тому, как ревел там ветер, а в щели проникали ослепительные вспышки молний, вел на палубу. Дверь наружу открылась сама собой, меня залило водой, в лицо ударил тугой холодный ветер. Новый порыв ветра или же просто крен корабля захлопнули дверь вновь.

Мельком я глянул в каюты слева и справа. Они были пусты. Но где тогда моряки?

Не может быть, чтобы вся команда в такой шторм находилась на палубе.

Волочащееся за мной ядро сильно мешало. Прежде, чем идти на палубу, где в такой качке недолго и свалиться за борт, нужно найти способ избавиться от него, а заодно от цепи. Схватив цепь, приковавшую меня к металлическому шару, я обеими руками проверил ее на растяжение. Напрячься пришлось изрядно, не смотря на пробирающий кожу холодный ветер, разогретое тело покрылось испариной.

Звенья цепи поддались, отогнулись и лопнули. Осталось только разорвать короткую цепь, сковывающую колодки словно наручниками. Но тут, как я и предполагал, меня ждала основная трудность. Попытавшись растянуть руки в стороны, браслеты, обхватившие запястья врезались в плоть так больно, что я оставил все попытки освободиться. Не найдя в каютах подходящего оружия, подобрал отброшенную мной цепь прикрепленную к ядру. Таким драться несподручно, но лучше, чем идти в неизвестность с голыми руками.

На палубе, кроме ливня и промозглого ветра, меня ждал еще один неприятный сюрприз. Сломанная мачта кренила и без того заваливающийся набок корабль, и при каждом наплыве волны создавалось чувство, что сейчас начнет переворачиваться. То что корабль пойдет ко дну — было лишь вопрос времени. Но где же команда?

Доверившись интуиции и стараясь не улететь за борт, побрел к корме. В наручниках и с прыгающей под ногами палубой идти было до боли неудобно. Но добравшись никого не повстречав, увидел связанный веревкой штурвал. Неужели экипаж бросил корабль?

Сквозь дождь в морской пучине показалось, что увидел отчаливающую от корабля лодку, полную пиратов. Они, как крысы, покидают тонущий корабль, оставив меня погибать вместе с ним. Усилием воли отогнал панические мысли, сейчас нужно шевелить мозгами и искать лодку либо что-то еще…

Я дернулся от неожиданности, чья-то рука легла мне на плечо. Развернувшись увидел мокрого от штормового ливня, крепко сложенного, загорелого мужчину с гордой осанкой и широким размахом плеч. Глаза подстать черной банданке на голове пронзительно всматривались в мое лицо. Взгляд пирата задержался на цепи с пушечным ядром на конце, что я держал в руках, намереваясь использовать вместо оружия.

Даже не попытавшись перекричать рев бури, повелительным жестом приказал следовать за ним. Впрочем, за неимением других дельных вариантов я подчинился и, бросив ядро на палубу, сквозь ураганный ветер и косой дождь поплелся за ним.

Его лицо показалось мне смутно знакомым, словно я где-то его уже видел.

Почему-то он ассоциировался у меня с каким-то бароном. Хотя странно, пират отнюдь не походил на аристократа… Что за бред лезет мне в голову?

Добравшись до противоположного края кормы, он исчез за бортом, бросившись за ним, я обнаружил веревочную лестницу, ведущую в заполненную пиратами лодку.

Недолго думая, спустился по ней в шлюпку и, едва успев сесть на свободное место, поблагодарил смилостивившуюся надо мной судьбу.

Корабль подняло на волне в последний раз, крен, отчасти благодаря сломанной мачте, стал критическим, и медленно, как умирающий великан, он со стоном принялся уходить под воду.

Я оглянулся на товарищей поневоле, заворожено глядя на тонущий корабль, они гребли что было сил и, лишь потеряв корабль из виду, засунули весла обратно в лодку.

Кажется, на меня они старались не смотреть, держались за борта шлюпки, словно боялись, что она сейчас перевернется. Гигантские пенящиеся волны бросают ее словно щепку. По хмурым лицам повидавших всего моряков я оценил, что шансы пережить шторм пятьдесят на пятьдесят. А вот что мы будем делать посреди океана, в том случае, конечно, если переживем незатихающую бурю, похоже, не загадывали даже они…

Работы в качестве гребца мне не нашлось, да и почесать языком возможности в ближайшем времени похоже не представится, поэтому вспомним об уроках Тзара, я постарался не обращать внимания на промозглый ветер и дождь и расслабиться погружаясь в медитацию. Но измученный бесконечными взлетами и падениями лодки на бушующих волнах, я склонил голову на грудь и, сам того не желая, провалился в темное забытье.

Мне снился оборотень с огненно-алыми глазами, он куда-то мчится, и в движении стальные мускулы под короткой серебристой шерстью красиво перекатываются, огромные когти при каждом прыжке высекают искры из камней мостовой. У него на пути встает маг в черном расшитом золотом плаще — Сириний. На аскетическом лице замерзла кривая усмешка, рука, костлявыми пальцами сжимающая посох, направляет его в сторону Лейлы.

— Нет, Лейла, не надо… — пробормотал я, просыпаясь.

Синее небо над головой встретило мое пробуждение мягким солнечным светом, который своей яркостью не мог ни радовать глаз. Тихое море уже не казалось таким отвратительным, после такого шторма я не чувствовал качки. Хотя… Я вообще не чувствовал качки!

Вздернул голову: в лодке никого, ни следа пиратов. Привстав, понял, что лодку выбросило на песчаный берег. Сразу за береговой полосой простирается, покуда хватало глаз, густой лес. Деревья напоминают папоротники в эпоху динозавров, но в целом все выглядит, как неплохое местечко…

Я привстал, опираясь о борт шлюпки, кандалы на руках звонко гремят и мешаются, едва глаза успели сконцентрироваться на золотом песке, как мое тело вздрогнуло само по себе: на пляже разбросаны трупы пиратов, что плыли со мной в лодке. Сомнений в этом быть не могло, я узнавал их лица, теперь на них застыло удивление. После того, как волны прибили нас к берегу, пираты, не разбудив меня, двинулись в сторону леса и были расстреляны из зарослей. Даже отсюда увидел торчащие красные оперения на древках стрел в теле спавшего мне жизнь барона. Его остекленевшие глаза умиротворенно смотрели на пушистые облака в небе.

— Хватит прятаться, человек, — звенящий голос донесся из леса, — выходи и прими свою смерть с достоинством.

Уверенный голос принадлежал лучнику, выглянувшему из зарослей. Помявшись несколько мгновений, решил последовать его приказу. И вправду, к чему прятаться в лодке, если меня уже заметили? С этими проклятыми наручниками встать в рост было непросто, однако я справился и взирал на вышедших из-за деревьев двух темнокожих людей с гордо поднятой головой.

— Смотри, Атев, он закован в кандалы, — сказал высокий мулат, неспешно ко мне приближаясь.

Второй, держа стрелу на тетиве, ответил безучастно:

— Какое нам дело, Лаев, он все равно должен умереть.

— Убивать связанного, это как то не так… Давай развлечемся?

— Давай.

Чем ближе они подходили, тем больше росло мое изумление. В этих грациозно шагающих по песку фигурах я узнал эльфов. То есть, темных эльфов. Разумеется, до этой поры не верил во всякую чушь, что читал в Высокой Башне. Сказания и даже трактаты об эльфах и их темных собратьях, казались мне таким же вымыслом, как, например, «Одиссея» Гомера. Но сейчас я вынужден был признать хотя бы то, что существует людская раса, которую ошибочно именуют эльфийской.

Оба темнокожих лучника были похожи друг на друга, как братья. Стройные как кипарисы, голову держат так, будто, если наклонят хоть немного, треснет шейный позвонок. Ростом примерно с меня, но голубые глаза умудряются смотреть на мир сверху вниз. Убранные в хвост блестящие золотые волосы открывают взору смертного их гордость и, главное, отличие — изящно заостренные к верху уши. Одеты они в коричневые, под окрас коры деревьев, элегантные, в каком-то роде, комбинезоны.

— Смертный, вытяни вперед руки, — певучим голосом сказал Атев. И я, загипнотизированный красотой голоса, не соображая, что делаю, подчинился.

Эльф, видя мою покорность, убрал лук за спину и единым скоротечным движением, вырвал из ножен клинок, с размаху ударяя им между моими вытянутыми руками. Я не почувствовал толчка, просто жалобно взвизгнула цепь, сковывающая два браслета.

Две половинки звена упали в песок, подняв облачко пыли. А руки, почуявшие свободу, сами собой разошлись в стороны.

— Смотри-ка, Атев, смертный даже не моргнул, — звонко смеясь, сказал держащий меня на прицеле лучник.

— Ха, посмотрю я на него, когда моя сабля срежет ему ухо, — ответил Атев, укалывая меня ледяным взором. — Лаев, дай ему свой клинок, поединок обещает быть захватывающим.

— Какой поединок? — растерянно спросил я.

— Смертельный, смертный. Смертельный.

Я, воспитанный на кучи триллеров, все уже давно понял, поэтому, мой мозг лихорадочно принялся обдумывать всевозможные варианты. Мне не пришлось особо притворяться изображая страх на лице. Сказал слабым голосом:

— Но это будет просто бойня. Ты так легко перерубил мои цепи, что выбьешь меч у меня из рук с первого же удара.

— Ха, — довольно сказал он. — Не трясись ты так, смертный, я конечно сильный, но просто мой клинок зачарован на нарезку железа. Ваши рыцари для меня все равно, что голые дети… Да дай ты ему меч, пока он еще не упал в обморок.

Лаев медленно опустил растянутую тетиву, и перехватив лук со стрелой в одну руку, свободной он вынул из ножен свой клинок. Гардой вперед протянул дрожащему человеку по виду такой же как у Атева меч. Но тот не спешил его брать.

— Долго я еще буду тянуть тебе клинок? — с вызовом и презрением спросил он.

Сглотнув жесткие слюни, человек, наконец, решился, сделав шаг вперед, он дрожащей рукой ухватился за рукоять и… И эльф ничего не успел сделать.

Как только рукоять оказалась в ладони, я, не меняя направление клинка, всем телом бросил его вперед. Эльф вряд ли успел что-то сообразить, клинок с мягким хрустом вошел ему в грудь. Окровавленное острие вышло из спины.

Я рассчитал правильно, его шокированный такой подлостью товарищ упустил время для нападения в спину. Предоставил мне спокойно выдернуть клинок из груди мертвеца. А выдернул я, надо полагать, с особенным цинизмом. Краем глаза видел, как побледнел темный эльф, когда я наступил на грудь его поверженного товарища.

— Ты… ты чудовище, — прошептал он, на глазах из мулата превращаясь в белого человека.

— Чудовища, это те, что расстреливают потерпевших кораблекрушение людей.

Его глаза цвета неба потемнели. Он, больше не роняя понапрасну слов, бросился на меня, вертя клинком как заправский ниндзя.

«Чертов мальчишка», — почему-то подумал я, прежде чем принялся отражать град обрушившихся ударов. Еще никогда не видел, чтобы двигались с такой скоростью.

Эльф, казалось, был везде разом, его клинок оставлял за собой едва видимую полосу в воздухе.

Все же, даже невероятная моя сила в сравнении с его скоростью не значила ровным счетом ничего. Мой меч не успевал блокировать его удары, не говоря уже о том, чтобы коснуться его тела. Клинок в руках эльфа, словно неуловимая остро кусающая змея, легко проходил через мою неловкую защиту и оставлял на теле кровоточащие раны.

Каждое новое мгновенье означалось новыми ранами на теле, оно уже выло отказываясь повиноваться, каждое движение причиняло новую боль. Только благодаря нечеловеческому чутью, позволяющему мне частично отклоняться от острой стали, я еще оставался в живых.

Но эльф ярился все сильней: он не понимал, почему уже минуту, как должный быть мертвым человек, еще стоит на ногах и даже избегает большинство его ударов.

Решив покончить с затянувшимся боем, он вложил в выпад всю массу тела. Глубокий выпад обязан был пронзить мне грудь насквозь, но эльф просчитался.

Он не мог знать, что человек обладает силой десятерых. Уверенный, что легко сомнет мою слабую оборону, на секунду подставился, и мой блок едва не выбил оружие из его рук. Отклоненный до предела эльфийский клинок все же успел взлететь для защиты хозяина. Но его трепыхание я даже не почувствовал. Мой меч вошел в его сердце и, разрезав ребра как бумагу, вышел из ключицы.

Умирающий эльф хрипел и булькал, его рот заполнился кровавой пеной, а глаза наполнены невыразимым ужасом. Бессмертному существу оказаться на пороге смерти много страшнее. Но наверно, я циник, вид навсегда покидающего нашу реальность существа, не затронул внутри ни одну струнку. В конце концов, он сам решил, что из нас двоих останется только один, и я, разумеется, хотел жить не меньше него… ведь я тоже бессмертен.

— Надо бы это где-то записать, а то что-то забывается.

Агония эльфа длилась долго, и я раздумывал об ударе милосердия, когда он, наконец, затих. Да какое мне в сущности дело до этого темнокожего существа? Он даже не человек. Гораздо больше меня занимали жжения бесчисленных ран. Повезло, что они не глубоки, только разрезаны мышцы, но я уже чувствовал, как ускоренная в сотни раз регенерация стягивала волокна тканей. Думаю, к вечеру от кровавого месива, на которое походило мое тело, не останется даже напоминаний.

Глава 3

Израненный, но довольный собой, крепко сжимая трофейный клинок, углубился в лес. Прежде всего нужно найти источник пресной воды, а потом понять, куда попал и обдумать дальнейшие действия. Тяжелые испытания, пройденные мной за последние месяцы, отчасти изменили мой характер. К эльфам, пытавшимся меня убить, я отнесся на удивление флегматично, а ведь раньше меня бы бил нервный озноб.

Правда, если опасения подтвердятся, и эта земля вправду окажется островом, свои страхи мне придется вспомнить. С острова, контролируемого эльфами, убраться будет непросто…

Не хотел бы жить рядом с таким лесом: деревья сплошь черные, огромные как великаны и смотрят с подозрительностью. Немного помедли, вырвут из земли корни, окружат и сожрут в одно мгновение. Да еще солнце расплескало кровавые краски так, что мой блестящий трофейный клинок светится, словно в огне.

Пробираясь между стволами нависающих деревьев я напряженно вслушивался в звуки леса. Странные они, эти звуки: шумный галдеж птиц переплетался с отрывистым кошачьим мяуканьем и визгом кого-то мигом напомнившее мне о бешенных макаках. Однако обитатели леса скрывались в кронах деревьев настолько умело, что мне ни разу не удалось увидеть их даже мельком.

Неожиданно я набрел на отчетливую тропу. Скорее заинтригованный чем настороженный осторожно последовал по ней. Я был уверен что звериная тропа выведет меня к источнику пресной воды. Был в этом уверен, до тех пор, пока она не вывела на широкую поляну. Я сделал глупость, что упустил из мыслей сородичей тех эльфов, но корить себя было поздно.

На открытом меж деревьев пространстве, верхом на здоровом белом волке держит осанку темная эльфийка. Волк явно непростой, но до Лейлы ему было дальше, чем до марса. Почуяв мой взгляд, волк засверкал голодными глазами, в ответ я сделал вид, что его не существует.

Нещадно давя зарождающуюся панику, переключил внимание на эльфийку и воздал должное ее красоте. Мулатки, правда, не в моем вкусе, но эта очень даже ничего.

Если бы не заостренные ушки… Грива блестящих светлых волос опускается до плеч, лицо словно отлито из светлого шоколада. Черты лица совершенны, ни одна человеческая женщина не сравнится, но в то же время я знал, что такие совершенные лица иногда смотрятся так же непритязательно, как лица последних дурнушек. Алые губы слегка сжаты, из-под бровей выглядывают два голубых сапфира-глаза. Смотрит внимательно, изучающе, наверно, примеряется, куда бы всадить стрелу, так, чтобы побольней… Ненавижу эльфов.

— Мое имя Эйра, Мерцающая Звезда, — сказала так, что сразу ясно, принцесса бросает конюху — это в лучшем случае. У меня возникло непреодолимое желание поставить ее, куда заслуживает. — Я верховная жрица Зуулуса и Двенадцати Башен.

Что-то новое и очень знакомое, про башни я никогда не слышал. А Зуулус — это один из четверки правящих богов. Да, точно, бог темных эльфов, — сделал ненужный сейчас вывод я, поражаясь новой волне своей флегматичности. Эльфийка, кажется, произнесла эту фразу с видимым удовольствием, только чтобы указать пальцем на червяка.

— Я всего лишь простой смертный, мое имя Вардес, Пожиратель и Топтатель Звезд, — кротко и с почтением сказал я, при этом едва сдерживая улыбку. Не знаю, поняла ли эльфийка мое явную иронию и даже неприкрытое ехидство, или что-то проступило на моем лице, но она улыбнулась зловеще, а волк впервые о себе напомнил, грозно зарычав.

— Что привело тебя на остров Темных эльфов? — спросила она с видимым участием, но в то же время вопрос был явно риторический. Секундой позже до меня дошел смысл сказанного. С острова, где повсюду эльфы, невозможно сбежать без их помощи. Может быть, еще не поздно как-то договориться?

— Я потерпел кораблекрушение, — начал я с небольшим поклоном в образе гостя.

— Я вступил на ваши земли без оружия и с миром, но к сожалению, был встречен с оружием в руках, и дабы сохранить собственную жизнь, вынужден был защищаться.

Волей судьбы убил двух твоих соплеменников, за что нижайше прошу прощения…

Я поклонился в знак того, что моя витиеватая речь окончена. Эльфийка смотрела на меня как на пустое место. Молчание затягивалось, в тишине слышал даже тяжелое дыхание волка, который не сводил с меня злобного взгляда. Наверное, устал вот так стоять, держа на спине хозяйку, и сваливал виновность в этой задержке на человека. А она замерла, смотря кристально-голубыми глазами сквозь меня. Хотел уже как-то обратить на себя внимание, но тут ее взгляд переменился. Зажегшийся в них огонек мне совсем не понравился.

— Правда в твоих словах делает тебе честь. Не знаю, что тобой двигало – безумие или храбрость, но знай: темные эльфы никогда не оставляют убийц своих собратьев, — звонкий голос, казалось, слышали все звери в лесу. — Ты мог бы умереть на берегу рядом со своими товарищами, вместо этого, предпочел спасать свою жалкую жизнь. Более того, ты убил двух наших братьев, а главное, посмел войти на Запретные земли, куда с самого зарождения мира не ступала нога человека. За все эти злодеяния ты приговариваешься к смерти.

Я впал в легкое оцепенение, был раздавлен свалившийся массой угроз. Эльфийка замедленным театральным жестом направляет свою ладонь в мою сторону. Понял, что она будет разить не стрелой и не кинжалами на поясе. Какое-то время проведя время в Высокой Башне сумел различить готовящееся заклятье из разряда простых.

Наверно, рассчитывала на полную неспособность к сопротивлению деморализованного человечишки.

Увидев, как из охваченной белым пламенем изящной ручки вырываются ледяные лезвия, я вышел из ложного ступора и успел кувыркнуться, своим же клинком едва не разрезая себя пополам. Большинство ледяных ножей прошли выше и левее меня, но пара пребольно впилась мне в лопатку и плечо.

Вскочил чуть пошатываясь и, не теряя времени, бросился на вновь начавшую колдовать всадницу. Мне не хватило лишь несколько секунд, последовала более мощная атака. Эльфийка повела рукой, и в меня со страшной силой врезалось что-то убойное. По мановению напряжения в воздухе мог сказать, что заклятья, подобной силы, из всех видимых мной магов могли использовать только Гардий и Тзар.

— Она на две головы сильнее, — успел подумать я перед тем, как всадница на белом волке и зеленая листва деревьев сплелись в единое целое. Мир поплыл и рухнул в темноту.

Неужели жив? Я лежу в зарослях высокой травы, темные на закате облачка лишь краями окрашены красным. Мышцы задрожали от прилагаемых усилий, я с трудом поднялся и сел. Чувство такое, будто кровь в жилах словно застыла, превратившись в холодное машинное масло. Едва двигая шеей, окинул взглядом поляну. Почему я жив, и куда подевалась проклятая эльфийка? И что это за синяя тряпочка?

Надо же, чей-то платок… Но почему эльфийка так плохо меня убила?… И только сейчас заметил стрелу, торчащую из моей груди. Откуда она взялась, если я был поражен заклятьем?!

Трудно представить, чтобы подошедшая к распростертому телу всадница натянув лук, выстрелив в сердце в упор и при этом промахнулась.

Боли я не чувствовал, но ощущение было донельзя мерзостное. Стрела, застрявшая чуть левее сердца и никак себя при этом не проявляющая — нечто нездоровое. Чем-то мне это напомнило сказки про оживших мертвецов, вампиров и прочего бреда. Хотя в какой-то степени бредом это и не является…

Все же меня успокоил потекший из раны ручеек крови, значит, еще на этом свете, еще жив. Бесспорно все это хорошо, но что же делать? В агентстве я конечно прошел спецподготовку, в том числе курсы первой помощи, но хирургом отнюдь не был. Наконечник стрелы застрял где-то меж ребер, и если судить по едва дающим о себе знать нервам и по размеру торчащего из груди древка, он был на волосок от того, чтобы выйти со спины наружу.

Ну, с богом. Аккуратно оборвав красное оперение, я, что было мочи, вдавил стрелу дальше в грудь. И едва не захлебнулся от боли. Скрипя зубами, чтобы не закричать, забился в конвульсиях. Когда первый поток боли отхлынул, с выступившими на глазах слезами я, извернувшись дугой, ухватился за наконечник и принялся выдавливать из спины стрелу. Болезненная процедура завершилась, окровавленная стрела лежала у меня в руках.

Как только огненная вспышка боли немного утихла, я, изгибая шею жирафом, принялся осматривать другие раны. Раны от попавших в меня двух ледяных стрел оказались неглубоки. Ладно, сами заживут, а вот рану из вытянутой только что стрелы нужно тщательно перевязать. На что и пошел огрызок моей не слишком чистой рубахи.

Пора отсюда уходить, пока не вернулись проклятые эльфы. Я последний раз бросил взор на поляну и обагренную моей кровью траву. Хороший следопыт отыщет меня в два счета, но все-таки шанс есть…

Поднялся и, пошатываясь от слабости, покинул чертову поляну. Углубившись в заросли леса, старался идти как можно бесшумно, ведь у этих негритянских тварей очень длинные уши. Я намеревался отойти подальше от места драки, найти укромное место, зализать там раны и восстановить силы. А дальше… что дальше я не знал.

Но пусть попробуют взять готового к бою хексена. Я встречу их во всей своей красе и мощи.

Прямо из кустов передо мной вынырнул здоровенный белый волк. Он зыркнул голодными глазами, пасть оскалена, клыки с половину пальца длиной. Готов поклясться, что этот тот самый волк, которого эльфийка использовала вместо ездовой собаки.

— Уйди отсюда, мальчик, — нервным голосом сказал я, — у меня нету мелочи…

Обозленный волк грозно зарычал, позади него раздвинулись кусты, оттуда показалась довольная собой эльфийка. Не узнать Эйру уж точно невозможно. Она положила руку на гриву волка-переростка и победоносно улыбнулась.

Бежать бесполезно, как и вступать в диалоги, остается только дорого продать свою жизнь. Когда она открыла рот, собираясь что-то сказать, я со всей отпущенной мне дурью швырнул-таки оставшийся при мне эльфийский клинок. Голубые как прозрачные озера глаза округлились от испуга и неожиданности, клинок, крутясь и режа воздух как фрезерный диск, летел к ее лицу с немыслимой скоростью. Но все же успела вытянуть руки и подставить что-то под удар. Я не разглядел, потому что белошерстный волк бросился на меня в ту же секунду.

Мне казалось, что был готов к этой атаке, но скорость волк развил такую, что покрыл разделяющее нас расстояние в один мгновенный прыжок. Каким-то чудом я успел откатиться с его пути. Подготовка в спецназе, смешанная с возможностями хексена, дала потрясающий результат. А волк, пробежав по инерции десяток метров, едва смог затормозить и снова на меня перенацелиться.

Ну теперь, когда он будет действовать с большей осторожностью, мне не жить. С Лейлой, конечно, этот волк и близко не сравнится, но меня это утешает мало.

— Стоп, Рен, — властный и звонкий приказ эльфийки заставил волка изменить направление прыжка.

Но все же удара пушечного ядра в грудь избежать не удалось. Хрустнули ребра, я отлетел, волк оказался на мне, передними лапами прижав к земле.

— Ко мне, Рен, — позвучал строгий и вместе с тем мелодичный голос эльфийки.

Белый волк с видимой неохотой слез с моей раздробленной груди и, наверно, подбежал к хозяйке.

— А ты не так прост, как кажешься… человек, — Эйра, присев рядом со мной на корточки, заглянула в мое нацепившее гримасу боли лицо. — Что же мне с тобой делать?

Я хотел послать ее к черту, но вместо этого из моего рта с хрипом вырвался поток чего-то теплого и вязкого. Мне не хватало воздуха, я задыхался, а она смотрела на меня своими льдинками.

— Сделаем так, — непонятно кому сказала эльфийка.

Положила мне на грудь свои изящные ладони, и перед глазами поплыли желто-синие круги. Я заснул, а может быть, умер…

— Эйра, почему ты его убила? Я ведь просил оставить человека в живых, – мягким, как ковер из осенней листвы, но грозным, как камнепад в горах, голосом спросил Маурис.

