Очистка тыла действующей армии от вооруженных формирований, ей не подчиненных —явление международное и веками наблюдаемое, гаагскими конвенциями разрешенное. На Западе американское и английское командование разоружило более многочисленные французские и итальянские силы сопротивления и относительно немногочисленные, но весьма значительные к численности населения страны— бельгийские, датские и т. д. Но ни у кого это не вызвало такой бурной реакции, как у «лондонского» лагеря. Причиной в Польше было то, что действия по интернированию и разоружению АК объективно и субъективно отвечали интересам КРН и ПКНО, политического соперника Лондона —лагеря антикоммунизма и русофобии, лагеря, который проблемы власти стремился решать не на путях политической борьбы и поиска компромисса, а силой оружия. Так возникла для польской историографии «проблема Армии крайовой».
5.22. Накануне восстания. Положение на советско-германском фронте под Варшавой
В числе сложных военно-политических проблем, сопровождавших вступление Красной армии в Польшу, одной из наиболее острых была проблема отношений советской стороны с польским правительством в эмиграции, а также с подчинявшимся ему «подпольным государством».
Для СССР в его концепции послевоенного мира и создания зоны безопасности от повторения германской агрессии Польше отводилась первостепенная роль, определяемая ее геополитическим положением. Обновленная Польша должна была стать ядром системы государств Центральной Европы, которые, по формулировке августа 1944 г.,шли бы с СССР, а не за СССР против общего (потенциального) агрессора Германии, оказывая друг другу политическую, военную и экономическую помощь. Сталин заявил Миколайчику 9 августа 1944 г., что «советские руководители хотят установить дружбу между польским и советским народами и повернуть в этом смысле историю». Органы же правительства в стране распространяли среди населения слухи, что немцы-угнетатели уходят, а приходят новые угнетатели – русские, что одна оккупация сменяет другую.. После 21 июля их непосредственной целью стал захват власти в столице. Стремление опередить Красную армию с освобождении Варшавы, а ППР и ПКНО с провозглашением своей власти в ней. За пару недель до создания ПКНО Бур сообщал в Лондон, что из-за силы гитлеровцев и насыщения территории немецкими фронтовыми частями вооруженное выступление АК не будет иметь успеха. Но от самой идеи не отказались, и она продолжала дебатироваться в РЕН и делегатуре. В командовании АК царили настроения «в любую минуту готовы к борьбе за Варшаву». Именно эти настроения позволили принять указание шифрограммы Миколайчика от 26 июля о единогласном решении правительства поднять восстание в Варшаве. И ответить именно этими словами. Конкретную дату восстания оставили на усмотрение командования АК. Историки не уверены, что Миколайчик передал решение правительства. Заседание правительства состоялось лишь на следующий день после посылки депеши в Варшаву. Поэтому есть авторы, «подгоняющие» даты. Часть министров впоследствии отрицала, что они согласились на организацию восстания. В частности, против восстания был министр обороны генерал М. Кукель. Никакого единогласия в принятии решения, следовательно, не было. Но Бур получил решение правительства и указание от генерала С. Копаньского, начальника штаба главнокомандующего, и принял его к исполнению/18/. Миколайчик же 26 июля в сопровождении Ромера через Каир и Тегеран вылетел в Москву на переговоры со Сталиным, которые для него выговорил Черчилль. Польскому премьеру нужны были в предстоящих дебатах сильные аргументы. Особенно после опубликованного 25 июля протеста правительства против создания ПКНО, составленного отнюдь не в дипломатических выражениях: «Особы, входящие в состав этого комитета, в основном абсолютно не известны польскому обществу и не представляют никого, кроме немногочисленной и не имеющей значения в обществе коммунистической группы. Это попытка горстки узурпаторов навязать польскому народу политическое руководство, не соответствующее воле огромного его большинства. Народ польский… который в подполье создал полную организацию государственных властей, никогда не подчинится навязанной ему чуждой воле» (obcej woli можно перевести и как «иностранной воли») /172/ /Восстание представлялось сильны аргументом..
Гитлеровцы всегда внимательно следили за действиями подпольщиков и пытались их контролировать. «Нацисты признавали, что благодаря их разветвленной агентурной сети в движении Сопротивления им всегда были известны намерения и имена большей части членов АЛ и АК, двух основных военно-политических организаций». В мае 1944 г. гестапо крупно повезло. Оно арестовало главу разведслужбы АК по Познани. При нем оказались интересующие их документы о дальнейших планах организации. АК-овец «раскололся» и дал среди прочих показания о намерении восставать. Немецким органам безопасности удалось внедрить шпионку в штаб АК, в результате они имели фотокопии всех распоряжений, приказов и иных значимых материалов командования АК.
Известие о решимости АК поднять восстание в Варшаве привело к «нетрадиционной» встрече в июле 1944 г. в Юзефове, пригороде Варшавы, группенштурмфюрера СС Пауля Фукса и командующего АК Тадеуша Бур-Коморовского. Польская служба безопасности впоследствии завербовала переводчика немцев на этой встрече, и он рассказал, что происходило в Юзефове. Миру поведала это газета Die Zeit («Время») в июле 1994 г. и перепечатала российская пресса. (Дело было в связи с 50-летием восстания.) Предложенный Буром «бескровный» переход Варшавы в руки АК и уход вермахта за границу города без преследования со стороны АК не устроил группенштурмфюрера СС.
