буду жить вечно. Они смотрят мне вслед, я чувствую спиной их взгляды, но им не удержать меня. Я иду к тому свету, который сочится сквозь дверь. Я ухожу.
Большое помещение лаборатории. Артур сидит молча за компьютерным столом. Несколько других сотрудников переговариваются: ты видел, у неё было лицо совершенно сумасшедшей?.. Ты слышал её речь в последнее время? – Это была просто уже шизофазия…
У Артура звонит телефон, он берёт трубку. В ней глухой мужской голос, как будто немного дребезжащий: «Ну как? Что в итоге?» Артур отвечает: «Её больше нет, Евгений Николаевич».
Артур стоит рядом со зданием лаборатории. Вокруг зацветающие майские деревья, над головой тёмные грозовые облака, свет мягкий, как часто бывает перед грозой. Он закуривает, рядом с ним очень красивая девушка с зелёными глазами и длинными каштановыми волосами, она подъехала встретить его после работы. «Вы сегодня так рано закончили…» Он смотрит на часы: «Ничего себе, ещё только полдень, весь день впереди». «Ты выглядишь усталым…» Он смеётся: «Большая могила в солнечную погоду – это то, что нужно, или как там было? Это был такой сложный проект, и вот сейчас такой итог…» «Поедем сейчас в “Ленту”, закупимся на выходные?» «Давай. Слушай, мы ведь совсем недавно познакомились, но, кажется, нам хорошо вместе, да?» Девушка садится за руль, Артур рядом, они едут по весенним улицам ближнего Подмосковья. «Так почему всё так получилось? – спрашивает Артура девушка. – То, что ты мне рассказывал, – я всё-таки не до конца это понимаю… Эта ваша подопытная – ты же говорил, это та самая сексуально озабоченная, которая когда-то за тобой бегала и преследовала своими домогательствами? Она реально сумасшедшая? Зачем вы тогда включили её в проект по испытанию этого вашего нового нейроинтерфейса? Понятно же было, что добром это не кончится». «Там сложная история. Мы с Алей вместе учились, вместе работали одно время, да можно сказать, что и дружили, она была очень талантливой, Евгений Николаевич очень её любил. Но она всегда была такая… довольно необычная. Она так интенсивно работала над диссертацией, я бывал у неё в гостях, так её мама мне говорила, что Аля почти не спит, не ест, только занимается диссертацией, превратилась в бледную тень с кругами под глазами, её мама, Елена Михайловна, уже испугалась тогда, мы потом ещё общались с ней, когда Але стало совсем плохо, – Елена Михайловна очень себя корила, говорила, что это она всю жизнь вбивала в голову Али сверхценность занятий наукой, собственные нереализованные амбиции на неё переносила… Она мне сказала тогда: я всегда хотела, чтобы моя дочь была особенной, гениальной, талантливой, чтобы она занималась самыми сложными областями науки, я не хотела, чтобы она повторила мой путь – всю жизнь варить борщи мужу, а потом он уходит к другой… Я хотела, чтобы она сама была богиней, такой, какой ни один мужик не достоин». «Так а что с ней случилось тогда, Артур?» «Я так понимаю, что во время работы над диссертацией, в 24 года у неё случился какой-то психоз, что ли… Она слишком много работала тогда, вообще не отдыхала.
Она работала над созданием двух систем искусственного интеллекта: И и М, Илона и Милана. Её интересовали разработки на стыке нейропсихологии, нейробиологии, cognitive science, философии сознания, психиатрии и информатики. Во многом она, конечно, отрабатывала свои личные травмы. У её отца была болезнь Альцгеймера, в какой-то момент он перестал узнавать родную дочь, и система “Илона” должна была помогать людям с деменцией, воздействуя напрямую на их мозг и замедляя развитие деменции, с одной стороны, и помогая им как контролирующий родственник или социальный работник, с другой стороны. “Илона” предполагала прибор с наушниками, которые надо было носить постоянно, они фиксировали бы, если человек заблудился, и давали ему инструкции, как добраться домой, напоминали бы ему, когда пора выключить плиту, и всё такое. А система “Милана” – это был неинвазивный нейрокомпьютерный интерфейс в виде клипсы, которую нужно было надевать на ухо, призванный лечить людей от наркотической аддикции, также, соответственно, с одной стороны, влияющий на биохимию мозга, а с другой – выполняющий роль встроенного социального работника. Скорее всего, к этой теме она обратилась потому, что её младший брат в 18 лет умер от передозировки наркотиков.