Когда-то давно мать наградила новорожденного эльфа необычным для их рода именем. В пору очень далекой юности своего имени Маурис, пожалуй, стеснялся. Но, набравшись мудрости, понял, какое счастье ему открыто. Маурис — на языке древних эльфов, что был еще до рождения этого мира, означал Владыку. Так не звали никого, кроме него. И когда он слышал насмешливое доселе свое имя, спина сама собой гордо тянулась к небу. Друзья и враги сами того не ведая, называли его своим владыкой… Тогда он впервые понял, что его ждет правление, по крайней мере, над всеми соплеменниками.

С того времени минуло почти пять веков, и мечты давно сбылись. Он стал Владыкой, королем всех темных эльфов в мире Арайдон. Прекрасный собой, как впрочем, и все темнокожие эльфы, он выгодно отличался от ровесников своими лучезарными глазами: они выглядели молодо, и в них не было равнодушия, усталости или древней тоски.

— Владыка, он оскорбил меня, и я не смогла совладать с собой, — склонив голову в покорности, произнесла самая красивая из всех темных эльфиек. А светлые, разумеется, и сравниться не могли с красотой темных….

— Главе жриц Зуулуса и моей жене не пристало опускаться до расправы над смертным.

— Прости, муж мой.

— Прощаю, тем более мне передали, какое он нанес тебе оскорбление. Не удивляйся, один из молодых воинов наблюдал за сражением. Прости его, но именно он рассказал мне подробности. После того, как ты ушла, на всякий случай он пробил его сердце стрелой…

— Зачем это? — вздернула вверх подборок Эйра.

— Если честно, представив эльфа, вгоняющего стрелу в труп, я и сам долго смеялся в мыслях. Но да закроем глаза на невинные шалости детей. Тот эльф был другом Атева и Лаева, умерших от руки подлого смертного. И не смог устоять, чтобы не исполнить заветное желание — пронзить стрелой сердце обидчика. Траурная церемония будет на закате, ты почтишь ее своим присутствием?

— Нет, Владыка, я хочу уединиться ненадолго.

— Что ж, пусть будет так. Иди, Эйра, подумай о мироздании.

Маурис засмотрелся ей вслед: Верховная жрица, плавно двигаясь всем телом, словно плыла над землей. Сколько уже прошло лет, как он взял юную тогда деву в жены? Но даже спустя эти годы его сердце не перестает трепетать при одном лишь на нее взгляде…

Убедившись, что Эйра да и его телохранители были далеко, он вскинул руки к массиву темных туч над головой:

— Взываю к тебе, Зуулус! — вскричал Владыка и в который уже раз поймал себя на мысли, что лишь исполняет старый обряд. Бог не слышит голоса живущих, он слышит только крик сердца. И если сердце непростое, как его, непременно ответит.

И ответ не заставил себя долго ждать. Клубясь в небе и разгоняя бегущие в страхе темные тучи, луч света прорезал влажный океанический воздух. Маурис грелся в целом столпе этого света, правда, совсем не так, как эльф греется на солнце. Просто он чувствовал в направленной на него мысли Бога ту великую мощь, которую в глубине души он хотел заполучить и сам. Этой силой и мощью он восхищался всеми частями бессмертного тела и был счастлив служить Всемогущему уже только за это.

— ………

— Да, владыка, исполнено все, что ты приказал, — ответил Маурис низко кланяясь. Ирония судьбы странная штука, Владыка сам — называл так и другое существо.

— ………

— Владыка, — в панике вскричал и упал на колени эльфийский король, — это была досадная случайность. Все кончилось как нельзя лучше…

— ………

— Прости, мой Бог, — покорно сказал эльф.

— ………

— Да, Владыка, никаких случайностей больше не будет.

— ………

— Спасибо, Владыка.

Небесный луч исчез почти так же стремительно, как и появился. Владыка эльфов медленно и неуверенно, словно опасаясь, что бог вернется, поднялся с колен.

Разговор с Зуулусом вышел не таким, как ожидал Маурис, но это почти не важно.

Как только он выполнит план, задуманный его богом, получит щедрую награду…

А сейчас нужно идти на церемонию предания двух молодых эльфов корням, а потом… можно и проведать Эйру.

Глава 4

Я очнулся в растерянности. Снова жив. Когда же это закончится? Лежу не шевелясь, смотрю в обветшавший от времени каменный потолок. Где я и почему чертова эльфийка принесла меня сюда? Я задавал себе эти вопросы скорее по инерции, ответы на них сейчас меня вовсе и не волновали. Слабость и сонливость волнами дурноты растекаются по телу. Будто истратил весь внутренний запас сил и теперь не в состоянии пошевелить даже пальцем.

Чтобы отвлечься от столь тягостного положения, стал вспоминать уже уходящий в забытье яркий сон…

Не сон, а видение. Маурис. Эйра — старая знакомая, значит, ты замужем? А тот столп света, в котором купался эльфийский король, что-то знакомое. Такой же я видел, когда только попал в этот мир: тогда душа покинула мое тело, и я подслушал разговор бога с верховным шаманом злобных орков. Так, значит, это Зуулус тогда натравил на меня орков? Но зачем? Стоп, почему именно Зуулус, в этом мире четыре бога, не считая Арайдона. Вполне возможно, что это кто-то другой.

Прокручивая в мыслях видение, мне вспомнилось, что я не слышал голос разговаривающего с королем эльфов бога. Но тогда у орков отчетливо его слышал!

Что за дела?

Немного поломав голову, пришел к выводу, что между видением и полетом духа есть большая разница. Когда на меня находит видение, я забываю про себя самого.

Меня будто и не существует. Нахожусь в том месте и сразу повсюду со всех сторон.

Вижу частички прошлого и иногда потайные мысли существа, что показывается в моем видении.

А мой обретший краткую свободу дух тогда напрямик влетел в луч связи шамана с богом. Возможно, поэтому я тогда слышал громыхающие приказы неизвестного божества. Хотя почему же неизвестного? Кого должен слушаться верховный шаман племени? Конечно, своего бога. А кто у нас бог орков? Серемарин — вот кто.

Все-таки интересно, что говорил Зуулус королю эльфов.

Я услышал легкие шаги по камням. Кто-то приближается.

— Вижу, ты очнулся, Вардес. Не спеши вставать, ты потерял почти все свои силы, — раздался над ухом вкрадчивый голос Эйры. — Зато все переломы срослись, и вообще, на тебе ни одной царапины… Даже странно. Никогда не думала, что я настолько эффективный целитель…

Я вновь разлепил веки, лицо темнокожей эльфийки нависает надо мной с участием в синих глазах. Если б я не знал, что она коварная и равнодушная нелюдь, наверняка, поверил, что вижу в них сочувствие.

— Где мы? — тихо спросил я.

— Мы в древнем храме Арайдона, сюда никто из эльфов не ходит, так что ты в безопасности.

— В безопасности? Хочешь сказать, ты спасаешь меня?

— Да, это так. Все думают, что ты мертв. А я очень рискую, оставляя тебя в живых и пряча ото всех.

— Зачем же?

— Не знаю, смертный, я запуталась… — она тяжело вздохнула, обдав меня своим мятным дуновением. — Я знаю, это трудно понять… Видимо, придется рассказать подробно: когда-то давно темные эльфы были свободны. Арайдон, что открыл врата нашей расе в этот мир, мудро правил нами. Но потом появился наш теперешний бог – Зуулус. Как, впрочем, и трое новых богов, и поначалу нам не возбранялось молиться и служить любому из них… А потом, когда пал Арайдон, под угрозой смерти мы стали служить только Зуулусу.

Она оглядела разбитый временем храм. Давно выцветавшие фрески и неразличимые изображения на стенах навевали на нее ярко видимую тоску.

— Это был его храм, пышный, красивый, богатый. Когда-то давно я была его жрицей. Я любила его… — она судорожно проглотила сырой воздух. — Но Зуулус повелел предать все храмы Арайдона забвению. Эльфы не любят разрушать, и уничтожить храм они предоставили потокам времени. Как видишь, у них это неплохо получается.

Я привстал, удивляясь тому, как дрожат мышцы. Храм Арайдона внушал почтение уже тем, что подвергнувшись испытанием самого страшного врага — временем, в его чертах угадывался размах и некогда должно быть впечатляющее величие.

Эльфийка смотрела на меня с невыразимой грустью в глазах, и мне стало стыдно, будто это я виноват в падении Арайдона.

— Со временем я стала жрицей Зуулуса, а потом и Верховной жрицей. Но того огонька в сердце, что был при разговоре с Арайдоном, я не чувствовала больше никогда. И тогда я поняла, что буду его жрицей вечно. Пускай даже тайно… Но может ли быть судьба горше, чем у жреца павшего бога? А? — совсем по-человечески спросила она.

— Жрица двух богов… — прошептал я, не отрывая взгляда от ее смуглого лица.

— Да, жрица двух богов, — подтвердила она. — Знаешь, когда я увидела обреченного смертного, мне вспомнился Арайдон. Наверно, он был похож на тебя, когда его предали друзья… Я решила тебя спасти. Но я сделала шаг в пропасть только ради него, а не для тебя. Когда-нибудь обман раскроется, тебя найдут, а меня казнят. Я не знаю, что делать дальше…

Она вдруг вскинулась:

— Но мне пора. Ради нас обоих, не выходи из храма. В той корзине немного фруктов. Набирайся сил.

Бросив слова, полные отчаяния, она скрылась за вратами храма. Я еще долго смотрел на перекошенные временем створки некогда прекрасных резных врат.

Наверно, ожидал, что вот сейчас непонятная эльфийка вернется…

Ненавижу эльфов… в особенности эльфиек. Хотя женщины все такие: сначала готовы разорвать, а потом кинуться рыдать на шею. Да бог с ними, с эльфийками.

Нужно хорошенько обдумать сложившееся положение, всю жизнь прожить на этом острове и не выходить из полуразрушенного храма — не для меня.

Ну, лет сто еще можно… а потом надоест. Да и эльфийка запарится таскать мне каждый день еду, ведь походы на охоту за едой мне тоже заказаны. Так что же делать? Ответ пришел сам собой: Арайдон. Я ведь в его храме, и стоит позвать, как он не боясь, что его «засекут» боги, спустится и как минимум даст мне совет.

Вспомнив, как в моем видении это делал Маурис, я мысленно воззвал к Арайдону.

Но когда в голове раздался ответ в виде тихой чужой мысли, я все равно вздрогнул от неожиданности.

— Вардес, я не могу с тобой долго разговаривать, а тем более прийти к тебе.

— Почему?

— Боги узнали, что я вырвался из заточения, и теперь они меня ищут. Только в своем тайном замке я могу быть в безопасности. И мне совсем не хочется, чтобы по разговору с тобой они отследили, где я нахожусь. Ты понимаешь?

— Да. Обычная телефонная линия.

— Что?

— Как мне выбраться из этого проклятого острова, где полно темных эльфов?

— Как ты там оказался? Но я тут бессилен… Прости, больше нельзя разговаривать. Удачи, Вардес.

— Черт, — плюнул я в сердцах, когда присутствие чуждого в голове перестало ощущаться, — ну и что делать теперь?

Не в силах ничего придумать принялся ждать возращении Эйры. В конце концов, она ведь Верховная жрица кого-то там, может, сможет телепортировать меня на материк. А еще лучше на мифриловый остров, надо бы спросить. А может, еще сможет узнать о судьбе Лейлы…

Проведя в храме беспокойный вечер, в томительном ожидании съел всю корзину фруктов, оставленную Эйрой. И изведшись, наконец, беспокойно заснул.

Во сне снились сотни врывающихся в покинутый храм эльфов, все размахивают клинками, что-то кричат. На безукоризненных лицах застыли гримасы злобы и ненависти. И в самый интересный момент, когда они принялись рубить меня на части, я подскочил в холодном поту.

Утро выдалось солнечным донельзя, тепло проникало в храм с потолочных проемов что когда-то были окнами с ярко расписанными фресками. Я поднялся, походил по храму. Эйры нет, и неизвестно, когда она будет, самое худшее, что я не смел выйти в лес, чтобы хотя бы найти воду. Это значит, подставить под угрозу не только свою, но и жизнь доверившейся мне эльфийки.

Не зная, чем еще занять голову, я уселся на холодный пол, обломок каменной стены величиной с кулак привлекал мое внимание. Я расслабился, сконцентрировался на внутренней энергии камня и сдвинул его усилием мысли. Камень, оставляя на полу занесенным землей отчетливый след, продвинулся на полметра. Еще в Высокой Башне я демонстрировал чудеса телекинеза: волей двигал меч, который было даже трудно поднять. Помнится, что тогда маги от моих способностей были в шоке. Я, конечно, и до этого волей двигал булавки, но то ведь были только булавки…

Камень двигался и подпрыгивал, отрываясь от пола. Было забавно, а на душе от осознания совершаемого мной таинственного действа было легко. Спустя какое-то время я заставил камень зависнуть в воздухе и, не ослабляя на нем концентрации, приказал второму камушку пододвинуться ближе.

Было трудно, в голове что-то трещит, словно в ней провода с электричеством, что постоянно замыкаются и бьют разрядами, но все же камень подтянулся под уже висевший. Я, внешне расслабленный, внутренне напрягся: второй камень поднялся с земли, и теперь в воздухе зависли одновременно два… В голове хлопок, в глазах потемнело, камни гулко стукнулись об пол. Выдохся…

Я поднял глаза и вздрогнул от неожиданности. Рядом стоит Эйра и изумленно смотрит на камни.

— Неплохо… для смертного, — сказала, прогоняя с лица удивление.

Я перевел взгляд на проем в стене храма, что раньше назывался окном, и не поверил себе: на улице уже ночь и звездное небо. Целый день пролетел в одно мгновенье!

Эльфийка молчала, и несмотря на-то, что на лице вновь образовалась маска равнодушия, я видел, что она сама не своя. Движения какие-то нервные, в глазах застыло что-то помимо равнодушия.

— Что-то случилось? — обеспокоено спросил я.

— Да, нам нужно уходить. Маурис как-то узнал, что ты жив. А с ним шутки плохи, он король всех темных эльфов. — Зачастила она совсем не по-эльфийски, сжала мою руку и нетерпеливо подталкивала к выходу. Бедняжке, наверно, впервые за многие годы было по-настоящему страшно.

— Куда мы идем? — спросил я, включая ночное зрение.

— Тише, — шикнула она, таща меня сквозь густой лес без малейших остановок.

Ночь была безлунной, и если бы я спросонья не догадался с ночным зрением, наверняка, сразу бы искромсал себе лицо о корни деревьев.

Через десяток минут ходьбы в быстром темпе лес вывел нас к какой-то бухте.

Яркие звезды отбрасывают серебряный свет на прибрежную полосу моря. На тихих волнах мерно покачиваются корабли эльфийского флота. Большие и хищные, не чета кораблям Ануминаса и даже пиратов, они смотрят на два замерших на берегу существа с открытой враждебностью.

— Оставайся тут, — в самое ухо прошептала Эйра. И встала в полный рост.

Выйдя из-за деревьев, она, гордо вскинув голову, прошла к трем ближайшим, пораженно застывшим кораблям. Навстречу ей бегом бросились несколько эльфийских стражей. Поравнявшись с ней, они поклонились, что-то спросили. Бурный разговор продолжался несколько минут, наконец, один из стражей кивнул, а Эйра, глянув в мою сторону, махнула рукой. Убедившись, что правильно ее понял, вышел из-за дерева, готовясь к любой пакости.

Нет, все в порядке. Эйра, кажется, обманула стражей, и они смотрели на меня хоть и с удивлением, смешанным с великим презрением, но беспрепятственно позволили мне взойти по мостку на корабль. Эйра взошла вслед за мной и повелела стражам убрать мостки и отвязать канаты, связывающие корабль с причалом.

В сложившейся ситуации я понимал немногое, но когда на мачтах вдруг стали развиваться белоснежные даже в ночи паруса, и корабль сам собой начал отчаливать, я потерял дар речи. Не каждый день видишь корабль, что способен обходиться без команды и капитана…. Ну, разве, что капитаном была Эйра. Но она не произносила никаких слов, просто сжимая кулаки, наблюдала, как все удаляется ее родной остров. На прекрасном лице застыло суровое выражение, оно молча прощается с родными краями.

— Наверно, мне надо было остаться на острове, человек, — обратилась ко мне угрюмая эльфийка. — Пусть меня казнят. Но по крайней мере, я умерла бы со своими предками, а не стала бы изгоем на долгие века.

— Не говори так, — постарался я ее утешить, — жизнь лучше смерти. Кто, как ни ты должна это понимать?

— Да… — задумчиво вздохнула она. — Здесь ты прав. Но мое сердце обливается кровью от одной лишь мысли, что я никогда сюда не вернусь.

Корабль в отличие от тех, на которых мне довелось побывать ранее, нисколько не скрипел, и мне показалось даже, не качался на волнах. Он словно летел, не касаясь воды, и скорость, судя по тому, что от острова осталась лишь темная точка, развивал крейсерскую.

Смотря на проснувшееся и начавшее новый день солнце, я испытывал неловкое чувство. Жрица двух богов ради спасения незнакомого человека предала мужа, бога и весь свой народ. И я не мог подобрать правильные слова: все они прозвучат в давящей тиши фальшиво и цинично. Молча стоял рядом с изящной темнокожей женщиной и слышал ее неровное дыхание. «Она принадлежит к расе нелюдей, — напомнил я себе, — прекрасная, возможно, даже умная, но ее нельзя жалеть и боготворить.

Лучше думать, что все ее человеческие страсти лишь обманка коварной нелюди».

— Эйра, куда мы плывем? — спросил я, чтобы разрушить тягостную тишину.

— Не знаю… Пока Маурис не узнал о нашем побеге и не бросился в погоню, мы должны попасть на земли людей. Там ему трудно будет меня найти.

— Тебя?

— Меня, — ее ледяные кинжалы-глаза уперлись в меня, едва не режа. — У нас с тобой разные пути. Нам нечего делать рядом. Довольствуйся тем, что я спасла тебе жизнь. После того, как мы выйдем на берег, наши дороги разойдутся.

Темная эльфийка как бы невзначай положила ладони на рукояти кинжалов, висевших на боках. Уверен, этими кинжалами владеет мастерски, и если вдруг я решу диктовать ей условия, без раздумий пустит их в ход.

— Дело твое, — несмотря на то, что ее слова смогли меня зацепить, я сказал небрежно: — Слуга двух богов, что ты будешь делать на землях чуждой тебе расы?

От людей для тебя добра не найдется.

Вопросу как не странно она не удивилась, бросила, даже не взглянув:

— У меня нету другого выбора, человек.

Я еще раз взвесил свое решение. Еще не поздно замолчать и не говорить этих слов. Но мне в этом непонятном мире нужны союзники, на одних лишь своих силах многого не навоюешь. Кто, как не она подходит на роль… друга?

— Человек, человек, человек. А что если я скажу, что я вовсе не человек, точнее, не совсем человек?

— Что? — оторвав лицо от бескрайних горизонтов водяной пустыни, с удивлением повернулась ко мне.

— Я хексен. Ты знаешь, что это? — сказал я небрежно, и по изменившемуся выражению уже догадавшись об ответе.

— Ты не можешь быть хексеном, человек, — сказала она так уверено, что я на мгновенье усомнился, вдруг вправду им не являюсь.

— Почему это?

— Даже Маурис не смог бы победить хексена в бою. А я тебя побеждала дважды.

— Я совсем молодой хексен. И у меня нет опыта… — начал я, но поймав себя на том, что начинаю оправдываться, добавил: — Но даже сейчас едва не убил тебя. Ты чудом отбила брошенный мною меч.

Ее прекрасные черты исказились, между бровями появилась морщинка, а носик как будто бы вытянулся. Эльфийская гордость препятствовала распространению в ее душе мысли о возможном поражении. Но подсознательно люди склонны приписывать свои победы везению и случайностям. Видимо, у эльфов психология схожа — гордость проиграла этот бой:

— Может быть, но… ты сказал это не просто так, верно?

«Умная девочка, — подумал я с легкой ленцой, — нужно держать ухо востро».

— Да, ты права. Я хексен и служу Арайдону.

Эти слова произвели на эльфийку поистине невероятное действие. Гордое и надменное лицо приняло черты маленькой девочки, решающей радоваться ей или плакать навзрыд. На подбородке образовалась ямочка, детский ротик обиженно приоткрылся, темно-алые губки вытянулись в трубочку, глаза округлились и подозрительно заблестели…

И тут она снова меня удивила. Я не успел и моргнуть глазом, как наваждение испарилось. Эйра вновь обрела уверенность в себе, власть и холод вороненой стали в ее глазах имели такой разительный контраст с тем, что было в них секундой ранее, что открыть рот пришлось уже мне.

— Почему я должна тебе верить? — холодно спросила она.

— А почему бы и не поверить? — нашелся я с ответом.

— Это может быть ловушкой, — произнесла она, резко отстранясь. — И…

— Даже если предположить худшее, что тебе с того? Ты все равно обречена. Ты изгой и тебе незачем жить. У тебя нет никакой цели в жизни.

Этими словами я надавил на ее неокрепшее, несмотря на то, что старше минимум на пару сотен лет, сознание. В отличие от нее я знал, что такое психология. И она не подвела. Скорее всего, любые другие слова дали бы результат, противоположный желаемому.

Она молчала, в ее глазах скрываемые под притворным равнодушием боролись какие-то чувства. Наконец, произнесла:

— Хорошо, я верю тебе.

Я немного помолчал и, поняв, что продолжение не последует, заговорил:

— Ты одна из немногих жриц, не отвернувшихся от Арайдона, даже когда он пал.

Так не отвернись же от него и сейчас, когда он нуждается в помощи всех верных людей… и эльфов.

Не понятно, как, но под слоем льда в синих глазах я читал ее хаотично метающиеся мысли. Готов был поклясться, что она хотела промолчать и выслушать, но не смогла удержаться и вытащила на свет острую шпильку:

— Может быть, я жрица и не предавала Арайдона… В отличие от служивших ему хексенов, которые все как один перешли на сторону его врагов.

Моей проницательности можно только удивиться. Я догадался о «шпильке» раньше чем она о ней подумала. Неужели это прорезаются какие-то способности хексена?

Однако эту информацию нужно запомнить. Хотел бы я знать, почему все хексены его предали?

— Может быть, — в тон ей ответил я. — Но меня тогда и на свете не было, поэтому не мне об этом судить.

— Хорошо, продолжай, — велела она.

— Арайдона можно спасти, и если ты мне в этом поможешь…

— Спасти? Каким образом?

— Если мы поплывем на Мифриловый остров, то завладеем артефактом невиданной мощи. С помощью него мы воскресим Арайдона.

— А…

— Прости, — перебил я ее, — это пока все, что я могу сказать. Ты согласна мне помочь?

Она крепко задумалась. Изредка, так ничего не решив, поднимала голову, словно ища во мне подсказку. Приняв какое-то решение, тряхнула светлой гривой волос, отгоняя устремившийся опрокинуть решение новый вихрь хаотичных мыслей.

— Да, я помогу тебе… То есть Арайдону, — сказала она как-то трусливо. — Но если ты меня обманешь, смертный… то есть…

Она смутилась, мысли окончательно потеряли ясность. Через секунду бросила, что ей нужно подумать, и стараясь не смотреть на меня, спустилась в каюту. Я снова взглянул на уже ставшее теплым утреннее солнце и улыбнулся: вот так на ровном месте и делаются союзники.

Стоп. А кто ведет эту чертову посудину? Я уже представил, как мчащийся по волнам эльфильский корабль с разгону врезается в айсберг, и я, бедный, оказываюсь один посреди океана. Не успел я найти выход из создавшегося положения, как эльфийка, видно, передумав или не захотев оставаться одной, вернулась.

— Расскажи мне о Мифриловом острове, — попросил я, чтобы скрыть неловкость.

— Многие пытались закрепиться на этом острове, — начала она с явным облегчением. — Империя, королевства Арон и Галиян. Фаготские пираты до сих пор не оставляют попыток высадиться и отстроить на берегу крепость. Самое интересное, что это не получилось ни у кого, кроме, конечно, Ануминаса. Под натиском обитателей мифрилового острова даже лучшие воины Империи — несравненные квирианцы, вынуждены либо бежать, либо умирать, сражаясь. Если ты еще не понял, этот остров — не для слабых. Сильнейшие воины там гибнут как мухи. Боюсь, что нам придется сражаться уже сразу после высадки.

— С кем сражаться? — немного боязливо спросил я. Воображение рисовало море волколаков, вампиров и тех тварей, что напоминают живые доспехи с гнилыми скелетами внутри.

— Этого никто не знает. На острове обитает какая-то невероятная раса. Все, что о ней известно, она разумна, говорить не умеет, пожирает все, что найдет, но изучить ее не представляется возможным. При смерти они сгорают, а живыми их взять не удавалось еще никому.

— А как они выглядят?

— По-разному, зависит от возраста… Молодые совсем мелкие и юркие, а особям, которым под три сотни лет… Если не повезет, мы с ними встретимся.

— Если они такие сильные, как же Ануминас добывает мифрил?

Эйра, казалось, не расслышала вопроса, задумчиво смотрела на линию горизонта, возможно, вспоминала события далекой давности.

— За право добычи мифрила люди из Ануминаса заплатили и продолжают платить тысячами жизней. Лет сто назад они под предводительством великого хексена – Иеира смогли закрепиться на могучем утесе. Сейчас над морем возвышается сильная крепость, и как не удивительно, она в состоянии устоять под непрерывными атаками тварей. Каждую неделю в крепость приплывают на корабле все новые люди и не только из Ануминаса. На остров может попасть любой, желающий рискнуть и разбогатеть, отдав за это вождю крепости лишь половину добытого мифрила. Но все это ни к чему, мифрил добывают лишь единицы. Остальные гибнут в первые часы…

Снова проследив за взглядом Эйры, разглядел на горизонте небольшую черточку.