Генерал М. А. Гареев в работе «Маршал Жуков. Величие и уникальность полководческого искусства» приводит часть этой публикации:
«Фукс. Пан генерал, до нас дошли слухи, что вы намерены объявить о начале восстания в Варшаве 28 июля и что в этом направлении с вашей стороны ведутся активные приготовления. Не считаете ли вы, что такое решение повлечет за собой кровопролитие и страдания гражданского населения?
Коморовский. Я только солдат и подчиняюсь приказам руководства, как, впрочем, и вы. Мое личное мнение не имеет здесь значения. Я подчиняюсь правительству в Лондоне, что, несомненно, вам известно.
Фукс. Пан генерал, Лондон далеко, они не учитывают складывающейся здесь обстановки, речь идет о политических склоках. Вы лучше знаете ситуацию здесь, на месте, и можете информацию передать в Лондон.
Коморовский. Это дело престижа. Поляки при помощи Армии крайовой хотели бы освободить Варшаву и назначить здесь польскую администрацию до момента вхождения советских войск… Я знаю, вам известны места, где я скрываюсь, что каждую минуту меня могут схватить. Но это не изменит ситуации9. На мое место придут другие, если Лондон так решил, восстание, несомненно, начнется»/По тексту в Интернете/.
26 июля 1944 г. разведывательный отдел штаба 9-й армии вермахта доносил в штаб армии «Центр»: «По сообщениям источников информации, польскому движению Сопротивления объявлена степень готовности 2 (готовность). Требуется повысить внимание. Усилить охрану складов (особенно боеприпасов и вооружения) от нападений. Боевому коменданту принять требуемые меры в районе Варшавы»/159;/.
Глава службы безопасности генерал-губернаторства гауптфюрер СС Альфред Шпилькер еще в 9 часов утра 1 августа вновь надеялся уговорить командование АК отменить приказ о начале восстания. В 11 часов он в отчаянии вернулся с переговоров в свой офис: «Теперь начнется!» (Некоторые польские авторы пишут, что колебания по вопросу «начинать восстание или нет» все-таки были. Поэтому и ушли из города некоторые отряды АК.)
Для гитлеровского командования восстание, как писал Г. Гудериан, начальник штаба сухопутных войск вермахта, «непосредственно в тылу наших войск явилось чрезвычайно опасной угрозой». Оно нарушало связь с фронтом, создавало угрозу установления взаимодействия между русскими и восставшими поляками. Кроме того, все происходило в 160 км от бункера Гитлера, в нескольких десятках км от границы Германии, а 1 БФ прошел за операцию «Багратион» такое же расстояние, какое оставалось от Варшавы до Берлина. Именно поэтому немецкая служба безопасности загодя пыталась уговорить Бура отказаться от проведения восстания.
Еще одной задачей летнего наступления советских войск, кроме выпроваживания непрошеных гостей из пределов государства, было выполнение тегеранских договоренностей. В столице Ирана Сталин обещал в случае открытия второго фронта во Франции поддержать союзников наступлением на советско-германском фронте, дабы командование вермахта не могло снять дивизии с восточного и передислоцировать их на западный фронт. 6 июня 1944 г. Черчилль сообщил Сталину о начале успешной высадки англо-американских войск в Нормандии. Операция «Оверлорд» началась. В тот же день Черчилль получил ответ, подтверждавший, что «летнее наступление советских войск, организованное согласно договоренности на Тегеранской конференции, начнется к середине июня на одном из важных участков фронта. Общее наступление советских войск будет развиваться этапами, путем последовательного ввода армий в наступательные операции. В конце июня и в течение июля наступательные операции превратятся в общее наступление советских войск. Обязуюсь своевременно информировать вас о ходе наступательных операций». Эта же телеграмма была повторена Рузвельту/173/. Сталин впоследствии прокомментировал высадку в Нормандии союзнических войск главе французских коммунистов Морису Торезу: «Конечно, англо-американцы не могли допустить такого скандала, чтобы Красная армия освободила Париж, а они сидели на берегах Африки»/173/. В Потсдаме он напомнил американцам, что царь Александр до Парижа дошел.
Через два дня на стол Черчилля легло послание: «Подготовка летнего наступления заканчивается. И завтра, 10 июня, открывается первый тур нашего летнего наступления на Ленинградском фронте». За ним пошел в наступление Карельский фронт. 21 июня Черчиллю было сообщено, что «не позднее, чем через неделю, начнется второй тур летнего наступления советских войск. В этом наступлении будут принимать участие 130 дивизий, включая сюда бронетанковые дивизии. Я и мои коллеги рассчитываем на серьезный успех. Надеюсь, что наше наступление окажет существенную поддержку операциям союзных войск во Франции и Италии». 23 июня начался «Багратион».. К концу июля наступление шло на всем фронте от Баренцева моря до Карпат/173/.