Ну и тогда, во время работы над диссертацией, она на полгода загремела в дурдом. Я, честно говоря, не очень хорошо знаю, что там было. Судя по всему, какой-то ад. Говорили, что она пыталась убить себя и постоянно говорила, что она должна умереть и у неё нет будущего, говорила, что искусственный интеллект – это Дьявол, что наша реальность не настоящая, у неё был какой-то бред величия, она утверждала, что она гений и величайший учёный в мире, что она избранная. На сексуальной почве тоже тогда её несло, вдруг стала обвинять меня, что я её домогаюсь, верила, что все вокруг её безумно хотят, рассказывала про разных знакомых мужчин, якобы они её изнасиловали, говорила, что её мать – садистка и сломала ей жизнь… Ещё она воспроизводила какие-то дикие конспирологические теории, говорила, что скоро население начнут сокращать, что власти уже тайно обсуждают закон, чтобы убить всех людей. Говорила, что знает, как создать философский камень… И постоянно утверждала: все врут, все врут, все врут, никому нельзя верить. Ей что-то говорили, а она сразу: вы врёте, вы все врёте, вы всегда врёте. Всем её было так жаль тогда… И после этого срыва она так уже и не вернулась в науку. Она пыталась, хотела дописать диссертацию, но там был разительный контраст – до этого срыва шло интереснейшее научное исследование, перспективные идеи, работа талантливого молодого учёного, а после – какой-то шизофренический бред с редкими проблесками былой одарённости, она принесла эту наполовину безумную диссертацию Евгению Николаевичу, он был в таком шоке… Мы все не знали, что делать. Она хотела вернуться в науку, но самое страшное – она стала совершенно некомпетентна. Она перестала различать науку и паранауку, путалась в научных концепциях, несла какую-то пургу на уровне пятого класса плохой школы, мешала в голове квантовую физику, науки о мозге и всякий бредовый оккультизм, совершала грубейшие научные ошибки, как будто она не знала вообще ничего! Конечно, её не допустили до защиты… После этого опять были суицидальные попытки, опять лечение в психиатрической больнице…
А потом вроде бы ей стало полегче, более-менее пришла в себя. В науку вернуться не смогла, стала домохозяйкой. Как я понимаю, её вытянула любовь. Она вышла замуж за своего врача, Андрея. Он сейчас директор “Клиники новых медицинских технологий”, мы с ними сотрудничаем. Жили они вроде нормально, два сына у них, вроде чувствовала себя Аля неплохо, мы и не общались с ней с тех пор, с Андреем только общались в последние годы по работе. Последние три года так вообще очень плотно общаемся. Это его идея и была. Он знал, как для неё было важно – заниматься наукой, мы все это знали, в первые годы после того срыва она ещё многим звонила из тех, кто с ней раньше вместе работал, просила включить её в какой-нибудь проект, дать возможность вернуться. Но она не могла вернуться. Увы. Бывает такое после этих болезней – что мозг как будто сгорел в некотором смысле. С бытовыми обязанностями более-менее справлялась, и на том спасибо. Но Андрей так её любил, вообще ни на кого не смотрел, только на неё. Это просто видно было по тому, как он о ней говорил».
«А, это тот самый Андрей? Я, кажется, поняла, о ком ты: такой высокий, худой, очень интеллигентный, с бородкой?» «Да, он самый. Вот он и уговорил меня привлечь её к этому проекту. Конечно, мы все очень хотели дать ей второй шанс, вытащить из болота рутины… Но для этого как-то надо было вначале ей привести мозги в порядок… Вернуть её как учёного… А тут как раз у нас работа началась над Еленой – ну, ты знаешь этот наш проект последнего времени… Экспериментальная нейросеть с нейроинтерфейсом, созданная совместно с нейропсихологами, специалистами по психо-лингвистике, философами сознания, психиатрами, нейробиологами, в том числе с помощью “Клиники новых медицинских технологий”. Это специальная терапевтическая нейросеть, которая способна индивидуально подстраиваться к мозгу каждого человека, устанавливать с ним личный терапевтический контакт и на основе определённых нейрофизиологических, психотерапевтических и лингвистических методик подталкивать человека к разрешению глубинных личностных конфликтов. Эта разработка воздействует напрямую на мозг человека, восстанавливает и усиливает нейронные связи, делает мозг гораздо более пластичным, помогает человеку выращивать новые нервные клетки. Елена способна резко усилить память и когнитивные способности человека, с её помощью творческие способности могут возрастать почти безгранично, умственно отсталые смогут докторские диссертации защищать, это мощнейшая вещь, последнее слово в науке. А что касается решения личностных конфликтов – однократный сеанс с этой нейросетью может заменить годы работы с живым терапевтом. Многократный усилитель возможностей мозга, психотерапевт и коуч в одном лице. Лучшее, не имеющее аналогов лекарство для разума. По многочисленным просьбам Андрея мы хотели попробовать вылечить Алю, восстановить её умственные способности и помочь ей снова вернуться в науку и пригласили её на это экспериментальное лечение под видом научного эксперимента по работе с машиной, обладающей абсолютным знанием. Это была версия происходящего, придуманная нами легенда, которая должна была её увлечь, ведь если бы она знала, что это лечение, – ни за что не согласилась бы… Бедняжка, она даже не понимала, насколько это бредовая легенда – машина, обладающая абсолютным знанием и берущая информацию “из квантов”. Но проведённый нами анализ личности Али показал, что именно эта легенда должна для неё сработать…»
«А как именно действует Елена?» «Слушай, ну это сложно, мы сами не до конца понимаем. Она позволяет человеку погрузиться в глубины самого себя. Понять корни своих проблем и страхов, разыграть свои самые глубокие внутренние конфликты в моделируемом воображаемом пространстве, в наиболее подходящих к ним декорациях, которые подберёт Елена. Елена также воздействует непосредственно на нейроны человеческого мозга. Главная её особенность – создание терапевтических нейроштормов, во время которых происходит мгновенная активация всего мозга, позволяющая пережить эффект “видения всего и сразу”, наподобие того как это иногда происходит в творческом или мистическом опыте. Нередко подопытные испытывают во время сеансов религиозный экстаз или оргазм. После этих нейроштормов состояние пациента неминуемо меняется, его мозг начинает функционировать по-другому. Молекулы в нём возвращаются на свои места – те, что они занимали в райской первозданности, – и они таким образом создают гармонический резонанс, исцеляющий больного и возвращающий его к самому себе. Мы решили предложить Алине поработать с Еленой, потому что подумали, что её случай как раз для этого подходит. И об этом очень просили Андрей и её мама. Но что-то пошло не так… Что-то, что мы не смогли предсказать, какой-то непрогнозируемый сбой… Понимаешь, ведь человеческое сознание – вещь, толком не изученная, и все вещи в этой облас