Острый глаз эльфийки скорее всего завидел остров уже давно, а мне даже не сказала…

— Мы плывем в крепость? — спросил я, уже представляя, какими глазами будут смотреть воины Ануминаса на эльфийкку и человека, приплывших на огромном белоснежном корабле лишь вдвоем.

Она холодно посмотрела на меня, скорее всего намереваясь проигнорировать вопрос, но вспомнив, что мы «команда», бросила сквозь зубы:

— Конечно, нет, человек… Эльфийский корабль не должен попасть в руки смертных. Тем более нам необходимо сохранять секрет нашего прибытия на Мифриловый остров. Шпионы, наверняка, внимательно следят за всеми прибывающими на остров людьми. А слухи о моем местонахождении вовсе не нужны.

— Что же ты предлагаешь?

— Что я предлагаю? — голос эльфийки зазвенел от еле сдерживаемых чувств.

Похоже, была в ярости, что приходилось объяснять глупому человеку очевидное: — Я приставлю корабль подальше от крепости, и до нее нам придется прорываться пешком. Войдя в крепость через ворота, мы не привлечем к себе внимание — на двух воинов, оставшихся от отряда, даже не взглянут.

Я с сомнением взглянул на темную эльфийку, но та, заметив это, лишь презрительно дернула плечом:

— Об этом даже не думай, ни один смертный не догадается, что я принадлежу к высшей расе.

С этими словами она спустилась в трюм, а я, видя приближающийся остров, закрутил головой, если она не выйдет минут через пять, мы разобьемся о скалистый берег. Когда я оглянулся, реагируя на раздавшиеся позади легкие шаги по палубе, рука сама собой дернулась к мечу.

Незнакомая женщина звонко рассмеялась и сказала голосом Эйры:

— Значит, моя маскировка удалась.

— Пожалуй, да… — сказал я, немного успокаиваясь.

Женщина была красива, даже красивее темной эльфийки. Белая кожа, совершенные черты лица, выразительные ярко-голубые глаза. Ни одного изъяна, даже мелкой морщинки или родинки, казалось, что она спустившаяся с небес богиня. Легкое, плотно обтягивающее и открывающая кожу во многих местах платьице валькирии придавало ее красоте знойный характер. Узкая талия обрамляется кожаным пояском, от него по бокам на широкие бедра свисают ножны с длинными кинжалами. По уверенности, с которой она держится, можно утверждать, что владеет ими мастерски.

Многие мужчины отдали бы ей свое сердце, едва завидев. Вероятно, в моих глазах она ожидала увидеть схожие чувства, но ее ждало разочарование. Я уже видел лицо намного прекраснее: в той темнице у девушки, неотрывно смотрящей на факел. Как же я посмел натравить на нее сонм злых духов?!

Выражая неудовольствие, она дернула плечиком и, больше не замечая меня, вперилась в линию берега. Я выбросил из головы мысли об утрате. И пользуясь моментом, я рассматривал обтянутую в зеленое платьице статную фигуру. Будь я менее привередливым в межрасовых делах, наверно, ее формы не оставили бы меня равнодушным.

— Тебе нужно избавится от этих лохмотьев, — сказала вдруг эльфийка. — Не позорь свою расу, хексен.

Я удивленно глянул на нее:

— И что же мне одеть?

— В каюте капитана есть сундук с одеждами эльфов. Выбери, что попроще, чтобы не привлекать слишком пристального внимания, но быть среди людей на высоте.

Я сдержал едва не вырвавшуюся в ее адрес колючку. Эльфийка явно не от мира сего. Мы подплываем к острову, где нас с распростертыми объятиями поджидают полчища чудовищ, которых даже представить страшно, а она думает, как там будет выглядеть…

В каюту эльфийского корабля сначала нашего пути я заглянул впервые. Средних размеров, обставлена со вкусом, но без излишеств, небольшой письменный стол, двуспальная кровать, несколько сундуков и пара стеллажей с расставленными на них предметами, о назначении которых я мог только догадываться. Я пробовал представить в этой каюте эльфийского адмирала, но вышло не очень.

С замиранием сердца открыл узорчатый сундук. Разочарование постигло меня и здесь. Эльфийские одежды красивы, тонкие и яркие, но ничего, что я не мог бы найти в родном мире. Где же этот исходящий от них белоснежный свет, где самодвижущиеся узоры? Эх…

Выбрав себе белую рубаху-свитер и зеленую курточку, я на всякий случай засунул сверток с запасной рубахой себе за пояс. Эльфы не обеднеют, а мне чистая одежда всегда пригодится… По здравому размышлению штаны менять не стал. Уж слишком необычно выглядели эльфийские гетры: надев их в центре Москвы, неизбежно привлек бы к себе внимание некоторых личностей своего пола. А обтягивающие сапоги напоминали бы женские, если бы вместо меха у икр не выглядели бы, как старинная треугольная шляпа с дырой для ног. Ну их на фиг, короче.

Настала пора Эйры оценивать меня, и надо полагать, тест я выдержал с блеском.

Забывшись на секунду, эльфийка готова была искренне восхититься и сказать что-то, вроде «тебе очень идет». Но вспомнив свой имидж ледяной королевы, погасила блеск в глазах, ограничившись словом «сойдет».

Корабль замедлил движение, паруса сами собой свернулись в рулоны на мачтовых реях. Я услышал звон разматываемых цепей, якоря надежно закрепили корабль, пригвоздив его ко дну.

Эльфийка… то есть бывшая эльфийка взглянула на меня небесными глазами:

— На этом корабле нет шлюпок, а приставлять его к берегу нельзя. Ты хорошо умеешь плавать?

Глава 5

В отличие от двигающийся в воде как рыба эльфийки, плавать я почти не умел.

Благодаря отпущенной мне силе, удавалось не обращать внимание на тянувший меня ко дну трофейный, но уже ставший родным эльфийский клинок. Барахтаясь всеми конечностями, я с трудом держался на поверхности, предоставляя волнам нести мое тело к берегу.

Когда волна чуть не расшибла меня о прибрежные камни, я озлобленно уставился на уже успевшую высохнуть Эйру. Но она даже не повернула головы в мою сторону.

Ее сосредоточенный взгляд пристально обшаривал пляж, камни и деревья вдали от береговой полосы.

— Вроде, чисто, — сказала она почти по-спецназовски. Я только обратил внимание, что в руках она сжимает красивый нож с длинным, немного искривленным лезвием.

Перехватив удивленный взгляд, она виновато бросила:

— Внутренние силы нужно экономить… Нам туда, — махнув в сторону близкого леса, бесшумно зашагала, даже не оглянувшись.

— Вот… — я сдержался, едва не выругавшись. Женщина, что нацепила личину человека, не повела даже ухом, виляет бедрами и с каждым мгновением оказывается от меня все дальше.

«Ну ладно, еще сочтемся», — подумал я, пытаясь отдышаться. Мокрая одежда неприятно облегает тело, а в сапогах ее столько что оглушающе хлюпает при каждом моем шаге. Хуже всего, что сверток с запасной рубахой, который теоретически мог бы и не промокнуть, я потерял в воде. Да еще чертова эльфийка шла хоть и грациозными, но быстрыми шагами, и чтобы ее догнать, пришлось идти едва ли не вприпрыжку. Догнав женщину на полпути к лесу, принялся хлюпать рядом с ней, перебирая по песку ногами. Хотя она на меня не смотрела, но наверняка, под неподвижной маской, которую она изобразила на лице, скрывается насмешка и даже презрение.

— Ладно, женщина, я тебя запомнил.

— Что?! — встрепенулась эльфийка, мгновенно отбрасывая притворную флегматичность.

— Я, что, сказал это вслух? — невинным голосом уточнил я.

— Да! Что ты имел ввиду?! — спросила она, угрожающе надвигаясь. Лицо напряжено, руки легли на рукояти кинжалов.

Сразу понятно, что у этой гордой стервы чувство юмора отсутствует напрочь:

— Забей, — лаконично бросил я взмахивая рукой и направляясь дальше.

Спиной чувствовал ошеломленный, пытающийся осмыслить сказанное взгляд.

Наконец, она не выдержала, догнала и через несколько минут молчания осторожно спросила:

— Так что забить?

— Болт.

Больше я от нее не услышал ни звука.

А с лесом творилось что-то странное: чем ближе мы подходили, казалось, к совсем близким деревьям, тем дальше они оказывались. Что-то это мне напоминало, но я не мог вспомнить. А потом…

Еле сдерживая изумленный возглас, с отвисшей челюстью вертел головой. Вокруг высились исполинские деревья, размеры которых, до этого даже не мог даже вообразить. Стволы словно титаны возвышаются над головой, как высотные здания.

Ветви наверху разбрасывают на десятки метров в стороны тысячи или даже миллионы листьев.

Сквозь такую крышу проходит лишь скудный свет, и во мраке между далеко стоящими друг от друга деревьями не растет ничего, кроме чахлой и мелкой травы.

Хотя я не особо разбирался в природоведении, но уверен, что такие деревья на Земле никогда не существовали. Ботаники, наверно, отдали бы половину жизни, чтобы только взглянуть на это чудо.

— Зло близко, — отвлекая меня от исполинов, вдруг сказала Эйра.

Я огляделся, но среди широченных и даже широчайших стволов не заметил ни единого движения. Кроме безумных трелей птиц, не слышал ничего напоминающего…

Красные человекообразные существа материализовались словно из воздуха, если бы подсознание не уловило, что они выскочили из-за стволов деревьев, невероятных размеров, я бы был уверен, что краснокожие обладают способностью перемещения в пространстве.

Не успев даже рассмотреть, что на меня напало, пришлось отражать бешеные удары и увертываться от как будто бы каменных мечей. Глаза не успевали охватывать представшую картину целиком, приходилось вертеться ужом на сковороде, лишь бы не быть проткнутым странным оружием.

Меня окружили люди, казалось, с только что снятой кожей. Как будто блистать в лучах солнца голыми мышцами и сухожилиями для них было забавой. Они как-то нездорово рычали, не забывая при этом наносить удары. Увернувшись от пронесшегося мимо уха кривой палки-меча, я успел разглядеть мелкие рожки на лбу бегающего куска мяса. Глаза, словно выкрашенные красным горошины, смотрят на меня с непередаваемой ненавистью. Выкрав секунду в вихре боя, где доселе приходилось лишь защищаться, я сумел располосовать красную тварь.

Через секунду, отбив выпад очередной твари, повернулся, чтобы добить, с изумлением переходящим в ужас увидел, как он превращается в столб пламени.

Интуиция, седьмое чувство, или помог сам Господь Бог, но меня будто бы выдернуло из зоны поражения напалма. Вроде, только что был рядом с вдруг зажегшимся бескожным трупом и вот я уже лихорадочно отбиваюсь от его собратьев совсем в другом месте. Фонтан огня оставил вместо твари дотла выжженную траву и раскаленные искры, поднимающиеся в воздух.

Зазубренный наконечник из, казалось, каменного лезвия, все же вошел мне в бедро. Дернувшись по инерции боя назад, я с ужасом увидел ломтики своего мяса на наконечнике копья в руках злобно скалящегося краснокожего монстра. В горячке боя вместо боли чувствовал лишь ручьем текущею по ноге кровь, но знал, что спустя несколько десятков секунд взвою от боли…

Время в бою течет в замедленном темпе, не знаю, сколько истекло секунд с начала боя, но мне казалось, что прошло уже четверть часа, а я победил только одного. Про Эйру не хотелось даже думать, кругозор сейчас словно у пьяного, вижу лишь в нескольких метрах от себя, а если брошу взгляд дальше, то пропущу пяток ударов от врага, что подносом.

Человек передо мной, с которого живьем содрали кожу, вдруг изогнулся дугой.

Я, давно привыкший доверять воле инстинкта, качнулся в сторону, он полыхнул гигантским факелом. Через секунду я проделал то же самое, столп пламени зацепил меня жаром, огонь обжег руку. Очень хотелось понять, что их убивает, но постоянным усилием воли я сдерживал все потуги мозга начать работу. В рукопашном бою, главное, не давать разуму осмысливать происходящее…

Казалось, что всепожирающее рядом с собою пламя абсолютно везде, но еще через несколько секунд мое тело, наконец, остановилось. Не в силах поверить, что гиблое пламя и вооруженное мясо куда-то исчезли, я замедленно вертел головой.

Позволил разуму включиться и тут же пожалел. Разорванное бедро горело жидким огнем, а хуже всего, что эльфийка, поигрывая небольшим мячом-молнией в руке, презрительно улыбалась: «Снова я спасла тебя, человечек», — говорил ее взгляд.

На глазах начавшей яриться Эйры я снял с себя рубаху, смотав ее в жгут, просунул между ног и перевязал кровоточащее бедро. Даст Бог — не умру. Хотя не будь я хексеном точно бы сдох…

А потом я закрыл глаза и лег в траву. На то, что с презрением бросала мне эльфийка, я, занятый глушащей все и вся болью, не обращал никакого внимания.

Пытаясь забыть о бесконечных пульсациях, острых игл по всему телу, ударился в воспоминания.

В основном вспоминалось, как я беззаботно жил в своем мире, работал в таком понятном и безопасном агентстве. Как оказывается, тогда был счастлив…

Было, конечно, пара неприятных моментов, например, когда мой отряд Тзар на пару с Гардием бросили на растерзание вампирам. Лишь сейчас понял, что сделали так, чтобы убедиться в том, что я хексен. Для вампиров, впрочем, как и для всех кровососов кровь хексена — смертельный яд… Даже хуже, чем яд. Сейчас я это понимаю, но тогда страдал от темных игр магов и корил себя за то, что не уберег веривших мне людей.

Подумать только, каким размазней я был. Терпел от каких-то рядовых охранников презрительные взгляды, оскорбления и насмешки. А боязнь «всемогущего директора»?

Да кто он, вообще, такой? Жалкий старикан, на поверку оказавшийся едой для орков в первом же бою. Может быть, у него были какие-то качества, что поставили его во главе агентства, но уж точно не боевые.

Не знаю, в лучшую ли сторону или как-то еще, но я изменился заметно.

Физически я стал более крепок, ловок и сильней, ну, это очевидно, вон как избегал ударов кучи проклятых тварей. Да и получив такое ранение, не отбросил сразу копыта, а всего лишь лежу, загораю… А сила, сила во мне необъяснима.

Человеческое тело на такое не способно. Может, я и вправду уже не человек, а существо иного рода, например, как эта эльфийка?… Но я страшился в это верить.

Самому большому изменению подверглась моя внутренняя суть. Кажется, я стал более циничным, более себялюбивым и ни в грош не ставлю других. Вроде этой эльфийки, а-ля я бессмертен, я высшее существо, а вы все обычные кольчатые черви, все равно, скоро подохните в грязной земле.

Хотя мне до Эйры еще далеко, вспомнилось, как мы с Лейлой наткнулись на отряд карателей, «работающих» в деревне захваченного королевства. Какие чувства я испытывал, когда на моих глазах резали горло девчонке от силы четырнадцати лет.

Я сопереживал, ненавидел, хотел помочь и броситься с кулаками на уверенного в правильности своих действий карателя.

Я человек. И каким бы я монстром не стал, все равно, останусь человеком.

Главное, не забыть. Помнить ту, даже не успевшую вкусить жизни, девочку и никогда не забывать, что я Человек…

Мне стало тоскливо, и усилием воли повернул поток мыслей в другое русло.

Почему-то только сейчас впервые задумался, с какой стати маги, покидая мой мир, взяли с собой меня и Влада.

Ладно, я — хексен, могучее и в идеале полезное существо. А для чего им понадобился Влад? Этот противный сморчок? Неужели он тоже хексен?

Неужели циничные маги для того и появились в нашем мире, чтобы забрать золото, боеголовку и всех хексенов, которых найдут? А кто будет защищать наш мир от и в нем хватающей «нечистой»?

Не обманывай себя, Вардес, в родном мире ты никому не нужен. Ну, убьешь ты пару десятков безобидных тварей, но ведь с таким же успехом их одолеют и обычные солдаты — охотники за нечистью. А здесь, здесь ведут незримую войну странные существа — боги. Тут ты не безликая пешка, которых миллиарды, а фигура повыше…

В моем мире, кроме творца, не нуждающегося в помощи хексенов, нету активных богов, а следовательно, хексены в нем проживут такую же практически ничем не отличимую от других жизнь. Им никто не объяснит, что они необычны, они никому не присягнут. И никто не откроет их спрятанный глубоко внутри таинственный дар, а может, и проклятье. Они состарятся и умрут, ну, разве, что проживут на пару десятилетий дольше…

— Вставай, хексен, надоел уже! — все трясла меня Эйра. — Нам нужно успеть в крепость, пока нас не настиг еще один отряд демонов.

Я прислушался к себе, бедро по-прежнему болит, но терпимо. Осторожно, стараясь не разбередить наверно начавшую стягиваться рану, я встал, опираясь на здоровую ногу. Второй опорой послужил мой меч в ножнах. Я попробовал ковылять таким образом, но со скрученной веревкой, пропитавшейся кровью рубахой в паху, понял, что до вечера не пройду и пяти километров.

— Эйра, я ранен, — сказал я. — Нам нужно переждать, пока моя регенерация меня исцелит.

Эльфийка холодно и почти равнодушно покачала головой:

— Мы не можем, если мы тут останемся, нам не дожить до ночи.

— Крепость далеко? — с сомнением спросил я.

— Не очень, но в таком состоянии ты не дойдешь…

— Так что же ты предлагаешь?! — окончательно запутался я.

Эльфийка закусила алую губу, посмотрела по сторонам, то ли ища врагов, то ли шпионов:

— Мне придется исцелить тебя…

— Что?! Ты можешь исцелять раны и молчишь?

Белая кожа личины, которую одела на себя Эйра, вдруг сделалась пунцовой, она тряхнула копной белокурых волос, словно отгоняя предательское смятение:

— Для моего заклинания требуется прямой контакт с раной, — отчетливо и без запинки сказала она, — снимай штаны, я постараюсь не смотреть…

Хор хаотичных мыслей пронесся в голове: не разыгрывает… Долго мяться и упрашивать себя не стал. В конце концов, я мужик. И даже больше: я хексен.

Чувствуя, как горят уши, принялся стягивать портки…

Через полчаса я, голый по пояс, уже шел на своих двоих, Эйра, как впрочем, и всегда старалась на меня не смотреть. Но сейчас во всех ее движениях или в нечаянных взглядах отчетливо чувствовалось смущение. Уж не знаю, чем она столько лет занималась со своим мужем, но чувство такое, что мужчины коснулась впервые.

Солнечные лучи лишь местами пробиваются сквозь листву исполинских деревьев.

Там, куда попадает яркий в этом мрачном лесу свет, чахлая трава ярко расцветает, жадно тянется к солнцу зелеными стеблями. Птицы на высоких деревьях, уже давно привычные не пугаться ничего внизу, галдят и щебечут так мощно, что скоро на них перестаешь обращать внимание, как на безостановочно работающий холодильник.

Краснокожие твари еще дважды пробовали нас на прочность. Но на сей раз мне не пришлось даже пускать меч в ход. Эльфийка своими шаровыми молниями выжигала прорехи в рядах худосочных существ. Они и вправду обладали разумом, мигом поняв безнадежность атаки, оставшиеся в живых, скрывались за стволами исполинских деревьев. Судя по тому, что они были больше похожи на спички, чем на представляющих угрозу монстров, это были крайне молодые особи.

— Быстрее, — бросила сквозь зубы Эйра. — Они собирают силы и скоро набросятся всем скопом. До этого времени нам нужно оказаться в стенах крепости.

Мы заспешили, сохраняя при этом осторожность, за каждым стволом дерева, которого не возьмут в обхват даже семь взявшихся за руки человек, мне мерещились скрывающиеся в засаде монстры.

— Эйра, — отвлек я от созерцания стволов эльфийку, — почему ты назвала этих тварей демонами? Ты, вроде, говорила, что никто не знает, кто они…

По-моему, сначала она намеревалась проигнорировать вопрос, но наверно, вспомнив, что я все же не простой смертный, ответила с неохотой:

— Я не отказываюсь от своих слов, — сказала она звучным голосом, — но моя раса над этим много думала… Как же это объяснить, чтобы ты понял… Есть несколько вероятностей их происхождения. Какая из них истинная, не знает никто, однако я придерживаюсь той вероятности, где считается, что это демоны, перенесены в наш мир чьей-то могучей волей… Ты меня понимаешь?

Я кивнул:

— Да, продолжай.

Она смотрела на меня настороженно, словно не веря, как мог глупый мальчишка понять то, в чем путается она, умудренная годами эльфийка.

— А что тебе понятно? — на всякий случай уточнила она.

— Что вы, эльфы, путем трудоемкого анализа разработали несколько гипотез, включающих в себя теорию демонического происхождения тварей, населяющих эту область. Исходя из нее, можно сделать вывод об искусственной экологической катастрофе, вызванной фактором вмешательства высших сил.

На эльфийку трудно было смотреть без улыбки. Обиженное лицо, наивно распахнутые глаза, открытый в детском изумлении рот… Чтобы она не заметила рвущий меня смех, пришлось отвернуться и давить его нещадно. Если она почувствует издевку, никогда мне не простит.

Взяв, наконец, себя в руки, она сказала, пребывая еще в легкой прострации:

— Ты верно подобрал слова, как раз так и говорят наши старейшины…

Наверно, она все-таки почуяла во мне насмешку. Несмотря на все мои уговоры, больше не смог вытянуть из нее даже звука.

Исполинский лес кончился с внезапностью солнечного удара, свет показался нестерпимо ярким. А метров в ста от нас на огромном утесе сплошным массивом простирается высокая крепостная стена. Ряды заградительных рвов и валов с вбитыми в них острыми кольями смотрят на нас с неприкрытой угрозой. Понятно, почему эти твари на протяжении стольких лет не смогли взять крепость штурмом.

Из десятка бойниц над воротами показались арбалеты, но они были нацелены не на нас, как я поначалу подумал. У деревьев за нашей спиной, как раз там, откуда мы вышли, показались сотни красных существ. Сжимая страной формы топоры и копья-трезубцы, они бросились на штурм крепости. Тяжелые створки ворот чуть приоткрылись, ровно настолько, чтобы хватило для прохода человеку.

Забежав внутрь, я, забыв об Эйре, стремглав бросился вверх по лестнице. И как оказалось, не я один. В крепости звенела тревога, медный колокол недалеко от ворот отбивает неспешные набаты. Взобравшись на стену, я не в силах был поверить глазам: равнину перед крепостью сплошь покрывал красный ковер из тысяч тварей.

Лучники и арбалетчики на стенах рядом со мной рвали тетивы, давая залп за залпом. Свист сотен стрел и болтов резал воздух, оставляя в рядах тварей огненные сполохи. Каждая удачливо пущенная стрела заставляла странную тварь мгновенно сгорать. Я глянул на руку, пострадавшую в бою от демонического огня, ожог почти исчез… Повезло, что я успел тогда отскочить. А твари, словно не испытывая страх перед смертью, под непрерывным обстрелом разрубали мешающие движению закопанные в землю острые колья.

Из-за спины что-то бухнуло. Над головой в небе один за другим пронеслись несколько тяжелых валунов. В рядах атакующих демонов громадные камни оставляют великие просеки. Каждый такой валун, величиной с автомобиль, давил и разбрасывал демонов как кегли. Из-под замедляющих пробег гигантских камней выбиваются вспышки рыжего пламени — это давали о себе знать сгорающие трупы демонов.

Я глянул за спину: на высоких башнях в центре крепости установлены внушительного вида камнеметы. Отсюда видно, как команды обслуживания приводят требушеты в готовность, чтобы через несколько минут взметнуть в небо новые валуны.

До ворот крепости из нескольких сотен нападавших добрались не больше трех десятков. Старых знакомых, тех, что нападали на нас с Эйрой с копьями наперевес, среди них почти не было. В отряде пробившемся к воротам преобладали более крупные их собратья. Вроде бы, в остальном такие же, как и они, но вооружены причудливо изогнутыми топорами и с небольшими рудиментными крыльями за спиной.

Не крыльями даже, а так, двумя красными отростками, словно ощипанное от перьев крыло страуса.

Странные топоры бестий впивались в дерево удар за ударом, но прежде чем на воротах осталась хоть сколько-то значимая засека, все они сгорели под нещадными арбалетными болтами.

Не успел звон последней тетивы замолкнуть, как люди гурьбой бросились вниз.

Открыв ворота и мешая друг другу, стали наклоняться, подбирая что-то с земли.

Даже те люди, что не участвовали в отстреле монстров, после боя выбежали за всеми. Скоро все пространство до самого леса было заполнено копошащимися в земле людьми.

Что они делают-то? Как я не пытался найти объяснения странным действиям, в голову ничего дельного не приходило.

— Повелитель!!! — громко вскрикнула женщина сзади, я ошалело развернулся, не успевая увернуться от бросившегося на меня человека. Точнее девушки…

Едва ее отцепил, чтобы хотя бы взглянуть в лицо, как от радости перехватило дыхание:

— Лейла, я уж думал…

Она счастливо прижалась ко мне, едва не мурлыча, как заласканная кошечка.

— Прости, повелитель, — вдруг отстранилась она, — я упустила Сириния.

— Что? — не понял я.

— Я едва не разорвала его, но накинувшаяся нежить отвлекла, а когда я повернулась к магу, его и запах простыл…

— Не расстраивайся, — с улыбкой успокоил я Лейлу, — главное, что ты здесь…

А кстати, как ты здесь оказалась?

— Ну, заставила вождя разрешить мне отправиться за тобой на следующем корабле. Но твоего запаха я тут не почуяла, я обыскала все… Но тебя не было,… так долго.

У девушки, вспомнившей пережитый ужас, едва не навернулись слезы. Словно это она сама потерялась, а не я пропадал, не знамо где…

Прижав Лейлу к груди, я увидел расширенные в удивлении глаза Эйры. Она не отводила их со спины оборотня. И еще показалось, что там промелькнул страх…

С чего бы это?

Глава 6

Успокаивать Лейлу пришлось минут десять, а неожиданно исчезнувшая Эйра вернулась, успев раздобыть за это время мне новую и довольно красивую пурпурную рубаху. Кого, интересно, ограбила?

Сердечно поблагодарив, в ответ встретил ледяной взгляд: не для тебя стараюсь, просто человек с голым торсом не внушает окружающим уважение. А вот вес нашему маленькому отряду сейчас необходим…

Только через час странная суматоха улеглась, все вышедшие за врата люди, словно закончив собирать рассыпанную в траве богатым князем мелочь, вернулись в крепость. Я, веря, что в этой крепости положено демонстрировать свою силу, грубо остановил одного из вернувшихся людей.

Седоусый «наемник», по виду бывший имперский солдат, смерил меня негодующим взглядом, открыл было рот, чтобы бросить что-то нелестное. Пришлось сжать руку на его локте покрепче, гася сопротивление в зародыше.

Когда он зашипел от боли, я, немного ослабив хватку, спросил:

— Скажи, отец, что же вы искали за воротами?

— Какой я тебе отец, — сквозь зубы бросил седоусый, начавший стареть воин. Но вспомнив о моей руке, сжимающей локоть, заговорил более покладисто: — Ты, видно, тут новичок?

— Продолжай, — не стал отвечать я.

— Все вы новички одинаковы, смотри, кликну дружков, намнем тебе бока.

— Не пугай, — чуть сильнее сдавил я локоть. Сила во мне запросто может раздробить ему кости.

— Мифрил, — бросил он, морщась от боли. — Почти все новички на острове думают, что мифрил — это руда, которую добывают в шахтах. На материке ходят даже легенды, одна страшнее другой. Отпусти!

Я отпустил, уверенный, что раз начал рассказ, не остановится:

— Так вот, враки все это. Нет тут никаких рудников и каторжников, которые, рискуя жизнью, в поте лица добывают мифрил. Есть только воины Ануминаса и прочие люди, ищущие богатства. А они делятся на два вида. На честных наемников и всякий сброд, который пытается нажиться за счет тружеников. Но о них тебе рассказывать не надо, ты их и так прекрасно знаешь.

— Понятно, — не стал заострять внимание на оскорбление я. — Как же насчет мифрила?

— Эх… — вздохнул он. — Неужели не понятно, что вот эти самые обитатели острова, эти бестии, и есть источник мифрила?

— Что? — слегка опешил я.

— А вот то! — довольно вскинулся он. — Когда убиваешь одну из бестий, оно сжигается само. И даже его оружие сгорает. А вместо него на земле остается маленький кусочек мифрила. Ну или крупный, если бестия и вправду крупна…

— То есть, — протянул я, — эти твари и есть ходячий мифрил?!

— Нет… — неуверенно ответил он. — Вряд ли, ведь они не из мифрила…

Некоторые думают, что это их сердце, другие, на вид более умные, утверждают что-то непонятное… Но да мне все равно.

— Вот, значит, как? — растерянно переспросил я.

— Значит, ты вправду здесь новенький? Хм, я думал корабли не заходили в порт уже неделю…

Он смотрел на меня уже другими глазами, почти как ветеран на новобранца, который скорее всего погибнет в первом же бою.

— Ты правду собираешься добывать мифрил честным способом, а не чужой кровью? — мягким тоном спросил он.

— Я человек чести! — гордо вскинул голову я.

— Тогда прими совет от всего повидавшего воина: не выходи за ворота раньше, чем вступишь в команду опытных добытчиков или, на худой конец, купи хорошего шкварка. Если не убьешь тварь с наскока, так хоть убежишь. И помни, сила — это не главное. Удачи тебе новичок.

Он гордо поднял голову и, оставив меня переваривать информацию, не спешно побрел к обветшалой избе на окраине площади у врат. Сила — это не главное? Совет вправду стоит запомнить и больше работать мозгами.

Взглянул на двух внимательно смотрящих на меня девушек, как мужчина принял командование на себя:

— Идем, поищем тут какой-нибудь трактир и подумаем, что нам делать дальше.

Не успели мы сделать и пару десятков шагов, как на стене одного из домов увидели доску с изображением кружки пенящегося пива. Шумный зал встретил нас запахами перегара, какой-то гнили, мочи. Эйра наморщила свой изящный носик, но все же смело переступила через порог грязного заведения.

Я одним взглядом охватил давно не мывшихся и расслабляющихся за кубками вина и кружками пива воинов. Нет не воинов, а вооруженных отбросов, каких хватает в любых портовых городах. Трактир был переполнен, и пустовали всего два столика.

Мы трое направились к ближайшему столу, на ходу рассматривая голые, без скатерти доски. Облитый пивом и густо покрытый крошками, стол из щербатых досок выглядел в точности, как корыто для свиней. И сев за него, девушки, как впрочем и я, старались держаться от стола подальше.

Кажется, это не укрылось от толстобрюхого хозяина заведения. Увидав, как в зал входят прилично одетый воин с дорогим мечом и две сопровождающие его красавицы-аристократки, он, расталкивая пьяных посетителей, заспешил к нам. А я еще раз мысленно поблагодарил Эйру за предусмотрительность, не зря она где-то нашла мне новую рубаху взамен использованной вместо жгута.

Грязным передником протирая стол и одновременно умудряясь кланяться, он осведомился, чем мы будем трапезничать. Уныло взглянув на его засаленный фартук, я попросил лучшего вина, мяса и хлеба.

Как только он удалился, я, смело кладя руки на сухой стол, начал давно мучавший меня разговор:

— Нам известно немногое, прежде всего, наша Чаша находится на этом острове под неосознанной охраной краснокожих бестий. Следовательно, искать нам предстоит, во-первых, долго, а во-вторых, под постоянными атаками тварей.

Я помолчал, вглядываясь в лица внимательно слушающих меня девушек. Не увидев в них желания высказаться, продолжил:

— Неплохо было бы нанять, как мне советовали, наемников. Тогда у нашего отряда появится хороший шанс дойти хотя бы до центра острова. Но к сожалению, все золото, что я вез для этих целей, отобрали захватившие мой корабль пираты.

Лейла дернулась, словно собираясь вскочить и бежать рвать их на части за такую дерзость, но сообразив бессмысленность подобного желания, немного успокоилась. Как раз в этот момент, мальчишка, разносчик еды, принес большой поднос с сочащимися жиром рублеными ломтями баранины. Аккуратно положив на стол, отправился, по-видимому, за подносом с вином и кубками.

Вспомнив о деньгах, в грудь мне впилась здравая мысль:

— Девушки, простите… — неловко начал я. — Но кажется, мы попали в дурацкое положение. Я забыл, что у меня уже нет денег, а следовательно, нечем расплатиться за ужин.

Стыдливо переводил взгляд с лица смутившейся Лейлы на равнодушную, будто ничего не слышавшую Эйру. Мне было не по себе, внутренности словно острыми когтями скребли кошки. Не кстати вспомнился далекий теперь случай. В похожее дурацкое положение я попал, пригласив девушку на свидание в дорогой ресторан, а после этого обнаружил, что позабыл кошелек…

Воспоминание только придало моему стыду красноватый оттенок на коже щек и ушей. Не придумав достойного выхода из сложившегося положения, почти готов был провалиться сквозь землю.

Неожиданно, словно закончив любоваться моим унижением, Эйра раздельно выговорила:

— Насчет золота не волнуйся, у меня его в избытке.

— А ты раньше не могла сказать?! — начал вскипать я.

— Прости, я задумалась, — все так же холодно сказала голубоглазая женщина. То есть эльфийка, прячущаяся под личиной человека.

И действительно, набросившись на мясо, словно голодающие с Поволжья, и опустошив кубки с вином, Эйра небрежно бросила подошедшему хозяину пару золотых монет. Очумелый толстяк, зажав монеты в кулак и отбивая десяток поклонов, попятился к лестнице, ведущей в подвал. Вероятно, там у него тайник с накопленными деньгами…

— Значит, проблем с платой наемникам у нас не возникнет тоже? — предположил я.

— Я так не думаю, — сказала Эйра.

— Что? Почему? — снова смешался я, кажется, эльфийка обожает пудрить мозги.

— Золото совсем не настоящее, лишь иллюзия, которую я могу поддерживать не так уж и много времени.

— Блин. То есть, нам нужно отсюда сваливать?

— Я не очень тебя поняла, хексен, но думаю, да.

— Понятно, — сказал я, вставая. — Пошли.

Кожей чувствуя оценивающие взгляды местных завсегдатаев, я в сопровождении «сногсшибательных красоток» вышел во двор. Ничего иного, как запастись провизией в другом трактире, а потом выходить за врата без сильного отряда наемников, нам не оставалось. Ну да ладно, надеюсь, хозяева трактиров не слишком обидятся на Эйру за вдруг исчезнувшее золото.

— Хексен, ты куда? — не поняла моих намерений эльфийка, как только я завернул к неожиданно нашедшемуся трактиру.

— Нам нужен запас провианта, — ответил я. — Или ты собираешься бродить по острову с пустым животом?

— А ты собираешься тащить мешки с едой на своей спине? — ехидно, в тон мне, спросила она.

— Что же ты предлагаешь? — вновь запутался я.

— Нам нужно купить шкварков, с их помощью мы легко избежим случайных встреч с бестиями.

— Что такое шкварк? — спросил я и понял, что брякнул лишнее.

У совершенно красивой женщины в обличье Эйры отвалилась челюсть. Она смотрела на меня остекленевшими глазами, изящные ручки, как в минуты опасности, рефлекторно легли на рукояти кинжалов. Наконец, словно вдруг вспомнив о воздухе, она сделала глубокий вдох. Ее грудь приподнялась высоко, грозя вырвать пуговицы шелкового кафтана.

Борясь с замешательством, она задала опасный вопрос:

— Ты ни разу не слышал о шкварках?

— Слышал… Краем уха, но что-то не припомню, что это…

— Сколько тебе лет? — после паузы спросила она.

— Несколько десятков, — сказал я, попытавшись не особо лукавить.

— Мальчишка, — тихо произнесла она, — наверно, прежде, чем узнал о том, что ты хексен, всю жизнь пас коров…

Забывшаяся от ярости Лейла, жестко меня оттолкнув, вплотную подошла к эльфийке. Я никогда доселе не видел, чтобы кто-либо бледнел с такой скоростью.

Эйра, кажется, приготовилась к смерти.

Я не стал тянуть и ждать дальнейших действий от вступившегося за меня оборотня. Грубо схватил казавшееся таким хрупким плечо девушки и зашипел:

— Перестань, Лейла, мне все равно, что она говорит…

— Мой повелитель, — едва не жалобно начала Лейла, — никто не смеет оскорблять тебя, тем более эта…

— Успокойся! Какой бы не был у нее характер, она наш друг. Тебе ясно?!

— Да, повелитель, — на грани слышимости разобрал я, — прости.

— Ничего, Лейла, — сказал я со вздохом, — просто держи себя в руках.

Она отвернулась, чтобы скрыть от меня слезы. Преодолевая образовавшуюся тяжесть в груди и стараясь не смотреть на ее всхлипывания, я обратился к воспрянувшей духом Эйре:

— Так что насчет шкварков?

— Шкварки — это ездовые животные, — начала она, уже успев скрыть эмоции за маской равнодушия. — По человеческим меркам они стоят очень дорого и поэтому используются только знатными воинами.

— Понятно, — протянул я заинтересованно. — И где мы их возьмем?

— Купим… В этой крепости их должны продавать, иначе шансов выжить у добытчиков практически нет. Сам понимаешь, Ануминас заинтересован в большом количестве людей, добывающих мифрил…

— Понятно, — повторил я. — Значит, идем искать конюшни.

— Что?

— Рынок, где продаются эти ваши шкварки.

Я потянул за собой взвинченных девушек. Не зная, где местный ипподром, но не собираясь показывать это, повел их в сторону центральной башни, виднеющейся за крышами домов. Все лучше, чем спорить посреди улицы, и так уже, наверняка, привлекли слишком много внимания.

Крепость строилась хаотично: сначала высокие стены и башни с установленными на них требушетами. Или как здесь говорят, требучетами. Гигантский аналог катапульты, лишь действует по принципу пращи, что способны метать во врага камни весом с тонну… При обороне крепости они продемонстрировали себя во всей красе.

Каменные дома и деревянные избы усеивали крепость без всякого плана, словно грибы в лесу. Улицы петляли, выписывали вензеля, порой даже приходилось идти в противоположную сторону, чтобы снова выбрать правильное направление.

Проход меж домами перегородили рабочие, что заталкивали огромный валун в большую разложенную на земле сеть. От нее к крыше башни тянется длинный канат, снизу видно, как рабочие сверху готовятся крутить барабан и поднимать камень наверх. Я пригляделся: так и есть, края валуна обгорели, его уже не первый раз используют как снаряд для требушета и плющат ими полчища демонов. Вероятно, на этой башне установлен камнемет, но к сожалению, отсюда не видно.

Рабочие, наконец, перевернув с помощью клиньев валун в центр сети, отошли, и обслуга машины принялась поднимать камень вверх. Широкий канат превратился в струну, валун медленно оторвался от земли, деревянный рычаг на крыше заскрипел от напряжения. Через пару минут валун словно кит, пойманный в сеть, был уже на уровне второго этажа, но все новые прохожие останавливались, не смея пройти под нависающей махиной. Скоро тут образуется затор, как на базарной площади в час пик.

Я, прикинув, что ждать или обходить улицу не меньше получаса, смело прошел вперед. Встав прямо в тень камня, оглянулся: на меня смотрели, как на психа, девушки замерли в нерешительности, видно, им тоже не хотелось проходить тут. Но дитя техники я знал, что шанс того, что канат оборвется, одна тысячная.

— Эйра, Лейла, иде…

Наверху что-то затрещало, лопнуло, вжикнуло, звук такой, будто на меня летит астероид. Я вздернул голову, чтобы успеть заглянуть в лицо смерти. Рефлекторно выбросил вверх руки, огромная масса камня ударила и… руки отдались болью, все кости затрещали. Я, как Геракл, что сдерживал небо на плечах, держу над головой валун, вдесятеро тяжелее и вчетверо больше меня. А если учесть, что он падал с ускорением…

Напрягшись и едва не ломая собственные кости, опрокинул исполинский камень перед собой, грохот от падения сотряс всю крепость, окрестные здания отчетливо задрожали. Я, тяжело дыша, трясущимися руками оперся о камень и глянул по сторонам. Люди повсюду застыли, открыв рты, смотрят немигающе, в глазах суеверный ужас. Даже Эйра с Лейлой бледные, как будто их кожа никогда в жизни не видела солнца, взирают на меня с почтенным трепетом.

— Уходим отсюда, — каркающий звук вырвался откуда-то изнутри меня. — Быстрее.

Еще не пришедшие в себя девушки обошли исполинский валун посреди улицы и быстро зашагали вслед за мной. Брусчатка под сапогами гулко отдает в ушах, мертвое молчание позади нас нарушилось отчетливым вопросом:

— Как думаете, кто это?

Каким-то чудом спустя час ходьбы по лабиринтам улиц мы нашли, что искали.

Столпившийся на узкой площади народ глазел внутрь просторной каменной клети. Со всех сторон вольер был обнесен высокой стеной, но с одной, со стороны площади, железные прутья давали желающим возможность словно в зоопарке рассматривать группу необычных и ужасно красивых созданий. Они напомнили мне в разы увеличенных пантер, с такой же черной, лоснящейся шерстью и крупной мордой. Но на широких лопатках, крупе и шее надеты матовые листы брони.

Я не мог определить, была ли это броня естественной защитой животных, или это необычный доспех, надетый на них людьми? Хотя вряд ли даже бесчувственные люди стали бы мучить животных подобной красоты бессмысленной ношей. Ведь животные для продажи, а не для сиюминутного боя.

На почтительно глазеющих на них людей звери не обращали внимания, видно, уже давно привыкли. Что-то утробно урчат, изредка порыкивая, наверно, общаясь друг с другом. Судя по великим клыкам, сильно выглядывающим из под верхней губы, этот вид не причислить к разряду травоядных. И вообще, как можно скакать на таких опасных зверях?

— Изволишь выбрать себе шкварка? — спросил незаметно подошедший ко мне воин Ануминаса. Волчий капюшон на нем серый, ранг молодого, то есть воина, пока не показавшего себя в бою. Неужели продавец?

Но я почему-то спросил другое:

— Ты хороший наездник?

— Что ты, только визарии имеют право разъезжать на них… — кажется, он грустил неподдельно, видно, полжизни ухаживал за этими созданиями, не смея и мечтать хоть раз прокатиться на таком.

— А долго учиться обращению с этими… шкварками?

— Прямо за центральной башней есть арена, где счастливые обладатели шкварков оттачивают свое мастерство.

— Мне нужно три…, — я глянул на Лейлу, — то есть, два шкварка.

— Хм, ты считаешь, что у тебя хватит золота или мифрила сразу на двух? Даже в самых удачливых отрядах добытчиков не более двух наездников.

— Молодой воин, мне нужно поговорить с твоим командиром, — сказал я тихо, но с твердостью в голосе.

Воин подобрался, но замешкался, бросая на меня оценивающий взгляд. Вид чужеземца не внушал ему желания повиноваться. Сумев, наконец, сообразить, что я все же непростой ратник, повел меня к рядом стоящему дому. Стражник — ветеран с черным волчьим капюшоном, зорким взглядом осмотрел меня и девушек. Но узнав мои намерения, лишних вопросов задавать не стал.

Молодой вождь, командующий отделением наездников, а по случаю, и руководящий продажей шкварков, поднял на гостей злобный взгляд. Руки, сплошь испачканные чернилами, говорили сами за себя. Подсчетом доходов от продажи шкварков и прочим бумагомараниям он явно был не рад.

— Мне нужны два шкварка, — сказал я, не став тянуть резину.

— И что? Если есть золото или мифрил, тебе продаст их Ирений.

Я достал из-за пояса свернутый в рулон жалкого вида пергамент. Письмо вождя Призраков, где он приказывает оказывать мне любое содействие. Молодой вождь уныло прочтя сообщение, сказал кисло:

— Приказ есть приказ, но целых два шкварка… Неужели одна из этих дев отправится вместе с тобой?

— Лейла? — удивлено спросил я, почувствовав, как она слабо дергает меня за кафтан.

— Повелитель, тебе не нужен шкварк, — зашептала она в самое ухо. — Миракл намного быстрее, сильнее и надежнее любого из них.

— То есть, ты хочешь сказать, я поеду…

— Да, повелитель, — так же тихо, чтобы слышал только я, сказала она, — я повезу тебя на себе.

Я взвесил все за и против этого предложения. Против не нашлось ничего, разве, что кроме возможности покататься на том существе… Но Лейла, и тем более, если она сама настаивает, явно намного лучше.

— Мне нужен один шкварк, — бросил я вождю.

— Выбирай любого, — сказал он обрадованно.

Глава 7

Местный ипподром или, как здесь называют — арена для шкварков, превзошел мои ожидания. Тщательно осмотрев всех необычных животных, Эйра выбрала себе «самого лучшего». Сейчас она, вальяжно усевшись верхом на шкварка, медленно продвигается по кривым улочкам крепости. Обращенные к ней взгляды мужчин были полны восхищения, а на меня с Лейлой смотрели как на довесок, телохранителя и служанку. Правда, на Лейлу часто бросали плотоядные взгляды, но большинство, едва увидав мою руку, стремящуюся к рукояти меча, спешили воздержаться от едких замечаний. Кажется, воины Ануминаса — истинные хозяева города, жестко наказывали за драки.

Добравшись, наконец, до арены, Эйра принялась объезжать гордое, но послушное создание. Гигантская пантера разгонялась, тормозила и выписывала вензеля, повинуясь лишь едва заметным командам хозяйки. А потом эльфийка достала оружие наездника: четырехгранный меч, длиной с человека. Правда рукоять в два локтя немного смягчала ощущение нерациональности подобного оружия.

Эйра с места бросила шкварка вскачь, и хотя такая скорость в моем мире техники привычна, но от животного я подобного не ожидал. Промчавшись как мотоцикл на пределе возможного, Эйра вытянула вперед четырехгранный меч и одним движением разорвала чучело на специальном помосте. Тут же развернувшись, она атаковала остатки чучела с другой стороны бедра. Граненый меч на такой скорости просто разрывал и подбрасывал ввысь ни в чем не повинные манекены.

Хоть я мало понимал в наездничестве, но все же не мог не залюбоваться единством животного и девушки. Естественно прекрасны и в то же время нереально красивы, а вместе создавали эйфорию для глаз. Зрители и другие наездники, забросив тренировки своих шкварков, распахнули глазами неотрывно следя за невероятным зрелищем. Их понять можно, еще никогда не видели деву, что так похожа на совершенство. Даже Лейла в сравнении с ней выглядела более человечной, ее черты лица, хоть и правильные, изящные и красивые, но все же человечны…

Наигравшись вволю, Эйра подъехала к нам. Шкварк, пытаясь охладиться, высунул из пасти розовый язык. В отличие от лошади в подобной ситуации, его гладкая шерсть совсем не была мокрой от пота и пены.

— Тебе бы стоило тоже поучиться езде на шкварке, — бросила сверху Эйра. — На миракле тоже нужно уметь держаться. А его оседлать придется уже в боевых условиях.

Я, проявив галантность, подал ей руку, чтобы помочь спуститься со шкварка.

Поначалу она намеривалась проигнорировать мой жест, но бросив взгляд на лицо Лейлы, почему-то передумала и милостиво приняла протянутую руку.

Настала моя очередь оседлать шкварка, и скрывая растерянность пополам со страхом, взобрался между пластинчатой броней животного, словно в седло. Довольно удобно, и не вывалишься при быстром беге…

Шкварк подо мной недовольно заурчал, видимо, не понравилась перемена веса хозяина. Помня движения Эйры, я легонько прижал колени к боку гигантской пантеры. Она быстро семеня лапами устремилась в направлении деревянной изгороди.

Неужели эта глупая тварь сейчас врежется в стену? Как ее повернуть?

Впрочем, мой страх разбиться оказался напрасным, шкварк, побоявшись получить сотрясение, резко затормозил. Если бы не широкая пластина на лопатках, переходящая в шею шкварка, я бы точно вылетел из седла и вписался в стену. Надо быстрее вспомнить, как Эйра поворачивала животное, пока надо мной не начали смеяться все зрители арены.

Ах да, я потянул на себя край пластины на лопатках шкварка, он подался команде, медленным шагом поворачиваясь вбок. Я чуть прижал колени, и он принялся увеличивать скорость, нарезая по стадиону круги. Потянул в другую сторону – отлично. Животное чувствительно к командам, как хороший автомобиль. После того, как нарезал пару десятков правильных восьмерок, почувствовал себя уверенным настолько, чтобы взять оружие и попробовать сбить чучело.

Поначалу получалось ужасно, но не обращая внимания на раздающиеся кое-где смешки, постепенно перестал промахиваться и направлял шкварка точно рядом с чучелом. Четырехгранный меч ловко рубил их деревянную ось в щепки, а солома взлетала до самых облаков. Будь на их месте живой противник, от него осталось бы кровавое месиво.

Решив, что для первого раза достаточно, я подвел скакуна к девушкам. Эйра приняла нас равнодушно, но перехватив гордый взгляд Лейлы, настроение улучшилось. Наверно, неплохо для новичка, хотя Лейла всегда посматривает на всех с гордостью за меня, и на ее оценку полагаться не стоит. Вот мол, смотрите, какой у нее хозяин, настоящий герой…

Едва вылезя из седла шкварка, понял, что нормально ходить не смогу минимум неделю. Спина не хочет гнуться, а седалище болит, словно было избито тяжелыми палками. Делая вид, что все просто замечательно, постарался выпрямиться и идти вслед за всадницей. Хорошо, хоть Эйра не додумалась пустить шкварка в галоп…

Лейла, мило скрывая во взгляде понимание и сочувствие, зашагала в ногу со мной. Мысли о завтрашнем дне заставили меня вздрогнуть: с утра предстоит еще более тяжкое испытание — езда на Лейле. Но не на девушке, как хотелось бы, а на миракле…

Таверна, где мы решили остановиться на ночь, была оборудована загоном для шкварков. Правда, он сейчас пустовал, и толстощекий конюх, или кто он там, весьма обрадовался новому постояльцу. Эйра, бросив золото хозяину, мельком глянула на меня, на Лейлу и взяла на ночь две комнаты напротив. Экономит, что ли?

Судя по всему, хозяин правильно оценил, кто здесь платит и кто господин, и комната «для слуг» нам с Лейлой досталась так себе. Хорошо, хоть две кровати и, вроде как, чистые. В остальном комната выглядела как логовище бомжей.

Лейла, поняв, что трудовой день закончился, и спросив разрешение, принялась скидывать с себя одежду. Оставшись обнаженной, странно на меня посмотрела, а потом, оставив меня с распахнутыми глазами, юркнула в кровать. Из-под одеяла на меня поглядывает с такой хитрецой в глазах, что сразу ясно, что она насчет меня задумала. Несносная девка…

Несмотря на отчетливый протест в глазах Лейлы, я направился к своей кровати и, не раздеваясь, рухнул на пуховую перину. Стоило только отвернуться от коварной девочки, как сознание погрузилось куда-то в темень. Мне снились улыбка и счастливые глаза Лейлы, а потом… Потом я дернулся, острое холодное лезвие резануло по горлу.

Я распахнул глаза, в темноте виднеется фигура, закутанная в балахон, в руке держит кинжал приставленный к моему горлу. Кривое лезвие слегка вдавливается в кожу, как бы демонстрируя серьезность намерений хозяина.

— Где золото? — шепотом спросил неизвестный.

— Какое золото? — тихо и стараясь не дышать, переспросил я. Где же чертова Лейла?

— Не лги мне, — донеслось из-под капюшона, — я этого терпеть не могу. Где твоя хозяйка хранит золото?

— Эйра, что ли? — сообразил с облегчением я. Обычные грабители не страшны, щас я им наваляю… Но где же Лейла, неужели оборотень дрыхнет?

— Отвечай.

— А почему тебе не спросить ее саму?

Кривое лезвие сильнее вдавилось мне в горло, по коже медленно потекло что-то теплое и липкое. Он меня зарежет, если дам ответ, и медленно зарежет, если не дам. А ударить его тоже не имел возможности, он чиркнет по горлу раньше.

— Лейла, убей его, — зло бросил я, смотря за его спину.

Он дернулся, и я, оттянув руку с кинжалом вверх, ударил кулаком в живот.

Звякнув, он отлетел, костяшки пальцев полыхнули болью. Встав, осмотрел лежащее без движения тело грабителя: под балахоном скрывается кольчуга. Умно, иначе, я скорее всего пробил бы кулаком ему живот. Еще не понял предела сил хексена.

Профессионал, даже без сознания не выпустил из руки кинжал…

От удара в лицо, я увернулся в последний момент. Грабитель притворялся, выжидая, когда я подойду! Удар кулака в лицо заставил его обмякнуть уже надолго…

— Что здесь происходит? — с кинжалами наголо ворвалась в мою комнату Эйра.

— Грабитель… — сухо произнес я, сидя на корточках рядом с трупом.

— Всего лишь, но ты уверен что он не убийца?

— Он спрашивал, где ты хранишь золото.

— Тогда это точно грабитель, наверно, принял тебя за слугу и решил обезвредить первым и заодно узнать, где золото. А где миракл?

— Я не знаю, когда я проснулся, ее не было, — потерянно произнес я.

— Тебе не кажется, ее исчезновение как раз в тот момент, когда тебя пытались убить, подозрительным? — осторожно начала эльфийка, но увидев на моем лице устремившиеся друг к другу брови, быстро переменила тему: — Ладно, ты прав: вряд ли она предатель… Иди буди хозяина трактира, а я пока допрошу…

Она затрясла обмякшее тело убийцы, а когда это не подействовало, стала бить по щекам. Убийца со стоном пришел в сознание. Страдальчески и удивленно глядя на Эйру, перевел взгляд на меня:

— Не убивайте. Я все расскажу…

Дверь со скрипом открылась, и человек в сером и с натянутым на лицо капюшоном вошел в комнату. В нем не было ничего особенного и я вновь перевел взгляд на несостоявшегося убийцу:

— Я не хотел… — начал покаяние он. — Просто мне нужны деньги, а человек… сказал что они у вас есть.

— Какой человек? — грозно спросила Эйра.

— Не знаю… не помню… — пошел на попятную он.

— Говори сейчас же!

Он хмурит брови, в глазах смертельная тоска:

— Я не помню… какой-то серый…

Человек в сером капюшоне подошел к убийце, вытащил из-за пояса кинжал и перерезал ему горло.

Эйра, едва не запачканная кровью, с негодованием отпрыгнула от тела:

— Ладно, пойдем разберемся с трактирщиком он должен что-нибудь знать.

— Угу, — буркнул я, выходя за ней в коридор. — Надо разобраться с хозяином, наверняка, грабитель действовал по его наводке.

Человек в капюшоне, с окровавленным кинжалом в руке направился вслед за нами…

Хозяин — щуплый бородатый мужичек, узнав о ночном убийце побледнел, а поняв, что сам убийца мертв, едва не грохнулся в обморок. Как я понял, гильдия воров и убийц может жестоко отомстить излишне ретивому хозяину гостиницы. Ведь кто, как не он должен быть виноват, что постоялец оказался предупрежден…

В сердцах плюнув, я повелел, чтобы труп убрали из комнаты, и уже намеревался начинать узнавать у других постояльцев о судьбе Лейлы, как девушка поднялась по лестнице снизу. Судя по розовым щечкам, в столь поздний час она была на улице…

— Лейла, ты где была? — спросил я сурово.

Ее глаза стали испуганными:

— Что случилось, мой повелитель?

— Меня пытались убить… — я оборвался, пришлось отцеплять девушку со своих ног. — Да перестань ты, главное, что ты сама цела.

— Мой повелитель, прости, я… Я думала, что в таверне тебе ничего не угрожает.

— Ладно, успокойся, — поднял я на ноги девушку с мокрыми от слез глазами. – Так где ты была?

— Я хотела зарядиться, повелитель, но луна еще не полная…

— Ладно, Лейла пошли спать, завтра тяжелый день…

Я не успел договорить. Фиолетовая вспышка ослепила так, что сквозь выступившие слезы я смог только разглядеть как фигура оборотня набросилась на кого-то позади меня.

Когда я чуть пришел в себя, взору предстала удивительная картина: нагая Лейла стоит у разодранного трупа человека в сером плаще… Рядом с ней открыв от удивления рот стоит Эйра, а хозяин трактира забился под стол и трясется там будто увидел саму Смерть.

Я несмело подошел к трупу, откинул капюшон и едва не присел. На меня взирало лицо… орка. Их безобразные зеленые лица, с выступающими из-за желтых губ длинными клыками, — я не мог не узнать.

— Вардес, — ошарашено произнесла Эйра, — когда ты успел перейти дорогу Серемарину?

— Что? — ошеломленно переспросил я.

— Это ищейка, — произнесла она. — Самая редкая, умная и опасная разновидность орков. Серемарин направляет их в след своим врагам… Выходит, ты его враг.

Я сглотнул слюну. Неожиданно вспомнил как о «ищейках» меня предупреждал призрак. Тогда я не придал этому особого внимания, а потом попусту позабыл…

— Благодари Лейлу, — продолжала эльфийка, — что она смогла распознать эту тварь…

Я перевел затуманенный взор на обнаженную Лейлу:

— Спасибо золотце…

Она робко улыбнулась, но промолчала. Я же, перебрав в уме последние события спросил запинаясь:

— Он убил несостоявшегося убийцу, а мы даже не придали этому значения… почему он не убил таким способом меня?

— И умер бы сам, — высокомерно бросила Эйра. — Мы слишком тесно с тобой связаны, хексен. Поверь если бы ты вдруг упал с кинжалом в спине, я бы непременно определила бы убийцу.

— С меня хватит, — рассеяно произнес я. — Я иду спать. Лейла пойдем.

Забравшись в постель, накрылся одеялом с головой. Надо перестать думать о чертовых тварях и уснуть… В конце концов, Лейла рядом, а кто как не она сумеет меня защитить? Да и чего ты страшишься? Зеленых тварей, что умеют делать вид будто их не существует? Фигня, Лейла со мной рядом…

Я хотел позвать ее чтобы улеглась рядом, но черный сон сморил меня раньше…

На рассвете, едва позавтракав и расплатившись с заикающимся хозяином, мы вышли из трактира. Эйра нагрузила на шкварка мешок провианта, и сама уселась на мощную спину животного. Нам с Лейлой ничего другого не оставалось, как пешком следовать за эльфийкой.

Вслед гордой всаднице верхом на важно ступающем по камням мостовой шкварке и двум ее слугам смотрела не одна пара удивленных глаз. По-моему, все пытаются вспомнить, какая из женщин-воительниц достигла такого мастерства, что в одиночку способна драться с полчищами бестий.

А я почти стал понимать, почему еще не видел всадников на лошадях. Кому нужны лошади, если в природе существуют столь умные, быстрые и сильные животные, как шкварки? Вряд ли, например, в средневековье люди, имея возможность выращивать лошадей, разъезжали бы на ослах. Лошади есть и в этом мире, но их используют только в качестве тягловой силы для повозок и телег. Во всех остальных областях применения лошади настолько уступают шкваркам, что ими и не пытаются управлять верхом.

Зачем иметь гонцов с кучей сменных лошадей, если можно обойтись лишь одним более быстрым и выносливым шкварком? Зачем иметь десяток всадников в войске, если с ними расправится лишь один наездник на шкварке? Имея возможность сравнить животных, человек постепенно откажется от более худшего. И лошадям повезет, если они со временем не вымрут как вид.

Зайдя в лес на почтительное удаление от крепости, Эйра остановила шкварка:

— Нам нужно спешить, если мы до сумерек не найдем Чашу, то завтрашний рассвет вряд ли встретим живыми.

Наверно, она через меня обращалась к Лейле, фиолетовая вспышка на секунду заставила мощные стволы деревьев отбросить густые тени вокруг. Миракл во всей красе и силе взирал на меня едва ли не сверху. Шкварк под Эйрой беспокойно закачался, даже позволил себе короткое неповиновение хозяйке, отступив на пару шагов от ужасного монстра. Побледневшая эльфийка удерживала запаниковавшее животное на грани побега.

Я на всякий случай погладил отливающую серебром жесткую шерсть зверя и осторожно на него залез. Подражая шкварку, Лейла вела себя послушно, не тронулась с места, пока я нежно не надавил коленями на бока. А шкварк, видя на звере всадника и отсутствие признаков агрессии, окончательно успокоился и помчал хозяйку между широкими стволами деревьев.

Лейла без понуканий бросилась вслед за ним, а мне оставалось лишь крепче держаться за серебристую шерсть и молить Арайдона, чтобы не причинить ему боль.

Кто его знает, какой у Лейлы в облике зверя разум. Разорвет еще, на секунду забывшись…

Широченные, в пять обхватов, стволы деревьев с бешеной скоростью несутся на встречу. Лишь в последний момент Лейла уворачивалась от них, лавируя и ища оптимальную траекторию бега. Ветер бьет в лицо все ожесточенней, мышцы Лейлы бугрятся все сильней, массивы деревьев проносятся с такой скоростью, что через пару секунд станут сливаться в единое целое.

Полностью доверившись Лейле, я всем телом прижался к ее корпусу. Каждую секунду чувствуя, что лежу на живых каменных валунах, молил всех святых, чтобы скачущая где-то впереди Эйра, наконец, остановилась.

И кажется, мои желания сбылись, Зверь, на котором я лежу, вдруг сделал несколько прыжков в разных направлениях. Я едва не потерял сознание от бешеной перегрузки и чудом не вылетел с его спины. Через несколько секунд бешеная гонка окончилась. С трудом оторвав голову, я увидел выжженную траву меж деревьями и стоявшую в боевой стойке с кинжалами в руках Эйру. Труп шкварка лежит неподалеку от ее ног.

— Что случилось? — слабым голосом спросил я.

— Это была засада, — убито проговорила эльфийка. Выскочившие из-за деревьев демоны проткнули шкварка насквозь.

— Ты не пострадала?

— Какая разница? — спросила она с отчаянием. — Мы не найдем Чашу до сумерек, поэтому могилу начинать копать можно уже сейчас.

— Не говори глупостей, — бросил я с презрением к этой старой рухляди. – Верховная жрица, хексен и миракл чего-то да стоят.

Эйра равнодушно смотрела на то, как я слезаю со спины Лейлы. По правде сказать, потере шкварка я был очень рад…

— Дальше пешком, — сказал я. — Веди Эйра.

Ее не пришлось упрашивать дважды, и без того гордая эльфийка стала выше ростом, ведя отряд меж невиданных деревьев. Я держал меч перед собой, чудилось, что за каждым деревом и кустом скрываются в засаде и только и ждут удобного момента отвратительные кроваво-красные монстры.

Но время шло, а враги все не появлялись. Видя, как настороженно всеми чувствами всматриваются в лес Эйра и грозный серебряный оборотень, я позволил себе расслабиться. Лейла даже в облике зверя время от времени поворачивает ко мне голову, наблюдает и принюхивается. Наверно, таким образом проявляет заботу ко мне, а может, просто проверяет, тот ли это человек, что она называет хозяином. Может просто разорвать самозванца?

Эйра же, напротив, шагает впереди с гордой осанкой, даже не обернется глянуть, не отстал ли хексен. Плечом к плечу мы с ней уже бились несколько боев.

И единственная в них моя заслуга в том, что я остался в живых, продержался, пока Эйра не испепелила всех тварей. Логично, что после этого считает меня обузой.

Впрочем, я и сам так о себе думал. В сравнении с ними я почти доходяга: что толку от моей сверхсилы и увертливости, если я не могу никого убить? Правда, мне не раз говорили, что в местном «табели о рангах» моя раса стоит на ступень выше эльфийских жриц и даже мираклов.

Может, я умею что-то еще, но просто пока не знаю об этом, или способности еще не открылись? В конце концов, о том, что я сильней десятерых человек, узнал почти случайно. Ладно, хексен, подумай, что ты умеешь такого, что утрет нос этой эльфийке?

Долго думать не пришлось, на ум пришла картинка ворлоха, разрываемого ударом сжатого воздуха. Тогда, еще до встречи с вождем по имени Луна, я освоил свое первое боевое заклятье. Рука дернулась к карманам, но тщетно, маленькой книжечки нигде не было. Кажется, я потерял дневник деревенского колдуна, наверно, когда менял одежду на эльфийском корабле… или раньше, но какая теперь разница?

Слава Богу, все основное в его трудах уже понял, немного жаль описания каскадов различных заклятий на основе ветра, ну да ладно. Идя в окружении надежной охраны, словно на автопилоте, пытался сконцентрироваться. В голове хороводом проносились руны и символы, я создавал базу заклинания. Конечно, будет болеть голова, но зато во время боя мелкие неудобства себя окупят. В отличие от известных мне магов, у меня было большое преимущество: подготовленное заранее заклятье можно использовать мгновенно, не отвлекаясь на его сотворение и чтение в бою.

Маг из меня, как звездолет из пластилина, но даже моих жалких умений хватит, чтобы на секунду сравниться с тем же Тзаром. При встрече первые заклятья мы выпустим друг в друга примерно с одинаковой скоростью, правда потом…. Не прошло и получаса, как «база» в голове была создана. Осталось постоянно поддерживать ее, чтобы не развалилась, и ждать удобного случая…

Чтобы отвлечься от великого и бесконечного леса, исподволь принялся любоваться грациозной и без устали вышагивающей Эйрой и перекатыванием скалистых бугров мышц на теле серебряного волка.

Я благодарил судьбу за то, что тесно связала со мной двух сильных духом девушек. И представить себе не мог, где бы я сейчас был, если б не встретил их на своем пути. Красивые, жизнелюбивые и, несмотря на кажущуюся девичью глупость, обе довольно мудры. Наверно, сказывался их возраст…

Сердце при виде них трепещет и заполняется радостью, словно это в их лицезрении заключается смысл всей моей жизни. Какие все-таки были невероятные совпадения, что за недолгое пребывание в этом мире повстречал двух необычных существ, да вдобавок еще и слуг Арайдона. Обе, сами того поначалу не подозревая, согласились мне помочь…

Я замер, в голову пришла шокирующая мысль. Совпадение вправду настолько невероятно, что математики ее бы просто исключили из своих формул.

Ну, Эйра, бог с ней, на остров эльфов я попал случайно. А вот Лейла… Она встретила меня недалеко от Высокой Башни. Великий оборотень оставил меня в живых, под тем предлогом, что якобы влюбилась. Совпадение? Возможно, но почему тогда она побоялась показаться на глаза Арайдону? Если все действительно так, как она рассказывала, и она чуть ли не единственная из мираклов, что не предала его, то Арайдона ей бояться было незачем…

Я еще раз посмотрел на настороженно оглядывающую стволы деревьев Лейлу, если из-за них выскочат эти чертовы твари, она первая, кто понесется им навстречу.

Она закроет меня от удара своим телом даже ценой собственной жизни.

Так что, Вардес, не неси бред. Она в тебя действительно влюблена.

Я отогнал наваждение, такое чувство, что мысли о предательстве были вовсе не моими. Я жил в уютном и почти безопасном мире, и тут мой дом словно окатил холодный муссон и едва его не разрушил.

Роднее и ближе во всем этом мире, у меня никого. Эти две девушки, которые на несколько столетий старше меня, и пожалуй, еще неприкаянный дух мага — единственная моя опора. Думать о них плохо, значит, предать себя и весь свой мир.

Глава 8

Я шел в компании двух самок. Что-то внутри противилось называть их девушками или женщинами: несмотря на божественную красоту каждой из них, они не были людьми в полном смысле этого слова. А кто же ты сам? Лейле уже надоел облик зверя и, обернувшись неписаной красавицей, заявила, что в случае нападения защитить меня успеет.

Странная это была компания: влюбленный в меня оборотень — длинноногая Лейла, зеленые глаза которой исподволь бросали на меня восхищенные взгляды, как будто я светился лучезарным огнем.

И темная эльфийка, нацепившая личину смертной женщины — роковой красотки. Но в отличие от Лейлы старалась держаться от меня не ближе пяти шагов и направляла синие глаза в мою сторону только с холодом или с презрением. Полагаю, это зависело от ее настроения.

Интересней всего было наблюдать их обращенные друг к другу взгляды. Свирепый взгляд, принадлежащий ревнующей меня Лейле, заставлял бесстрашную эльфийку сжимать изящную шею. Как знать, может быть, именно из-за Лейлы поведение Эйры не исправляется ни на йоту. В конце концов, мы столько пережили, сражались…

Должна ведь заносчивая эльфийка хоть немного начать меня уважать?

И все равно идти было рядом с ними приятно. Был бы я доморощенным ученым-биологом, наверняка бы, придумал что-то в духе большой концентрации выброса в воздух женских флюидов, благодаря которым самец в обществе самок чувствует себя защитником и повелителем. Даже если и так, какая разница?

Чтобы затылком чувствовать влюбленный взгляд, а в гордой осанке идущей впереди молодой женщины видеть странную робость, провидцем быть не надо. Вполне возможно, что Эйра не совсем ко мне равнодушна, а под маской презрения точно не к смертному, скрывает от мира, но больше от себя, какие-то сильные чувства.

Здесь, правда, я терялся, чувства могут варьироваться от зависти и страха, до гордости или любви. Я не считал себя неотразимым настолько, чтобы влюбить в себя древнею эльфийку. Но Лейла ведь влюбилась, по ее признанию, с первого взгляда?

Я не мог больше отгонять от себя правду, что мне нравятся обе. Мои мысли пугающе часто крутятся вокруг их вишневых губ и пронзительных глаз цвета зеленой волны и синего неба над ним. О нет, я вовсе не влюбился, и это точно не самообман. Я был уверен в этом на все триста процентов, хотя бы потому, что моему сердцу уже довелось испытать великую силу с названием любовь.

Там, в самом начале пути в этот мир, оказавшись в астральной темнице, я встретил само совершенство. Никогда прежде и после не видел никого прекраснее той незнакомки, что не пожелала назвать своего имени. Лишенный плоти, я не испытывал ни вожделения, ни прочего, что отвлекает людей от главного.

Я полюбил ее дух.

Может быть, тогда я этого еще не принял, ведь у души нет сердца, что бешено затрепыхав, подскажет глупому разуму. И я боролся, гнал от себя ее образ и оправдывал столь часто меня посещающие мысли о ней, виной, ведь мне пришлось ее убить.

Но за время своего странствия я видел много людей погибавших невинно. Я убивал сам, и это не могло не сказаться на моей душе. С той поры, как я увидел лик совершенства, узрев заключенную девушку, прошло больше двух месяцев. Для меня они считались как месяц за год, и не будь я бессмертен, на висках наверняка появилась бы ранняя седина, а лоб прорезали бы глубокие борозды.

Может быть, в обеих девушках было что-то от нее? А может, это сказывалась долгое воздержание природного инстинкта. В конце концов, я вовсе не монах, а мужчина. Страшно представить, что бы началось, расскажи я об этом в покинутом мною мире. Собеседники с расширенными в суеверном ужасе глазами принялись бы доказывать, что, мол, воздержание — это зло, вредит здоровью и психике. Уж лучше излить…

Я передернул плечами отгоняя безумные мысли, те люди из моего мира сейчас казались мне чудовищами много хуже здешних, даже не слышавших о цивилизованности людей. Если задать риторический вопрос, куда катится мир, то в моем старом, родном мире ответ будет только один: в пропасть. А в этом, еще молодом, сильном и неиспорченном развратом и цинизмом, можно услышать другие ответы…

Невидящими глазами смотрел на идущую по широкой тропе, почти дороге меж деревьями Эйру. Но думал я совсем не о ней. Мне было горько за мой родной, катящийся все убыстряющимся снежным комом к черту мир. Может, прав был Тзар? И вернувшись через пять лет, я увижу лишь выжженную дотла Землю?

На кой фиг мне нужно искать дорогу обратно, если этот мир, несмотря на сваливающиеся непрерывным потоком опасности, стал больше, чем моим домом? Здесь я счастлив и полной грудью чувствую жизнь. С этим нельзя сравнить прошлое мое существование…

Лейла вскрикнула совсем по-девичьи, ей в руку попало выметнувшееся из-за дерева копье. Через секунду, в которой громыхнул фиолетовый всполох, на ее месте возник гигантский волк. А Эйра, сотворив вокруг себя прозрачное пламя, принялась читать нараспев заклятье наверно придуманное ее далекими предками.

Из-за деревьев выбегали все новые красные демоны, моя рука сама легла на меч, еще один привычный бой вступал в самый разгар. Серебряный зверь прыгнул в гущу демонов, пронесся так, что оставил за собой огненную дорожку из всполохов умирающих тварей, до меня так не добралась ни одна из них.

Потеряв пару мгновений, кинулся помогать Эйре, ее испепеляющие молнии не могли держать демонов на расстоянии. Я бросился им в спину, и первый же удачный замах расколол череп твари как орех. Адский огонь полыхнул так, что даже успев отпрыгнуть, его жар едва не спалил мне брови.

Я ахнул: навалившийся на Эйру демон заставил ее оступиться, она упала на спину, и тварь уже заносила над ней секиру. Я был в десятке метров и не успевал ей помочь. Чувство близкой потери наполнило душу, даже отсюда видно, как глаза Эйры, глядящей на кромку топора, наполнились смертельным ужасом.

Скорее от отчаяния, чем что-то соображая, я заорал, и руки сами собой вытянулись в сторону демона. Быстрее, чем опускается топор, я выдернул из головы что-то мешающее. Удар сгустившегося воздуха разорвал голову демона, словно она была не крепче спелого арбуза. Еще доля секунды и демон зажегся, как факел, облитый бензином.

Эйра, так и не поднявшись с земли, еще не веря в спасение, взглянула в сторону, откуда пришло спасшее ее заклятье. Увидев меня, замерла с открытым ртом. Неужели она окажется обязана жизнью этому…

Схватка закончилась, прежде чем она поднялась. Оборотень преследовал остатки улепетывающих тварей, и мне больше ничего не оставалось, как вложить в ножны меч. Стараясь не глядеть на Эйру, принялся осматривать место побоища: повсюду средь деревьев выжженные круги чахлой травы, словно кто-то на этом месте разжигал сотни костров. И хотя из-за крыши листвы над головой не видно было солнца, я понимал, что день клонился к полудню. Если мы не успеем найти Чашу до ночи…

— Идем, — бросила Эйра, стараясь держаться все так же холодно, — нам нужно спешить. Спасибо, ты спас мне жизнь…

— Да не за что, — непринужденно сказал я.

И понял ошибку: румянец на щеках Эйры сменился краской ярости. Она отвернулась прежде, чем я начал извиняться. Ну да, ее жизнь чего-то да стоит.

Прежде, чем я успел обдумать неловкую ситуацию, в которую угодил по вине собственного языка, она была уже далеко. Нам с Лейлой пришлось ускорить шаг.

В тиши леса путь пролегал незаметно, я не был напряжен, полностью доверил жизнь серебряному оборотню. Прохладный и свежий лесной воздух приятно обдувает тело, птицы в ветвях шумят и стрекочут, но это импровизированная музыка мне даже нравится. Демонические твари не нападали уже часа три, а может, и все пять, в общем, казалось, что лучше некуда. Однако ведущая отряд Эйра хмурилась и заметно нервничала с каждым часом все больше, в конце концов она, объяснила:

— Мы упустили цель, наверно, сбились с курса. Вместо того, чтобы выйти к какому-то неведомому центру, где зарождаются эти «демоны», мы, пройдя остров насквозь, сейчас окажемся на берегу океана.

И вправду: не успела это объяснить, как лес мгновенно оборвался, в лицо ударил ветер, неся с собой брызги воды. Волны под ногами, разбиваясь о каменистый берег, обвинительно шепчут о нашей последней в этой жизни ошибке.

Может быть, виной всему был наш еще неостывший от гнева проводник, и как не противно признать, командир отряда — Эйра. А может, виновата неправильная грушеобразная форма острова. Как бы там ни было, но мы оказались в сложном положении. Вот-вот за край леса опустится солнце, и наступившая ночь покажется адом. Особо лютующие по ночам демоны не дадут нам спокойно дождаться рассвета, а единственное на острове укрытие — крепость, находится в дне пути…

— Сейчас проснется луна, мой повелитель, — тихонько сказала Лейла.

— Жду, не дождусь, — буркнул я. Неужели они не понимают, что будь демоны ночью хотя бы в полтора раза сильней, нам не дожить до рассвета?

Глупые девки вместо этого щебечут о какой-то луне и зачарованно смотрят на волны океана…

Судя по всему, мы где-то на северо-западном берегу острова, и если мы сейчас повернем… А ладно. Все равно не успеем пройти бесконечный лес. Расслабься, Вардес, почему тебе страшно в окружении таких защитников? Предчувствуешь беду?

Мягкие волны бьют прибрежную гальку, массив утесов, защищающий остров от волн, уходит вдаль по всему берегу. Над нами куда-то спешат редкие, но дождевые облака. Уже набрали испарений океана и скоро обрушат их в другую часть света.

А солнце за спиной уже успело зайти за кромку леса, и теперь через самые верхушки пробиваются узкие полосы красного спектра. Трава, колышущаяся под легким ветерком, словно вытянулась, глотая последние порции света на сегодня, но умная, она знает, что завтра вновь настанет день, а пока надо заранее скукожиться и ждать ночных холодов.

Темень наступила быстро, словно солнцу вдруг надоев медленно ползти, решило упорхнуть с небосвода за пару секунд. Я вновь повернулся к океану и вздрогнул не в силах поверить своим глазам.

Волны так же бились у ног застывших в благоговейном трепете людей, но океан словно исчез. В ночной тьме вместо него клубятся облака сизого тумана. Они бурлят и клокочут, плотным кольцом окружая что-то светящееся серебром. Сияние, исходившее из-под клубов тумана, усиливалось с каждой секундой. Что-то прорвало верхнюю часть облаков. Я, не веря себе, разглядывал край какого-то огромного диска.

Он не останавливался, все расширясь в диаметре, выходил из пучин бывшего океана. Теперь можно разобрать, что это не диск вовсе, а край гигантского серебряного шара…

И чем дальше он выходил из сгустившихся у его основания облаков, тем шире становились мои глаза. Я видел темные пятна, темные моря и округлые кратеры.

Сомнений больше не было. Этот шар — точная копия луны, увеличенная в сотню раз.

Сюрреалистическое зрелище — луна, увеличенная в размерах в тысячу раз, вырвалась из пучин океана, и поднявшись в небо, бесшумно пронеслась над нами. Я едва не ослеп от серебряного сияния, а луна со скоростью большей, чем ей положено, потихоньку уменьшалась в ночном небе. Звезды перемигивались, приветствуя хозяйку ночи…

Очень скоро луна, оказавшись на положенном ей месте, притормозила и стала похожей на себя обычную, такие же темные пятна, такой же размер и обычное отраженное солнцем серебренное сияние…

Все законы физики, все мировоззрение, все, что я понимал о природе вселенной — полетели к черту. Говорили же мне маги: этот мир не похож на привычный мне, и здесь совсем другие законы…

Я был обескровлен, обессилен и раздавлен. Нету на свете дурака глупее меня. Я прожил здесь несколько месяцев, и казалось, что мир от моего отличается лишь характером людей. Я не удосуживался взглянуть ни вверх, ни в глубь этого мира. Я никогда не видящий слепец, уверенный, что мир — это вечная тьма и звуки вокруг.

Эта луна на небе — вовсе не настоящее небесное тело. А нечто, вроде искусственного спутника Земли, или как там называется этот мир. Серебряный шар каждый вечер выходит из вод океана, за ночь проделывая путь до другого конца света, и наверно, опять где-то тонет, выжидая, когда скроется фальшивое солнце.

Странный мир придумал ты, Арайдон…

Почему-то хотелось зайти во вновь ставшие видимыми волны, пройти от берега подальше и утопиться…

Я не хотел и не мог осознавать, что я не понимаю даже основ всего сущего. Кто я, кто ты, человек, где ты Творец и есть ли ты? Для чего мы существуем и умираем? Для чего атомы что в любом веществе, куда-то двигаются? Мне страшно…

Эйра что-то почувствовала, смотрела на меня напряженно, готовая в любой момент вмешаться. Хотя вряд ли она понимала, что со мной. А вот Лейла… Лейле было не до меня.

Она смотрела на светящийся в небе шар словно лунатик, загипнотизированный блеском небесного тела. А я почувствовал исходящею от луны к Лейле нить невидимой энергии. Она заряжалась жадно, как аккумулятор, долгое время простоявший без дела. Глаза прекрасной девушки, словно получив часть сил луны, засветились серебром. В темноте это выглядело особенно таинственно и пугающе.

Ей бы еще крылья с белым оперением на спину, то прекрасный и грозный ангел заставил бы меня бухнуться на колени. Красивая все-таки… самка.

Мне стало лучше, Лейла живет больше трех сотен лет, радуется жизни и теплу, веселится как девочка и с нетерпением ждет чуда — рождение новой луны. Она живет и радуется своей любви, сердце бешено колотится в ее груди. И разве она не прекрасна?

А мне всего ничего, больше пары десятков лет, я, как говорится, и пуд соли не успел съесть. Так чего же чувствую себя стариком, чего тороплю смерть?

Лейла, закончив со своим делом, повернулась ко мне, счастливо улыбаясь. Едва взглянув мне в глаза, улыбка на лице мгновенно сменилась вспышкой озабоченности.

Со складочкой меж бровей она простояла буквально несколько секунд, а потом быстро спросила:

— Повелитель, можно я тебя причешу, а то твои волосы похожи на петушиный хохолок.

Обе женщины иного мира долго мялись, не решаясь спросить, что вызвало взрыв затяжного хохота. Слезы текли от смеха ручьем, живот едва не надрывался, Лейла переводила обеспокоенный взгляд с меня на Эйру, а та лишь гордо отвернулась. К чему ей понимать, над чем смеется глупый мальчишка?

Глава 9

Эйра запретила мне разжигать костер, правда услышав грозное рычание разъяренной Лейлы, она несколько смутилась и извиняющимся тоном объяснила, что огонь только привлечет тварей.

Ну да ладно, мы все трое видели в ночи почти не хуже, чем при свете дня.

Прошло несколько тихих часов, а наш маленький отряд все так же стоял на берегу океана, ежесекундно осматривая кромку леса. По крайней мере, атаки со спины можно не опасаться.

Непривычная к близости со страшным зверем Эйра старалась держаться так, чтобы находиться между мной и Лейлой. Меня это немного забавляло и даже отвлекало от тягостных мыслей. Время от времени я гладил серебристую шерсть миракла, представляя себе довольно мурлыкающую Лейлу. Но судя по виду оборотня, зверю ласка была не менее приятна…

Наверно, чтобы скоротать время, Эйра проговорила нейтральным тоном:

— Знаешь, до того момента, когда увидела, как ты сдержал валун, который раздавил бы даже морха, я сомневалась, что ты хексен.

— Почему?

— Несколько веков назад я видела одного хексена, и его сила меня потрясла…

Ты и вправду молод?

Я улыбнулся:

— В сравнении с тобой я младенец. И даже эту необычайную силу я обнаружил совсем недавно.

— Какую силу?

— Ну, мою силу, я поднимаю вес, во много больше моего собственного…

— Нет, хексен, — мотнула она волосами, — это совсем не сила. Скорее это способность, у хексенов телекинез развит настолько, что он становится их частью.

Подумай сам, будь даже у тебя такая сила, разве камень не раздавил бы тебя?

— Но… — я запнулся, ее слова настолько неожиданны… И в то же время я сам об этом задумывался.

Все же я давно уже привык считать, что обладаю внутренней силой, а оказывается, просто подсознательно использую телекинез. Проще говоря, двигаю предметы в пространстве не руками, а мыслью. Похоже, маги Высокой знали это, помнится, надоедали мне с телекинезом.

Оборотень, вероятно, заревновал, ведь я разговариваю с Эйрой вместо того, чтобы почесать ему ушко или даже шейку. Я запустил пальцы в мягкую гриву, жар, исходящий от тела оборотня был, пожалуй, приятен. Лейла довольно заурчала и, кажется, вытянула пасть в подобии улыбки.

До полуночи примерно оставался один час, и я даже понадеялся, что наш отряд останется незамеченным, но надежда разбилась вместе с появлением из-за древнего леса сонмом разъяренных тварей.

Они явно отличались от той мелочи, с которой мы сражались, едва вступив на остров. Крупные, мускулистые, и хотя сплошь красные, как свежее мясо, но видно, что верхний слой тела покрыт тонкой пленкой. Меж рудиментных крыльев за спиной у некоторых горит пламя. Словно они разожгли небольшой костерок меж лопаток и, пытаясь бежать от боли, двигались с еще больше яростью.

Прыжок Лейлы в гущу демонов заставил их остановить бешеный галоп. Подмяв под себя сразу три твари, она смогла отвлечь почти весь их отряд. Изогнутые топоры не причиняли серебристой шкуре никакого вреда, даже всепоглощающее пламя беспомощно лизало серебро шкуры неуязвимого зверя.

Я отвлекся от яростно рычащей и клацающей мощными челюстями Лейлы, чтобы взглянуть, как Эйра встретила магической синеватой завесой нескольких попытавшихся обойти свалку демонов. Едва попав в синее ситце, появившееся прямо в воздухе, демоны полыхнули ярким огнем. Я даже заметил крохотный кусочек мифрила, звонко падающий на землю вместо сгоревшего тела одного из них.

Но успеху рано было радоваться, из леса выскочили еще несколько десятков тварей. Они, не обращая внимания на яростно дерущихся в куче своих собратьев, Лейлу, заспешили прямиком к нам с Эйрой. Я снова взялся за меч, понял, что твари были словно другого вида. Они заметно крупнее и сильнее своих собратьев.

Раз извернувшись и оказываясь за спиной демона, меж крыльев я увидел ярко полыхающее пламя, казалось, спешащее вырваться из замысловатого рисунка на спине, очень похоже на татуировку… Отчетливо рассмотреть я не успел, твари были со всех сторон, и кажется, мой меч почти не причинял им вреда. Лишь беспомощно отскакивал от гранитной кожи, и тут уж не могла помочь даже вся сила хексена. Все, что я мог делать — стараться сохранить себе жизнь, в надежде, что справившиеся со своими врагами девушки придут мне на выручку.

Все почти так и произошло, ворвавшаяся в сражение Лейла быстро раскрошила неудачливых тварей, а потом кинулась куда-то мне за спину. Там не было врагов, интуиции я доверял, но все же глянул, проследив за ней.

Эйра лежала не шевелясь на песке, сплошь покрытым золой, волчица, припав к ней вплотную, обнюхивала рану на макушке эльфийки. Я, не помня себя от ужаса, оттолкнув оборотня, кинулся к ней.

— Жива! — радостно вскрикнула моя душа. Наверно, удар топора пришелся по касательной, рана неглубокая, но все же опасная. И мысли о судьбе Эйры вытеснялись более прагматичными.

Теперь лишившись по крайней мере третьей части обороноспособности отряда, не могло идти речи, оставаться здесь и продолжать сдерживать натиск демонов. Надо что-то придумать…

Я глянул на громадный и темный даже в ночном видении лес. Прямые и широкие стволы деревьев, казалось, уходили в черное небо…

— Лейла, ты умеешь лазить по деревьям?

Оборотень шокировано на меня глянул, фыркнул как конь, но все же кивнул мордой. Зверь неодобрительно косился огненными глазами, глядя на то, как я снимаю с эльфийки ремень. Скрепив его со своим, я осторожно привязал Эйру к его спине.

— Все пошли, только аккуратно, не дрова везешь, — похлопал я по гриве, стараясь приободрить серебряного волка.

Лейла, карабкаясь по стволу гигантского дерева, так, что от ее когтей на дереве образовалась широкая полоса взрытой коры, перенесла ее на широкие ветви, а потом вернулась за мной.

— Здесь мы можем отдохнуть, — сказал я, вытягиваясь на огромной, как стрела подъемного крана, ветви, — Лейла, может превратишься в… Лейлу? А то мне как-то не по себе все время смотреть на пламя в твоих глазах.

Вспышка озарила листву фиолетовым, рядом со мной вновь сидит голая и такая родная девушка. А в стороне на ветви лежит эльфийка. Корочка крови на затылке сильно выделяется в светлых волосах. Что с ней? Гематома или, может быть, легкое сотрясение? Ни я, ни Лейла ничем не могли ей помочь, все, до чего я додумался, перенести ее в безопасное место.

Нижние ветви дерева были настолько широки, что я лежал на такой, не боясь упасть с умопомрачительной высоты. Принявшая привычный облик Лейла теперь натягивала на себя те тряпки, что я подарил ей месяц назад. И где она их таскает в образе волка, не в зубах же?

Смешно двигая бедрами, она пыталась завязать на талии узел полотна. Пыхтела, закусила губу, но что-то у нее не складывалось.

— Давай помогу, — неожиданно для себя сказал я.

Она несмело подошла, протягивая мне два конца полосы материи на бедре.

Намереваясь взяться за них, я мгновение промедлил, а Лейла, уже отпустив концы, ойкнула. В задумчивости я смотрел на планирующую вниз юбку Лейлы. Красный и по виду несильный демон, увидев, что сверху что-то упало, быстро подбежал, проверяя, не съедобное ли.

— Я спущусь за тряпкой, — сказала Лейла правдивые насчет тряпки слова.

Увидев показавшуюся из-за дерева другую тварь, более крупную, я сказал:

— Не надо, Лейла, потом…

Взгляд упал на ничем не прикрытый треугольник золотистых волос внизу плоского животика. Мне и раньше приходилось видеть ее оголенные бедра, но тело измученное долгим воздержанием, отреагировало само. Я притянул чуть удивленную Лейлу к себе, покрыл ее лицо десятком поцелуев. Вслед за юбкой вниз полетела тряпка, эротично мной именуемая «лифчиком». Руки жадно устремились к столь желанным упругим грудям.

Под натиском моих губ, Лейла протяжно застонала, в ее глазах я видел желание, не меньшее моего. Она оказалась девственной, но сообразил я это много позже, когда мы, счастливые и утомленные, после бури страстей, смотрели друг другу в глаза.

— Я люблю тебя, Повелитель, — сказала она.

— Я тебя тоже, — соврал я.

Она, ничего не заметив, во всю ширь показала ряд белоснежных зубов.

— Тебе нужно отдохнуть, — прошептал я, — можешь лечь, облокотившись ко мне, я посторожу, чтобы вы с Эйрой не упали.

— Спасибо, повелитель, — вздохнула она благодарно.

И удивительно — не став спорить, приняла приглашение. Копна русых волос удобно устроилась у меня на груди.

На следующее утро Эйра вышла из забытья. Легко, словно акробатка, встав на ветви в полный рост, она лишь поинтересовалась, как долго была без сознания.

Что-то было в ней не так, я рассматривал ее с минуту, а потом хлопнул себя по лбу за невнимательность. Эйра, сбросив личину смертной женщины, предстала в своей естественной эльфийской красе: темнокожая, остроухая, с яркими синими глазами, светлые волосы развиваются под дуновением слабого ветерка. Чем-то она напоминает черную пантеру, опасного зверя, нежели человека…

Я не стал спрашивать, зачем она вновь сменила личину, и так понятно, что людей больше не встретим, а подержание заклятья требует расхода сил…. Пусть даже незначительных.

Скудный завтрак состоялся на том же дереве. Поев сушеных фруктов и размяв кости, я доверил оборотню спустить меня. Упрямая Эйра от услуг Лейлы отказалась наотрез, поколдовав секунду, она спрыгнула с высоты на землю, лишь слегка присев при приземлении.

Вопреки ожиданиям под деревом не ждала засада, и Лейла, воспользовавшись этим, принялась надевать после превращения в человека свои тряпки. Я опять не увидел, откуда она их взяла, но заметил, что теперь надевает их, краснея и стараясь укрыться от моих глаз. Неужели начала стесняться?

Наш ведомой Эйрой отряд старался ступать тихо, дабы не привлечь внимание лишних тварей. Я так до конца и не понял, откуда Эйра знает точную дорогу к Чаше, брякнув что-то про дела давно минувших дней, свидетелями которых были эльфы, она этим и ограничилась. Ну да ладно, захочет, скажет сама…

А счастливая, как никогда, Лейла, поминутно бросая на меня взгляды, полные любви, выдала нас с потрохами. Сначала Эйра недоуменно переводила взгляд с оборотня на мое внешне каменное, хотелось бы верить, лицо. Потом пару раз хмыкнула так, словно в эльфийском наречии это означает, ну-ну. И наконец, через несколько часов из-за ничуть не утихшей Лейлы полностью уверилась в том, что произошло между нами, пока она была без сознания. Гордо вздернула подбородок и прибавила в шаге.

Угнаться за разъяренной чем-то эльфийкой в лесу — задача поистине тяжкая.

Лейле-то что, дитя леса прибавки скорости даже не заметила, а я уже запыхался. В проклятые отличительные особенности хексенов выносливость не входила. А на фига сила без нее? Чувствую себя каким-то ущербным, будто бы атлет, раскачавший только несколько мышц, и теперь на тощем теле смешно выделяются громадные банки.

Глупо как-то…

И снова на нас напали так же неожиданно, как и всегда до этого. Отличие было только в том, что красные твари были самыми крупными из тех, что мне приходилось видеть. С огромными перепончатыми крыльями за спиной и громадными величиной с две головы рогами, они уже не казались неловкими. Настоящие демоны преисподней… «А что, и вправду похожи», — подумал я, едва успевая отклонится от огромной секиры на длинной рукояти.

«Откуда у этих гребаных существ металлическое оружие?» — вновь подумал я, со всей силы ударив по подвернувшемуся древку. Вместо привычного чувства прохождения клинка через масло пришлось уворачиваться от куска жалобно звякнувшего лезвия собственного меча. Древко оказалось много прочнее, а в руке у меня остался лишь обломок некогда прекрасного эльфийского клинка…

Вихрь над головой — всего лишь бесконечный полет плоской секиры. Демон, помогая себе крыльями, махал тяжелым оружием, почти не останавливаясь. Я вертелся ужом, не имея возможности ни атаковать, ни хотя бы посмотреть, как дела у товарищей. Увертывался, увертывался и еще раз увертывался, град таранных ударов бил со всех сторон. Одно касание даже самым краем — верная смерть.

Прямо на пламя между крыльями демона бросился серебряный волк. Огонь, как из паяльной лампы, по-видимому, не причинял никакого вреда серебряной шкуре.

Гигантский демон вертелся на месте, но челюсти Лейлы с хрустом прогрызали ему хребет.

Демон беспомощно упал на живот, а через секунду меня едва не ослепило возникшее на его месте уходящее ввысь пламя. Оно выжгло траву и землю дотла на несколько метров вокруг, но Лейла даже не подумала отскочить. Как только пламя вокруг нее погасло, она пристально оглядела деревья окрест и, удовлетворенно фыркнув, с привычным фиолетовым маскарадом превратилась в обнаженную девушку.

Быстро подбирая с земли свои тряпки, она стеснительно одевала их, одновременно пытаясь прикрыться. «Надо бы купить ей что-нибудь более красивое», — почему-то подумалось мне.

— Елки, — еще раз взглянув на обломок меча, сказал я. — Где мне взять запасное оружие?

На риторический вопрос никто не спешил отвечать, и на всякий случай, глянув в круг выжженной травы, разочаровано вздохнул. Секиры, пусть даже не совсем мне по размеру, там не оказалось. То ли ее уничтожило пламя, то ли она вместе с хозяином вновь унеслась обратно в ад. Знать бы, что это такое — ад…

— Уже недалеко, — ободряюще сказал Эйра, но мстительно добавила: — Правда, охрана там не чета этим.

С горестным вздохом я направился вслед удаляющейся Эйре. Догнавшая меня Лейла на секунду прижала прохладную щеку к моей, целоваться я ее, видать, еще не приучил. Глупышка взглянула мне в глаза так сочувствующе, будто бы сломался не меч, а умер близкий друг…

Глава 10

Взгляду предстала потрясающая воображение картина. Руины древнего города разбросаны посреди бескрайнего леса. Хотя по массивным камням, мало подающимся разрушительному времени, можно определить, что когда-то цветущий город был построен в средневековом стиле, но тут присутствовали элементы двадцать первого, а может, даже двадцать второго века.

Город, подпустив столбы высочайших деревьев лишь к окраинам, стойко удерживал огромную площадь. Выложенные на земле прямоугольные широкие гранитные плиты давали возможность расти только траве. Да и та, пробиваясь между щелями плит, так чахла, будто камень высасывает из них жизненные силы.

Действительно же удивляет: на почти полностью сохранившихся наблюдательных башенках странные металлические конструкции. Ничего подобного в этом мире я не видел. А вот на моей такой далекой Земле есть некоторый предмет, здорово на него смахивающий. На двух из двенадцати видимых с моей точки башнях установлено нечто покосившееся, похожее на радар для обнаружения самолетов.

Это уже не укладывалось в голове, и сейчас, как всякий раз, когда мой разум сталкивается с невозможным по определению, здорово начинало мутить. Конечно, этот мир, мягко говоря, странный, взять хотя бы луну, каждую ночь всплывающую из вод океана…

Но все-таки, не мог этот город принадлежать уроженцам этого мира, я был уверен, и уверенность подкреплялась обостренной интуицией.

Между двумя разрушенными каменными коробками — домами, посреди небольшой площади виднеется памятник. Каменный всадник, несмотря на потуги природы, постоянно меняющей свои оружия: ливень, ветер и горячие лучи солнца, устоял. И по виду простоит еще довольно долго.

Я, словно наяву, увидел, как сжимая поднятую для атаки саблю, всадник несется галопом, спеша вступить в смертельный бой. Заступившая ему путь Медуза-Горгона успела нанести удар первой, превратив человека и коня в единый каменный монолит, а потом, занявшись другими смертными, о нем позабыла…

Я пробовал представить себе прекрасный некогда город: журчащие фонтаны, ухоженные садики меж домами, а сами дома напоминают старинный восточный стиль, где толща искусно украшенного камня дает жителям так необходимую тут защиту и прохладу. Неспешно прогуливающиеся на широких мостовых горожане ведут себя мирно, улыбаясь и кланяясь прохожим…

Я вновь внимательным взором осмотрел окрестности, с вершины небольшого холма, на котором стоит наш маленький отряд, хорошо виднеется крупная, но все же небольшая часть древнего города. В некоторых местах ярко поблескивает серебристый металл, конечно, не мифрил, но явно какой-то сложный сплав.

Разбросанные по руинам города куски, по меньшей мере, странных конструкций никак не хотели вписываться в картину, которую я пробовал представить.

Все намного сложнее, чем ты хочешь видеть, Вардес. Я вздохнул и, быстро глянув в суровые лица девушек, скомандовал с ложным спокойствием:

— Спускаемся вниз и идем смотреть, что это за город такой…

— Лучше бы тебе не знать этого, хексен, — тихо, словно обращаясь сама к себе, проговорила Эйра.

— Что? — спросил я.

— Ничего.

— Ты что-то сказала, поясни!

Эйра совсем по-детски закусила край губы, хмуро взглянула на Лейлу и произнесла вроде даже печальным голосом:

— Триста лет назад это был самый величественный город — столица всей людской расы. В нем жили несколько сотен тысяч человек, и здесь были сосредоточены лучшие воины и маги настоящей Империи людей. Совсем не той, что сейчас так называется. Глупое королевство — лишь жалкое подобие ее Великой, — она говорила с угасшим взором, будто бы сама строила этот город. — Даже Темные эльфы старались не ссориться с людьми, правящими этим городом. Великими смертными и могущественными магами, обладающими большими знаниями природы. Городу покровительствовал Арайдон, но после его свержения Дакрон отдал приказ одному из хексенов, предавших Арайдона, уничтожить город. Мятежный град сопротивлялся умело, даже могучему хексену, под командованием которого были лучшие воины темных эльфов, не удавалось ворваться в город. И тогда Дакрон наслал на город тысячи демонов. Обреченные люди убивали и их, но из портала в центре столицы появлялись все новые. Лишь через месяц последний защитник города погиб, а сам он превратился в руины.

— Ты говоришь, что это была столица всей человеческой расы. Почему я об этом городе даже не слышал? — изумленно спросил я.

— Дакрон повелел уничтожить все воспоминания об этом городе и его Империи.

Даже его название не сохранилось в памяти людей. И никто из смертных, даже безумные маги Высокой Башни сюда не доходили. Мы и сами добрались сюда, возможно, благодаря удаче…

— Стоп, стоп, — сказал я, крепко ухватываясь за норовящую пронестись незаметно мысль. — Значит, Дакрон открыл портал из мира демонов? Это объясняет, кто такие эти красные твари, и откуда они взялись. Но закрыл ли Дакрон этот портал после того, как город был уничтожен?

Эльфийка улыбнулась печально, но с неярким блеском в глазах:

— Ты думаешь верно, — сказало она красивым и мягким голосом. — Он действительно не стал закрывать этот портал. И я думаю, что специально. Если, как ты утверждаешь, Чаша спрятана на этом острове, то лучшую охрану, чем открытый в мир демонов портал, ему не найти. Но я не могу понять, для чего ему понадобилось прятать столь мощный артефакт, а не держать его при себе?

— Все просто, — решил я блеснуть знаниями. — Этот артефакт, как ты справедливо заметила, столь мощен, что никто из богов не захотел отдавать его в руки другого. Насколько я понимаю, даже смертный с помощью накопленной Чашей силы может убить бога… В общем, четверка богов пришла к компромиссу, что Чаша будет храниться под надежной охраной. И вероятно, если хоть один бог появится здесь, другие об этом непременно узнают.

Я был слегка разочарован реакцией Эйры, она слушала с интересом, но не проявила никаких эмоций. Зато Лейла смотрела на любимого героя такими глазами, будто бы увидела мудреца из сказки. Наверно, мой образ знающего богов человека был для нее в новинку.

— Нам придется искать Чашу где-то у врат, и если не найдем ее быстро, то умрем, обессиленные нескончаемым потоком демонов.

Эйра, а за ней и Лейла, быстро перебирая ногами, сбежали с холма. Они, наверно, нисколько не боятся, им много лет, им плевать на то, что их может не стать. А я… я удивлялся самому себе. Сколько прошел испытаний, скольким монстрам глядел в рыла, и сколько раз был почти за чертой смерти, но я по-прежнему боялся. Боялся смерти, как новобранец, идущий в свой первый бой.

Я не видел еще войско демонов, но мне становится страшно, стоит лишь представить портал с выходящими оттуда легионами огромных красных тварей с адским огнем на спине. Они не испугаются силы моих телохранителей, сомнут, раздавят нас числом. И наши тела послужат им пищей.

Может, все дело в том, что лишившись меча, стал чувствовать себя почти голым, но скорее всего, мысль о том, что этот враг неуязвим, хотя бы потому, что нескончаем, и вправду на редкость страшна.

Как бы там ни было, превозмогая липкое чувство в груди, я, словно головой в омут, спустился с холма и догнал девушек.

— Мне нужен меч, Эйра, — сказал я и чуть не выругался.

Голос получился таким жалобным, что Эйра в нерешительности остановилась, а Лейла, видимо, спасая меня от позора, свирепо взглянула на эльфийку. Я был ей за это благодарен, даже в облике обычной, хоть и красивой девушки, Лейла внушала эльфийке великий страх.

Эйра, напрочь забыв о секундном моем унижении, словно боясь за незащищенное горло, втянула голову в плечи. Опомнившись, она, стараясь не смотреть на миракла, холодно бросила:

— Как видишь, кроме кинжала, у меня нет оружия. Но возможно, мы найдем тебе меч в этих руинах. Хорошее оружие за триста лет не изнашивается…

Она замолчала, ведя наш маленький отряд вдоль обломков крепостной стены. А я раздумывал, был ли я замыкающим в отряде или просто обузой, которую нужно защищать. И еще я подумал о Лейле, как быстро она сообразила отвлечь притворной злобой эльфийку. Она совсем не проста…

И совсем не такая, какой хочет казаться. Только сейчас впервые поймал себя на шокирующей мысли, что она может быть умнее меня. И умней больше, чем на голову, ведь ума хватило, чтобы притворяться глупой дурочкой…

Вспышки молнии и резкий запах озона возвестили меня о том, что Эйра во всеоружии встретила неудачливую тварь, прыгнувшую на нее из пролома в стене.

Демона я даже не успел рассмотреть, только рыжее пламя, а потом еще одна фиолетовая вспышка ослепила. В глазах заискрились сиреневые зайчики – последствия трансформации Лейлы.

Больше врагов видно не было, но Лейла на всякий случай обратилась в зверя.

«Господи, сохрани нас», — почему-то искренне попросил я. Перед смертью все вдруг становятся искренне верующими.

Тихо ступая по каменным руинам настороженная эльфийка, огромный все время нюхающий воздух серебряный зверь и плетущийся позади хексен продвигаются все глубже к центру города. Почему-то твари больше не показывались, а это значит, они устроили впереди засаду. Будь я командиром отряда, а отряд — тот спецназ, оставшийся в далеком прошлом, я бы приказал остановиться. Но командир далеко не я, а Эйре свою откровенную трусость показывать не хотелось. Уж лучше в засаду…

Мы прошли мимо памятника неизвестному всаднику. Конь стоит без постамента прямо на гранитных плитах. Умеют же делать мастера: памятник устойчиво стоит на трех опорах, переднюю ногу лошадь, имитируя бешеный скач, подняла над землей.

Я вздрогнул: только что впереди на площади никого не было. А теперь за десяток шагов от нашего отряда, сжимая в руках длинные посохи, стоят четверо.

Всех узнал мгновенно: магистры Высокой Башни вместе с Владом, они все же нашли меня.

Гардий и Тзар в доспехах желтого дракона, Сириний в черном, расшитом золотом балахоне, Влад надел обтягивающий ослепительно-белый камзол. Они грозно и самодовольно рассматривают обреченный отряд.

Убей их! Быстрее убей их!

Веки опустились, в голове какая-то каша. Почудилось, что перехватил отчетливую, обращенную не ко мне, чуждую мысль. Великие маги, казалось, тоже что-то услышали, все как один крутили головами, выискивая в руинах города источник эфирных помех. Но быстро успокоившись, вперились в нас. Наверно, это эхо прошлого, все-таки здесь когда-то разыгралась магическая битва…

Краем глаза посмотрел в растерянное лицо Эйры, она знала, кто перед нами, и понимала, что ее искусство с их силой не сравнится. Незаметно оглянувшись на вздыбившего серебряную шерсть зверя, понял, что в отряде лишь он готов к бою.

Лейла занесла над землей мощную лапу, выпустила огромные когти, но видно, что даже разум зверя понимал неопределенность ситуации, и вместо того, чтобы броситься, ждал моего приказа. А у меня даже оружия нет.

— У тебя есть последний шанс, — замедленно, словно наслаждаясь триумфом, заговорил Гардий. — Сдавайся, Вардес, и тебе с твоими спутниками ничто не будет угрожать.

Гадливая улыбка Влада говорила о многом: они уже уверены, что взяли меня живым. Еще раз бросил взгляд на серебряного миракла: он не сдвинулся и на миллиметр. Лапа с когтями зависла над землей, полыхающие огнем глаза неотрывно следят за нежданно объявившимися магами. Пока Лейла жива, она не даст меня в обиду… Но мне казалось, что этот бой для нее будет последним.

— Каков твой ответ? — не выдержал Сириний. Костлявые пальцы сжимают направленный в мою сторону посох. Уже представил, как с него вырывается ветвистая молния, оставляя от меня только пепел.

Разлепив сухие, как песок в пустыне, губы и набрав в грудь тяжелого воздуха, я собрался с ответом.

Слова застряли в горле: из развалин прямоугольной башни плотным строем выбегают десятки демонов. Игнорируя нас, они понеслись к более опасным по их мнению противникам.

Великие маги никогда бы не стали теми, кто они есть, если бы не умели быстро соображать. Отринув эмоции, направили посохи в гущу демонов, десятки смертельных заклятий сметали их словно пух. Руины древнего города озарились сполохами всех цветов радуги, а от шума и магических ударов едва не рвались барабанные перепонки.

Воспользовавшись моментом, пока маги отвлечены, я потянул Эйру и миракла за разрушенный почти до основания дом. Словно из всех развалин на магистров лезли все новые демоны. Некоторые не чета тем, что мы видели. С замиранием сердца наблюдал из-за укрытия, как оскалившийся от усилий Тзар бросил зеленый ком в грудь демону, что вдвое крупнее среднего человека.

Рогатая тварь играючи отбила заклятье двуручным мечом. А потом взлетев, перемахнула через магов, намереваясь напасть с другой стороны. Молния Сириния оказалась проворнее, огненный всполох умирающего демона едва не опалил волосы магистров. Зеленый купол Тзара защитил от магической атаки худосочного демона с рогами длиннее, чем он сам.

Спрятавшийся за спинами сородичей демон-маг принялся колдовать что-то еще. Но заприметивший его Гардий взмахнул вверх кулаком, и неведомая сила расплющила демона, через долю секунды его охватила невиданная по мощности вспышка пламени.

Даже отсюда я заметил оставшийся от твари кусок мифрила величиной с бычье сердце.

С каждой секундой на площади становилось все больше красных демонов. Они словно сбегались со всего города, и бросив взгляд на замерших боевых товарищей, я боролся между тем, чтобы дать приказ отходить от этого места подальше и чтобы увидеть, как главные мои враги, наконец, умирают под когтями демонов… Но где Влад?!

Только сейчас до меня дошло, что среди магистров не вижу Влада.

— Не меня ищешь? — раздался за спиной гнусливый голос.

Влад в ослепительно белых одеждах смотрит на нас с превосходством в глазах.

Даже на вздыбившую шерсть Лейлу внимания не обратил. Морщинки вокруг глаз от улыбки стали напоминать борозды, что оставил трактор в поле. Он улыбнулся, насмешливо бросив:

— Хотя у меня есть приказ Дакрона только пленить тебя, но сам понимаешь, конкуренты мне не нужны. Ты хочешь что-либо сказать перед смертью?

Оборотень беззвучно прыгнул, еще секунда, и огромные лапы сомнут Влада, а когти раздерут останки… Влад взмахнул ладонью, серебряный миракл на секунду завис в воздухе и, повинуясь движению Влада, отлетел метров на тридцать, попутно круша собой каменную стену. Я с испугом смотрел, как облако каменной крошки и пыли окутывает неподвижное тело Лейлы. Господи, сделай так, чтобы она была жива!

Эйра скрестила на груди руки, поклонилась Владу в знак признания силы. Глупо — все равно убьет.

Влад мерзостно улыбнулся, направил в мою сторону вытянутую ладонь. Мои ноги оторвались от земли, я завис в воздухе, сейчас отшвырнет куда-нибудь в небо…

Сила поднявшая меня в воздух исчезла, лодыжки чуть не сломались, когда стопы больно стукнулись о твердую землю.

Не обращая внимания на боль, я вскочил, ища взглядом Влада, но кроме, Эйры и взъерошенного, выпачканного песком оборотня, никого рядом нет.

— Он исчез, — сказала Эйра, — я ранила его, и миракл объявился рядом. Он предпочел выйти из боя.

— Он, что, убежал?!

— Нет, портанулся.

Треск электрических разрядов вновь привлек к себе внимание. На площади сразу за домом ведут неравный бой с полчищами демонов магистры Высокой. То, что они умрут, сомнений уже не было, заклятья не успевали очищать площадь от все новых тварей. Скоро маги выдохнуться… Надо уходить, пока демоны занятые ими, не обращают на нас внимания.

Но любопытство, то есть глупость, заставила остаться, чтобы увидеть их смерть своими глазами: защитный купол Тзара прогнулся под ударом крылатого демона, и прежде чем Сириний испепелил тварь молнией, лезвие темного клинка глубоко погрузилось в плечо Гардия.

Маг взвыл, как раненый койот, здоровой рукой сорвал с шеи амулет, и… Демоны еще бежали, стремясь достичь людей раньше, чем те выпустят на волю новые заклятья, но магов на площади уже не было. Еще ни разу не наблюдал телепортацию со стороны, поэтому три короткие вспышки с последующим исчезновением магистров привели меня в большее замешательство, чем даже демонов.

Покрутившись на месте и не обнаруживая магов, они переключили внимание на робко выглядывающих из-за развалин людей. Эйра и миракл уже сражались с навалившимися разом несколькими демонами. А я, безоружный, предпочел остаться в стороне, тем более, что на меня никто не напал. Битва длилась пару минут, и против моей уверенности, победу одержали в ней мы.

Девушки на пару оставили вокруг лишь десять-пятнадцать огненных сполохов.

Демоны нападали по несколько и дрались как-то вяло. Когда мои «бойцы» расправились с нападавшими, ожидая увидеть плотное кольцо окружения красными тварями, я осторожно выглянул из-за стены: никого.

Присел на кучу каменных блоков, облокотившись к холодному покрытому мхом зданию, глянул в синеющее над головой небо. Боже, стану ли я когда-нибудь понимать в этом мире хоть что-то? Куда на хрен подевались сотни демонов? Почему Влад настолько силен?!

Серебряный зверь сел рядом на задние лапы. Полыхающие как факелы глаза, казалось, смотрели с сочувствием, измотанная боем Эйра, гордо подняв голову, отвернулась от грязного человечишки. Я отбросил мысли о них, о демонах, о Владе и проклятом городе. На свете нет ничего, кроме синевы неба надо мной.

Представь себе, Вардес, что ты на шахматной доске. Ты ведь вроде неплохо играешь в эту игру? Мы имеем остров с призом в нем — Чашей Силы. Специально или нет, но Чашу охраняет легион демонов, и пока на поле рядом с тобой не объявились сразу четыре тяжелые фигуры, которые хотели тебя пленить, демоны практически ничем себя не проявили.

Странно, но выходит, что именно демоны спасли тебя от магов Высокой Башни. А потом десяток демонов для вида атаковал твой отряд, дал возможность оставшейся сотне скрыться где-то в городе. Объяснение этому может быть только одно: кто-то умный и большой убрал с доски ряд пешек, давая фигурке врага, то есть тебе, возможность пройти вглубь своей территории. Это может быть оправдано только в двух случаях: либо для последующего моего пленения, либо, если мой проход «к цели» обозначит проигрыш партии. Иными словами, выходит, что я, как ни крути, иду в какую-то ловушку.

На этой доске фигура ты, Вардес, совсем небольшая. Никто не будет устраивать такие сложности, чтобы просто тебя пленить. Враг хочет, чтобы ты нашел Чашу, и тогда… Тогда он выиграет.

Так что же делать на фиг?! Идти за Чашей — скорее всего самоубийство, не идти, когда в трех шагах от нее, еще глупее. Я сцепил зубы: душа терзается в сомнениях, у меня выбор как у того поставленного посреди двух кормушек осла. И подобно ему я стою в ступоре, не в силах решиться, к какой из кормушек подойти.

Как тот осел рядом с пищей мог умереть от голода, я мог остаться, навеки прижавшись к этой стене.

Что делать, Вардес, что делать? Никогда еще проблема выбора не стояла так остро: я не хотел идти, куда толкают неведомые силы, но долг и разум повелевал достать такую близкую Чашу…

Я плотнее зажмурил глаза, в голове раздался звон, словно разом задрожали тысячи стекол. В удивлении распахнул веки и вспотел от ужаса: показалось, что частично ослеп. Белая пелена застилает весь мир, темнокожая эльфийка, серебристый оборотень и голубое небо видятся, словно через призму белого матового стекла. Но детали вроде разбираются нормально. Успокойся, Вардес, это все от нервов. Нужно взять себя в руки…

— Очнись, Хексен, — голос Эйры прорвался словно издалека, — мы не можем оставаться тут, если демоны вернуться, нас ничто не спасет. Чаша близко, я чувствую ее… Хексен, ты меня слышишь?! Ты идешь?!

— Иду, — вяло ответил я, тяжело вставая.

Миракл, словно обрадованный моим возращением в этот мир, бодро поднялся и повел мордой к моему лицу.

— Только не целуйся, Лейла, — попытался пошутить я.

Оборотень чуть прижал уши и, обиженно отвернувшись, скакнул ближе к эльфийке.

Женская солидарность даже здесь берет верх… Но что это я? В конце концов, они не виноваты в том, что меня гложут черные сомнения. Если бы были другие варианты, с удовольствием махнул на Чашу рукой. Но назад уже не повернуть, и вообще, может я ошибаюсь, и у меня паранойя?

О застилающей глаза пелене, как о временной трудности, я старался не думать.

Тем более, что она почти не мешает, вот только придает окружающему легкий оттенок нереальности происходящего…

Глава 11

Чем далее мы углублялись в город, тем сильнее я нервничал. Ожидание, что в любой момент на нас набросится сотня демонов, выпивало силы. А их, тварей, все нет и нет. Мне почудилось, что хитроумная эльфийка ведет нас кружным путем, наверно, избегая скопления демонов. Может быть, нам повезет, и мы останемся незамеченными.

Я, стараясь идти неслышно, оказался рядом с эльфийкой, зашептал ей в ухо:

— Куда ведешь? Ты знаешь, где Чаша?

Эйра кивнула, но не снизошла до ответа. Вместо него, махнула рукой, и продвинувшийся метров на двадцать отряд замедлился.

Пройдя меж двух развалившихся зданий Эйра жестом остановила меня. Миракл повел ухом, но тоже встал как вкопанный. Темнокожая эльфийка осторожно заглянула в щель меж чудом удерживающих друг друга камней. Последовав ее примеру, я удивился: впервые получилось так, что врага мы заметили раньше.

Несколько крупных демонов с перепончатыми крыльями за спиной, небрежно держа в руках двуручные мечи, бесцельно бродят у необычного здания. Башня, небольшая по меркам моего мира, этажей пять, на вершине установлен металлический шпиль – будто мощная антенна для приема радиоволн. И смотрится она в этих руинах как-то целостнее или даже новее. Словно ее построили на несколько веков позже других зданий в городе.

Ни слова не говоря, Эйра встала из-за кладки камней в полный рост. Синие, напоминающие молнии лучи, вырвавшиеся из обеих рук. Демоны запылали, будто на них обрушился гнев божий, но если и могут чувствовать боль, то ее явно не прочувствовали, спустя долю секунды от них остался только медленно оседающий пепел.

С гордо поднятой головой изящная эльфийка прошла в сторону башни. Сначала я подумал, что в ней проснулась жадность, еще немного и она поднимет пару кусочков мифрила, оставшихся в золе, но Эйра лишь обошла башню и остановилась перед темным проходом, что некогда был широченными дверьми.

Без труда угадывалось, что когда-то внутренняя обстановка башни была шикарна: стены расписаны в яркие краски, на них еще сохранились остатки гобеленов, всюду деревянная труха, видимо, остатки мебели. А уходящая вверх широкая винтовая лестница с золочеными перилами говорила о многом.

Перед лестницей я увидел первого человека. То есть то, что когда-то было человеком, а сейчас лежащий на полу ржавый, едва не осыпающийся под собственным весом рыцарский доспех. Скелета, костей и материи не видно, наверно, уже давно превратились в пыль. Рыцарь сражался до последнего, защищая лестницу, он положил за нее свою жизнь. Больше всего меня привлек длинный отливающий серебром меч, с красным, как кровь, рубином на рукояти. Меч по выражению Эйры из разряда хороших: он не думал ржаветь от времени и тем более рассыпаться. Я потрогал кромку лезвия, выступившая из-под рассеченной кожи капля крови уверила в небывалой остроте меча. Рядом с доспехами лежат черные красивые ножны.

— Прости, приятель, надеюсь, ты не расстроишься, — сказал я, аккуратно вдевая меч в ножны. Легкий для меня и тяжелый для врагов, как раз то, что нужно.

Эйра, повертев по сторонам головой, вместо того, чтобы пойти, как я бы хотел вверх по лестнице, совсем не по-эльфийски припала на колени и стала очищать песок с пола. Оказывается, под слоем земли и пыли пол выложен мрамором или чем-то его напоминающим. Правда, не с зеленоватым оттенком, а необычным темно-синим. Среди блестящих плит синего мрамора Эйра откопала одну красную.

Едва прижав к ней ладонь, эльфийка провалилась сквозь пол.

Пока я недоверчиво протирал глаза, недолго колебавшийся оборотень бросился на ее место. Матерый зверь разделил ее участь, исчез, словно пол сделался вдруг сверхскоростным зыбучим болотцем и мгновенно поглотил их. А я уже отключил разум и, положившись на интуицию, сделал шаг вперед…

И упал бы, возможно, даже разбившись о каменные ступени, если бы меня не поймала вновь обернувшаяся девушкой Лейла. Она, оказывается, очень сильна: держит меня, будто я ничего не вешу. Почему она и об этом скрывала? Лейла прижимает меня к себе словно ребенка, глядя при этом с ужасом в глазах. Наверно, боялась реакции, которая должна последовать с моей стороны.

Я вздохнул, ощущая терпкий и вкусный аромат ее тела. Кем бы она ни была на самом деле, но хитрая бестия надежно заперлась в моем сердце, я прощу ее, какие бы тайны она от меня не скрывала. Даже, если она окажется вклинившимся ко мне в доверие предателем…

Спохватившись, с силой вырвался из ее объятий, и не обращая внимание на виноватый взгляд, принялся разглядывать зал. Ступени лестницы уводят к самому потолку, сверху прямо над ними квадратом исходит свет. Наверно, тот кусок мрамора, куда провалились девушки, лишь магическая иллюзия, ширма, сквозь которую можно пройти…

Помещение, хоть разрушенное и темное, но большое, словно актовый зал. Пришла мысль, что оно выполняло как раз эти функции, вдоль стен тянуться ряды деревянной трухи, наверно, скамьи, на которых когда-то сидели маги, внимая кому-то в центре зала.

Кстати, о центре зала. Относительно высокий постамент стоит ни к селу ни к городу, а вот на нем…

— Вот она чаша, — с глубоким вздохом прошептала Эйра.

Чаша, или скорее большой граненый кубок, почти как у хоккеистов, лежит на этом самом столбе. Недолго думая, я, встав на цыпочки, ухватил ее на всякий случай обеими руками и потянул к себе.

Замер, прислушиваясь, — ничего. Все в порядке, никаких потоков воды, рушащихся потолков и уходящего из-под ног пола. Ожившие статуи и ветвящиеся молнии, слава богу, не показывались тоже. С подозрительностью я повертел кубок в руках. Кубок как кубок… то есть Чаша, разве, что даже в темноте отливает темным блеском.

— А это точно та самая чаша? — спросил я недоверчиво. — Уж больно легко мы ее получили.

— Ты, что, разве не чувствуешь плещущуюся в ней силу? Она может раздавить тебя, как насекомое, а потом заодно отправить на дно океана весь этот остров.

Я ничего не чувствовал, но не признаваться же в этом эльфийке? А еще я поймал себя на мысли, что готов простить Лейлу за маленькие обманы. Если Эйра при виде чаши у меня в руках, отстранено застыла, то Лейла смерила героя таким влюбленным и одобрительным взглядом, что спина сама собой выпрямилась, как стальной стержень.

— Ладно, уходим отсюда, — бросил я, делая шаг к выходу из зала.

Но, заметив переменившиеся лица девушек, остановился, ожидая увидеть за спиной саму смерть. И почти угадал, за три шага от меня воздух стал сгущаться, образуя клуб тумана. Лейла вскрикнула совсем по-девичьи. Эйра отошла на шаг.

Клуб тумана пришел в движение, и через десяток секунд перед нами стоял воин… Рыцарь в зеркальных доспехах с глухим шлемом, в котором немного искажаясь, отражался я, герой, доставший чашу. Арайдон, бог, которому я присягнул, смотрел на меня темными в узкой прорези шлема глазами.

Лейла, а за ней и Эйра упали на колени:

— Счастлива приветствовать тебя, Арайдон! — хором сказали они.

Зеркальный шлем попеременно поворачивался ко всем существам в зале.

Встретившись с ним взглядом, я разглядел карие пронзительные глаза, и опять они показались до боли знакомыми. На колени я встать не подумал, хотя мне казалось, что бог на этом непременно настоит, но металлический голос бросил другое:

— Ты и вправду герой, Вардес. Я благодарен тебе, как впрочем, и твоим друзьям.

Повинуясь инстинкту, я протянул ему чашу, он принял ее почетно и бережно, продолжил:

— Пока я не в силах наградить вас заслуженной наградой, но эта Чаша открывает мне путь…

— Золотые слова, Арайдон, — прозвучал в зале чей-то насмешливый голос.

Позади бога материализовался темный эльф, в красивом, расшитом золотом плаще.

— Зуулус, как ты узнал?! — с отчаянием в металлическом голосе воскликнул Арайдон.

— Мой план оказался воистину гениален, — сказал довольный собой бог. — Я знал, что ты не удержишься от того, чтобы поблагодарить хексена за Чашу. По крайней мере, поблагодарить именно этого хексена, ведь ты когда-то испытывал к нему… Ты всегда был предсказуем, когда-то этот недостаток тебя и погубил.

— Ты можешь гордиться собой по праву, Зуулус, — произнес Арайдон металлическим, не выражающий эмоций голосом. — Я второй раз попадаю в твою ловушку.

— Не строй из себя мученика, падший бог. У тебя еще есть выбор, — не сводя с него деланного сухого взгляда, бросил темнокожий и остроухий бог.

— Какой же?

— Сейчас я могу воззвать к другим богам, и тогда тебя ждет участь много страшнее, чем была тебе уготована…

— Либо… — продолжил за него металлический голос бога-духа.

— Либо ты принесешь мне клятву верности. А я взамен скрою тебя от глаз остальных богов.

Он прекратил в задумчивости расхаживать вокруг замершего словно истукан бога.

Поняв, что в отвечать ему Арайдон не намерен, поспешно бросил:

— Не спеши гордо задирать подбородок. Ты уже убедился, что мой ум превосходит все другие. Мои планы идут далеко, и если ты согласишься служить мне, я очень скоро стану Первым. Я займу твой старый трон, но награжу тебя и воскрешу твое тело…

Ответом вновь послужило гробовое молчание. Мы с Лейлой стояли как мышки, боясь даже вздохнуть.

— Пропасть или служение, — вновь нарушил тишину Зуулус. — Выбирай сейчас.

На этот раз ждать долго не пришлось, Арайдон еще сильней распрямился и громко возгласил:

— Я Арайдон, творец этого мира. Я присягаю тебе Зуулус и буду служить до тех пор, пока, как обещал, не воскресишь мое истинное тело.

— Замечательно, — захлопал в ладоши эльфийский бог. — Не беспокойся ни о чем, мне не нужен слабый слуга. С помощью Чаши я наделю тебя телом… Конечно, не твоим, а другого существа.

— Но если ты заберешь Чашу, боги ее хватятся и раскусят твои планы.

— Верно, но не считай меня полоумным. Я подменю ее, а стражи возродятся сами собой…

Он посмотрел на замерших подле разговаривающих богов трех существ, будто только заметил:

— Но тут свидетели нашего разговора, мы не можем рисковать, Арайдон. Раса мираклов отличается крайней преданностью. Она не выболтнет наш секрет даже после тысячелетия пыток. В свое время мне стоило больших трудов переманить их на свою сторону… Ее можно оставить, а этих придется убить.

У темной эльфийки побледнели даже кончики ушей. Она зачастила едва не плача:

— Мой Бог, за что?! Я действовала, не отступая от твоих планов. Я заманила хексена на наш остров, заставила его поверить, что я слуга Арайдона и помогла ему завладеть Чашей!

Ее бог покачал головой:

— Все так, милое дитя, все так. Но я не могу быть уверенным, что ты сохранишь наш секрет. Ради всей расы темных эльфов тобой придется пожертвовать. Прими же смерть гордо, как и подобает выходцу великой расы.

На Эйру было жалко смотреть. В ее глазах стояли слезы, губы мелко дрожали.

— Арайдон, — вновь заговорил темный бог, — мне не хочется заставлять тебя делать это, но если я использую на этом острове божественную магию, то наш секрет станет достоянием всех богов. И тогда наши с тобой планы… Прикажи мираклу убить эльфийку и нашего «героя».

— Но хексен…

— Это приказ! — крикнул Зуулус во всю мощь божественных легких. Эхо с бешеной скоростью зачастило от стены к стене древней башни, и словно испугавшись гнева бога, мгновенно оборвалось.

— Повинуюсь, — сухо сказал Арайдон, как мне показалось со вздохом. — Лейла, убей их.

Перед тем, как зал осветила фиолетовая вспышка, я успел заметить навернувшиеся на глаза Лейлы крупные слезинки.

Я сам готов был разрыдаться. То, что происходило было невозможно, было страшным сном. Все, чем я жил, к чему стремился, весь мой мир рушился на глазах.

Меня предал мой собственный бог и… Лейла.

Лейла перекинулась в зверя, одним ударом лапы разорвала горло неуспевшей среагировать эльфийки и прыгнула на меня.

Затуманенные и почему-то мокрые глаза почти ничего не видели. Рефлекторно кувыркнулся, низом уходя из-под молниеносного удара огромных лап. Едва распрямившись, бросился по лестнице и в открытый проход наружу, побежал так, как не бегал никогда в жизни. Слышал, как Лейла позади, разбрасывая из-под когтей крошки кирпича, выбралась на поверхность и пустилась вслед за мной. Я слышал жаркое дыхание матерого зверя, еще минуту назад бывшей моей любовницы. Не замедляя бега, кувыркнулся влево, едва не врезаясь в груду камней.

Меч мгновенно оказался в руке, ударил в пустоту. То есть это было пустотой секунду назад. Удар всей отпущенной мне силы встретил слабое сопротивление плоти Лейлы. Меч вошел в грудь оборотня почти до половины клинка.

— НЕЕЕТ!!! — заорал я. Лейла была в серой шкуре. Остро отточенную сталь встретило беззащитное тело.

Она выполнила волю своего бога, всем сердцем желая убить, и тем самым исполнить приказ, но одновременно давая мне огромный шанс, сняв вместе с серебряной шкурой и всю свою защиту. Теперь она оказалась уязвимой как простая дворняга.

Нанизанное на меч тело зверя на сей раз медленно без привычной вспышки стало терять очертания, превращаясь в обнаженную хрупкую девушку. Меч впился ей в ребра, удерживая от падения на землю. Я одним движением выдернул из нее острое железо. Подхватил падающее тело, медленно положил на траву.

— Прости меня, мой повелитель, — шептала она с кровавой пеной у рта.

— Тише, девочка, ты не виновата, — ком в горле мешал говорить. — Все будет хорошо…

— Я умираю, мой повелитель… и прошу меня простить.

— Я прощаю тебя, ты не виновата, это все он…

Она слабо прижала палец к моим дрожащим губам:

— Тише, мой любимый, тише. Ради меня, ты должен жить… Брось меня…

Ее голова обвисла, и без того едва бьющееся сердце, остановилось навсегда…

Я не мог залечить эту рану. Я не мог ее спасти.

— Господи, нееет!!

Отпусти ее. Быстрее отпусти ее.

— Лейла, моя девочка, — соленая вода заливала лицо, ручьем собираясь на кончике носа, капли срывались, падая на застывшее лицо Лейлы. Я прижимал к груди окровавленное лицо возлюбленной и не мог поверить, что это не страшный сон. – Господи, если ты меня слышишь…

И словно в ответ на мой звериный стон Лейла у меня в руках вспыхнула белым пламенем. Я не успел отпрыгнуть. Нестерпимый жар ошпарил мне руки, живот и лицо.

Через секунду от Лейлы остался лишь пепел. Мои руки обратились в уголь до самых костей. Мягкие ткани превратились в черную труху, рассыпаясь на почти ослепших глазах.

Время бестолково замедлилось. Зачем? Меня ведь уже не спасти. Еще несколько бесконечно долгих ударов сердца, и я умру от болевого шока. А пока медленно падая на спину, я проклинал все и всех. Бестолковое время. Бессмысленную жизнь.

Безумный мир. Слабым утешением было лишь то, что мне не придется жить одному… без нее.

Боже, за что мне это? Зачем я вообще жил? Был ли вообще смысл?

И еще я чувствовал, как два мнимых бога наблюдают за агонией бессмертного будто бы существа со странным названием хексен.

— Будьте вы прокляты, уроды… — едва прошептали мои губы.

Кровавая пелена медленно заливает глаза. Очень скоро их вырвет из глазниц голодное воронье, а тело разорвут падальщики. Умирающий человек должен знать, что о нем будут вспоминать и непременно похоронят. Только этим мы и отличаемся от тех же животных. Боль и смертная тоска нахлынули новой волной: я умираю как бродячая собака.

Быстро летящие по алому небу красные облака замерли уже навечно…

Глава 12

Я задергался в конвульсиях, с трудом открыл плотно зажмуренные глаза, в голове раздался звон, словно разом задрожали тысячи стекол. Еще в шоке я завертел головой: темнокожая эльфийка, серебристый оборотень и голубое небо видятся словно через призму белого матового стекла, но оно исчезает с каждой секундой. Но что?! Как?! Лейла! Да что же это?!

— Приди в себя, Хексен, — голос Эйры прорвался словно издалека. — Мы не можем более задерживаться. Чаша близко, я чувствую ее… Хексен, ты меня слышишь?! Ты идешь?!

Я молчал не в силах понять и поверить, что я жив, что они живы… Ощущение дежавю накатило свирепой волной. Боже, что же это было? Где следы тех ужасных ожогов?

— Хексен, каждая минута на счету, — не унималась эльфийка, — вставай! Идем.

На всякий случай я ощупал свое здоровое, еще не обожженное пламенем умирающей Лейлы тело. Превозмогая удушающее изумление и мчащиеся во всех направлениях хаотичные потоки мыслей, я встал, опираясь о холодную, покрытую мхом, разрушенную стену и отстранено бросил:

— Иду.

Лейла, обрадованная моим возращением в этот мир, бодро вскочила на все четыре лапы и повела мордой к моему лицу.

— Только не целуйся, Лейла, — машинально сказал я.

Оборотень чуть прижал уши и, обиженно отвернувшись, скакнул ближе к эльфийке.

История повторяется. Неужели это было невероятно правдивое видение? Раз так, конец должен стать другим…

Идя по городу демонов как в тумане, я напрягал все свои извилины. Мой мозг кипел, каждую секунду придумывая новые варианты и отбрасывая старые. Уже понятно, что даже если сейчас все брошу и вернусь в крепость, мне не дадут сесть на корабль и покинуть остров. Зуулус догадается о том, что я что-то понял, и непременно изменит планы. И тогда у меня не будет преимущества… которое, по идее, должно быть сейчас.

Темнокожая предательница ведет нас кружным путем, наверно, избегает скопления демонов. Хотя это всего лишь для отвода глаз, Зуулус как-то подчинил всех демонов себе. Они заранее расчищали нам путь и нападают только для вида. Зато, когда на нас напали маги Высокой Башни, тысячи их появились из ниоткуда и набросились на наших врагов.

Несколько крупных демонов с перепончатыми крыльями за спиной, небрежно держа в руках двуручные мечи, бесцельно бродят у необычной в этих руинах башни со шпилем на крыше. После того, как эльфийка играючи с ними расправилась, мы трое вошли в башню, как грызуны в мышеловку. Девушки, что мнят себя сильными, еще не знают, что боги уготовили всем смерть.

Все оставалось без изменений: облупившаяся краска на стенах, земля и труха на полу, даже запахи были такими же. Перед лестницей у ржавых рыцарских доспехов лежит длинный меч с красным рубином на рукояти.

— Прости друг, но твой меч спасет жизнь мне и многим хорошим людям, — сказал я, словно извинясь. Ножны с мечом аккуратно перекочевали ко мне на пояс.

Когда я оглянулся, лживая эльфийка уже провалилась сквозь пол, а колеблющийся оборотень бросается следом. Матерый зверь с серебряной шкурой исчез, словно пола на этом месте никогда и не было. А я набрав в грудь воздуха, отключил работающий на износ разум, сделал шаг вперед…

Меня вновь поймала успевшая обернуться девушкой Лейла. Она прижимала меня к себе словно ребенка, смотря при этом глазами, полными страха.

— Отпусти, Лейла, — сказал я тихо, и испуганная девушка отпустила так, что падение на каменный пол едва не выбило из легких весь воздух.

— Прости, повелитель! — в ужасе воскликнула она. — Я не хотела!

— Все в порядке, Лейла, идем.

В чем бы она ни была виновата, но уже заслужила прощение, она ведь пожертвовала ради меня своей жизнью…

В центре темного зала возвышается стела с Чашей из темного металла.

— Вот она Чаша, — со вздохом позади прошептала Эйра.

Я ухватил ее обеими руками и, потянув к себе, замер в ожидании. Клуб ожившего тумана не заставил себя долго ждать. Через десяток секунд рядом со мной уже стоит воин… Рыцарь в зеркальных доспехах с глухим шлемом, в котором немного искажаясь, отражался я, герой, доставший Чашу. Арайдон, бог, которому я присягнул, смотрел на меня темными в узкой прорези шлема глазами.

Лейла, а за ней и Эйра упали на колени:

— Счастлива приветствовать тебя, Арайдон! — хором сказали они.

Прежде, чем он раскрыл рот, я вложил кубок ему в руку:

— Арайдон, ты помнишь, что должен исполнить одно мое желание?

— Конечно, хексен, — сказал он с грустью в металлическом голосе. — Ты хочешь вернуться в свой мир? Что же, твое желание…

— Нет, я хочу, чтобы ты подарил мне Лейлу. Ты больше не сможешь ей повелевать, и она будет принадлежать мне.

— Что? Но зачем?

— Так ты выполнишь мое желание?

— Я дарю тебе этого миракла, Вардес, — торжественно сказал бог в зеркальных доспехах. — Лейла, отныне твой вечный и единственный повелитель — этот хексен с именем Вардес.

— Лейла, — окликнул я девушку.

— Да, повелитель?

— Эйра — предательница. Убей ее.

— Что?! — в голос вскричали три существа.

— Лейла, это приказ.

— Повинуюсь, — бросила Лейла практически одновременно с осветившей зал фиолетовой вспышкой.

Серебряный миракл в мгновенье разорвал горло опешившей эльфийки.

— Но она точно предательница? — с сомнением спросил Арайдон. Он не отрывался от истекающего кровью тела эльфийки. — На протяжении трех сотен лет она не прекращала мне молиться…

Позади бога-рыцаря материализовался темный эльф в красиво расшитом золотом плаще.

— Зуулус?! — с отчаянием в металлическом голосе вскричал Арайдон.

— Мой план оказался воистину гениален, — сказал довольный собой бог, он даже не посмотрел на распростертую Эйру. — Я знал, что ты не удержишься от того, чтобы поблагодарить хексена за Чашу. И явишься сюда лично…

— Ты можешь гордиться собой по праву Зуулус, — произнес Арайдон металлическим, не выражающим эмоций голосом. — Я второй раз попадаю в твою ловушку.

— Не строй из себя мученика, падший бог. У тебя есть выбор, — не сводя с него сухого взгляда, бросил остроухий бог.

— Какой же?

— Либо ты приносишь мне клятву верности, либо я выдаю тебя другим богам.

Он принялся расхаживать вокруг замершего словно истукан бога. Поняв, что Арайдон не собирается отвечать, отрывисто бросил:

— На твоем месте, я бы не спешил проявлять гордость. Ты уже убедился, что мой ум превосходит все другие. Мои планы идут далеко, и если ты станешь служить мне, я очень скоро стану Первым. Я займу твой старый трон, но после этого воскрешу твое тело… Служение мне обеспечит тебе выгоду большую, чем то жалкое существование, что ты сейчас ведешь. Твоя комариная партизанская война не принесет тебе победы даже спустя тысячу лет. Подумай…

Ответом вновь послужило гробовое молчание. Лейла вновь превратилась в девушку и теперь жалась ко мне дрожа от страха перед Зуулусом.

— Пропасть или служение, — вновь нарушил тишину Зуулус. — Выбирай сейчас.

Арайдон распрямился, выразительно возгласил:

— Я Арайдон, творец сия мира. Я присягаю тебе, Зуулус, и буду служить до тех пор, пока, как обещал, не воскресишь мое истинное тело.

— Замечательно, — захлопал в ладоши эльфийский бог. — Не беспокойся ни о чем, мне не нужен слабый слуга. С помощью чаши я наделю тебя телом… Конечно, не твоим, а другого существа.

Он посмотрел на замерших подле разговаривающих богов двух жалких существ, будто только заметил. С недовольством глянул на лужу крови рядом с телом эльфийки, бросил словно невзначай:

— Тут свидетели нашего разговора, мы не можем рисковать, Арайдон. Раса мираклов отличается крайней преданностью. Она не раскроет наш секрет даже после тысячелетия пыток… Ей можно сохранить жизнь, но хексена придется убить.

У Лейлы побледнела даже шея, она зачастила, едва не плача:

— Прошу вас, хексен…

Я оборвал ее, громко захлопав в ладони:

— Браво, Зуулус! Ты разыграл поистине блестящую комбинацию, но допустил одну ошибку…

— Какую? — настороженно спросил эльфийский бог.

— Ты принял меня за одну из фигур, тогда, как я вне этой доски и практически вне игры.

Я замолчал, давая время обдумать сказанные слова. Что скрывалось за шлемом Арайдона, видеть невозможно, но на лице Зуулуса пока только настороженность.

Лейла смотрит на меня с разгорающейся надеждой, но без всякого удивления в мокрых от слез глазах. Быть может, ее повелитель что-нибудь придумает…

— Я вижу всю доску как игрок, а не фигура, — бесстыдно смешивал я блеф с правдой, — и поэтому я тоже участвовал в партии. К сожалению, я не смог обыграть тебя, но смог добиться… ничьи.

На лице Зуулуса отразилось непонимание, и я пояснил:

— Ты не можешь меня убить.

— Что? Это еще почему?

— А ты попробуй.

— Арайдон, — заинтересованно начал Зуулус, — прикажи мираклу убить хексена.

— Не могу…

— Это приказ, Арайдон!

— Я не могу, миракл больше не принадлежит мне.

Сквозь металл в голосе мне почудилась насмешка: Арайдон радовался, что его хексен умудрился осадить предателя.

Темнокожий бог побледнел от бешенства, но он вряд ли прослыл бы хитроумнейшим из богов, не умей он контролировать свои чувства. Его взгляд вперился в распростертый на полу труп Эйры, лужа крови уже засыхает. Кажется, до него начинало доходить…

— Но с чего ты решил, что я не могу испепелить тебя сам?

Я вновь усмехнулся:

— Ты и вправду решил воспользоваться своей силой на этом острове? А что скажешь другим богам, когда они явятся сюда? Я не я, а Арайдон — не мой союзник?

Бог переглянулся с Арайдоном, на лице отразилось изумление:

— Но как? Откуда? Ты не мог это предвидеть, я заранее закрыл все…

— Я же сказал, я не пешка, и тебе придется со мной считаться.

— И чего же ты хочешь добиться, хексен?

— Смотри, какая ситуация, — пояснил я, — в пределах этого острова ты не можешь меня убить, но стоит мне переступить границу… Ну, понятно, что ты сотрешь меня в порошок. Оставаться здесь я тоже не хочу, и если ты не исполнишь небольшую мою просьбу, я сам призову Дакрона.

— И предашь Арайдона?

— У меня не останется другого выбора, а потом мы с ним будем в расчете.

Арайдон внимательно на меня глянул, но вряд ли понял, что я говорю о несовершившемся. Ведь он вроде как не отдавал приказ Лейле меня убить.

— Так что же ты хочешь?

— Тебе придется дать слово бога, что не станешь вредить мне.

Зуулус задумался, взвешивая все за и против, через минуту тягостного молчания громогласно возгласил:

— Я Зуулус, бог темных эльфов. Я даю слово, что я не стану вредить хексену с именем Вардес до тех пор, пока он сам не причинит злонамеренный вред мне.

Арайдон повернул шлем к темнокожему богу:

— Если тут все улажено, позволь мне поговорить с хексеном наедине.

— Хорошо, — ответил он, подозрительно осматривая доспехи Арайдона. — Но помни, нам нельзя тратить время впустую, детали нашего плана обсудим сегодня же.

Бог, сжимающий в руках Чашу, исчез будто бы его и не было. Арайдон, переведя взгляд с меня на Лейлу, отрывисто бросил:

— Еще раз спасибо тебе, Вардес, но теперь нам нужно расстаться.

— В каком смысле?

— Сегодня ты мог предать и вызвать Дакрона. Да и мне, как я понял, ты не доверяешь…

— Но… Ведь я блефовал!

— И тем не менее. Ты так же и остаешься моим хексеном, но жить ты с Лейлой будешь далеко от игр Богов, — он запнулся, а потом громко и театрально произнес:

— Я отправляю вас на Землю.

У меня перехватило дыхание:

— Спасибо! Но… стой, а разве божественная магия тебя не выдаст?

— Зуулус не учел, что когда боги создавали охрану для Чаши, я уже находился в заключении. Охрану настроили на четырех божеств…

— Кстати, как ты вырвался из заточения? Сбежал или помогли?

Бог посмотрел на меня с холодом в карих глазах, поднял руки и медленно снял шлем. Длинные каштановые волосы упали на плечи… Женщина… Девушка, которую я мгновенно узнал. Как же часто я вижу ее во сне! Та самая, что в начале моего пути встретилась в «астральной темнице». Тогда она была обнаженной и неотрывно смотрела на пламя факела. Но даже того короткого мгновения, кажется, хватило, чтобы влюбиться…

Она бог. Она и есть Арайдон.

— Но ты же умерла… — начал я отчаянно, слова давались с огромным трудом. – Там в темнице на тебя напал легион духов…

— Мне повезло, — голос уже не был металлическим, словно сняв шлем, богиня убрала вместе с ним меняющее голос устройство. — Твоя воля погнала духов ко мне навстречу, но почти все они потеряли силы пробивая стены темницы… Благодаря им или тебе, я выбралась из заточения.

— Почему?

— Что, почему?

— Почему ты скрывала от меня лицо?

— Разве ты не помнишь? — спросила богиня. — Но тем лучше. К сожалению, у нас нет более времени. Тебя, мой хексен, нужно вернуть на Землю… Мне будет легче, если ты обнимешь Лейлу.

Я крепко прижал к себе босоногую девушку. Никогда еще не видел в ее глазах столько лучезарного счастья, она неотрывно и не дыша смотрела на «своего повелителя». В море счастья плещется желание самой меня обнять, но врожденная готовность служить не дает свободы рукам.

— Лейла, ты точно хочешь отправиться в мой мир?

— Да, повелитель… — выдохнула она.

Богиня в рыцарских доспехах на секунду застыла, а потом резко выбросила руку вперед.

Глаза резануло светом, с радостным изумлением увидел себя в обнимку с Лейлой посреди шумной улицы огромного мегаполиса. Тяжелый воздух города благоухающим ароматом впился в легкие. Мой Мир! Мой ласковый и спокойный Мир. Как же я по тебе скучал!

Высочайшие небоскребы, сделанные, казалось, лишь из темного стекла, возвышаются над нами, как ракеты, готовые выйти на орбиту. Я глянул вверх, туда, где в сером небе, обдавая окрестности шумом турбин, низко пролетел самолет.

Все. Весь этот кошмар остался в прошлом. Теперь меня не тронут коварные боги, и не нападут взбешенные маги. И очень скоро пережитый кошмар покажется лишь давним сном. А мое бессмертие и спутница жизни помогут мне быстрее позабыть все лишнее.

Крепче обняв испуганную девушку, смотрящую на мчащиеся мимо автомобили и пялящееся на нее серое стадо прохожих, нежно шепнул ей в ухо:

— Я люблю тебя, Лейла…

Эпилог.

Совсем небольшая, расписанная в ярких тонах комната исторгала уют и тепло. В дальнем окне сквозь позолоченную решетку пробивается серебряно-голубое сияние.

Разве может солнце так сверкать? Небесный свет падает на лакированный стол, на котором в аккуратном порядке расставлены принадлежности для письма: листы пергамента, золотая чернильница и несколько гусиных перьев в специальном кувшинчике. Ни дать, ни взять чей-то кабинет…

По правде сказать, помещение изначально и создавалось как кабинет. Но только богиня была здесь впервые. Тяжелый лязг несуществующих доспехов эхом заполнил все пространство Золотого кабинета. Нет, он не такой уж и большой, чтобы порождать эхо, просто Арайдону нравилось чувствовать себя живым. То есть обманывать себя и притворяться живым… Ее тело по-прежнему запечатано в спрятанной урне, а вся эта имитация с зеркальными и будто настоящими доспехами призвана, для того чтобы скрыть хоть и божественный, но все же дух.

В своем Летнем замке она впервые за три века чувствовала себя в безопасности.

Теперь, смотря сквозь узорчатое окно на пролетающие мимо облака, богиня думала о Вардесе. Хексен сделал совсем не то, что от него ожидалось. Иногда возникала навязчивая мысль, что он не тот, за кого себя выдает и кем хочет казаться…

Неужели он не терял память, а лишь умело притворяется?

Движение за спиной не укрылось от очей бога. Словно воздух вдруг сгустился и приобрел очертания человеческого тела. Призрак несчастного мага, что пытался направлять молодого хексена к пути освобождения Арайдона, низко поклонился, бог удостоил его коротким кивком.

— Мой Бог, осмелюсь ли я…

— Спрашивай, — с тяжкой усталостью в голосе разрешил он.

— Ты действительно отпустил хексена со службы?

— Мой верный слуга, — печально произнес он, — я понял смысл твоего вопроса.

Ты и он — все, что осталось от моих когда-то многочисленных слуг и сторонников.

А этот замок — все, что у меня есть. Но я отблагодарил мальчишку и миракла, достойно сослуживших мне. И еще как это не странно, я верю, что когда придет время, он явится на мой зов.

— То есть, он так и остался твоим слугой?

Бог скрестил руки на груди, зеркальные доспехи даже не лязгнули, вообще не издали ни единого звука:

— Думаю, да…

— Это хорошо, тебе понадобятся воины. Даже хорошо, что хексен не выполнил свое обещание и не убил Сириния. Кто знает, возможно, с его смертью, я бы окончательно развоплотился и не смог служить тебе.

Глаза бога обратились к призраку, после секундного колебания он произнес:

— Я могу избавить от клятвы, данной тобой перед смертью. Ты обретешь покой…

— Нет, мой Бог! — словно в ужасе покачнулся призрак. — Целью всей моей жизни было служение тебе. А теперь, я удостоен чести лицезреть тебя. Поверь, на всем белом свете нет большей награды!

— Спасибо, друг… — мягко произнесла богиня, — твои слова приободрили меня.

Но теперь мне надо обдумать свой следующий шаг. Слишком много врагов, и слишком мало у меня осталось сил.

— Да, мой Бог, — поклонился призрак. — Позволь мне задать еще один вопрос.

— Какой?

Дух поколебался, не зная, как начать:

— Почему ты скрывала от всех, что ты… богиня?

Бровь богини изогнулась дугой, после паузы она устало произнесла:

— Это древняя история. Возможно, когда-нибудь ты ее услышишь. Но я настолько свыклась с этими доспехами, что даже без них иногда разговариваю как мужчина.

Запомни, никто не должен знать, что я богиня.

— Повинуюсь.

Она в задумчивости улыбнулась, и тут же на прекрасное лицо опустилось темное облачко:

— Узнай, где остальные хексены, — приказала она. — Всю эту расу нужно уничтожить.

— Как прикажешь, мой Бог. Но как быть с Вардесом, ведь он тоже один из них?

— Он пока не представляет угрозы и еще будет полезен.

— А остальные, — не унимался дух, — если они присягнут тебе?

— За триста лет, что я провела в темнице, я о многом жалела. И о созданной мной расе хексенов жалела особенно часто. Их всех нужно будет уничтожить.

— Но я думал, что хексенов сотворил сам Мир.

Богиня впервые за все время разговора обратилась к призраку внимательным взглядом:

— Мир создал хексенов, а я сотворила сам Мир… Лети же дух, исполни мою волю.

Дух мага поклонился и растаял в воздухе.

Богиня не собиралась делиться своими секретами даже с друзьями… Тем более с друзьями. Одиннадцать хексенов, одиннадцать клянущихся ей в верности и вечной дружбе — все как один оказались предателями. Если бы она не сотворила эту расу, ей не пришлось бы сейчас пресмыкаться перед Зуулусом.

Но всему свое время. Настанет час, и она уничтожит всех божеств и оставшихся в живых хексенов.

И даже того, что невольно разрушил стены темницы, обрушив на них легион злых духов. Того, кто рисковал жизнью ради планов ее воскрешения.

— Очень жаль, Вардес, — сказала она вслух, будто извинясь, — но когда-нибудь мне придется убить тебя, мой герой…