— Бог с тобою, разве можно…
Помолчи уж, помолчи.
А хозяин плутовато
Гостя под локоть тишком:
95 — Вот что значит мы, солдаты,
А ведь сало под замком.
Ключ старуха долго шарит,
Лезет с печки, сало жарит
И, страдая до конца,
100 Разбивает два яйца.
Эх, яичница! Закуски
Нет полезней и прочней.
Полагается по-русски
Выпить чарку перед ней.
105 — Ну, хозяин, понемножку,
По одной, как на войне.
Это доктор на дорожку
Для здоровья выдал мне.
Отвинтил у фляги крышку:
110 — Пей, отец, не будет лишку.
Поперхнулся дед-солдат.
Подтянулся:
— Виноват!..
Крошку хлебушка понюхал.
Пожевал — и сразу сыт.
115 А боец, тряхнув над ухом
Тою флягой, говорит:
— Рассуждая так ли, сяк ли,
Всё равно такою каплей
Не согреть бойца в бою.
120 Будьте живы!
— Пейте.
— Пью…
И сидят они по-братски
За столом, плечо в плечо.
Разговор ведут солдатский,
Дружно спорят, горячо.
125 Дед кипит:
— Позволь, товарищ.
Что ты валенки мне хвалишь?
Разреши-ка доложить.
Хороши? А где сушить?
Не просушишь их в землянке,
130 Нет, ты дай-ка мне сапог,
Да суконные портянки
Дай ты мне — тогда я бог!
Снова где-то на задворках
Мёрзлый грунт боднул снаряд.
135 Как ни в чём — Василий Тёркин,
Как ни в чём — старик солдат.
— Эти штуки в жизни нашей, —
Дед расхвастался, — пустяк!
Нам осколки даже в каше
140 Попадались. Точно так.
Попадёт, откинешь ложкой,
А в тебя — так и мертвец.
— Но не знали вы бомбёжки,
Я скажу тебе, отец.
145 — Это верно, тут наука,
Тут напротив не попрёшь.
А скажи, простая штука
Есть у вас?
— Какая?
— Вошь.
И, макая в сало коркой,
150 Продолжая ровно есть,
Улыбнулся вроде Тёркин
И сказал:
— Частично есть…
— Значит, есть? Тогда ты — воин,
Рассуждать со мной достоин.
155 Ты — солдат, хотя и млад,
А солдат солдату — брат.
И скажи мне откровенно,
Да не в шутку, а всерьёз.
С точки зрения военной
160 Отвечай на мой вопрос.
Отвечай: побьём мы немца
Или, может, не побьём?
— Погоди, отец, наемся,
Закушу, скажу потом.
165 Ел он много, но не жадно,
Отдавал закуске честь,
Так-то ладно, так-то складно,
Поглядишь — захочешь есть.
Всю зачистил сковородку,
170 Встал, как будто вдруг подрос,
И платочек к подбородку,
Ровно сложенный, поднёс.
Отряхнул опрятно руки
И, как долг велит в дому,
175 Поклонился и старухе
И солдату самому.
Молча в путь запоясался,
Осмотрелся — все ли тут?
Честь по чести распрощался,
180 На часы взглянул: идут!
Всё припомнил, всё проверил,
Подогнал и под конец
Он вздохнул у самой двери
И сказал:
— Побьём, отец…
185 В поле вьюга-завируха,
В трёх верстах гремит война.
На печи в избе — старуха.
Дед-хозяин у окна.
В глубине родной России,
190 Против ветра, грудь вперёд,
По снегам идёт Василий
Тёркин. Немца бить идёт.
Потерял боец кисет,
Заискался, — нет и нет.
Говорит боец:
— Досадно.
Столько вдруг свалилось бед:
5 Потерял семью. Ну, ладно.
Нет, так на́ тебе — кисет!
Запропа́стился куда-то,
Хвать-похвать, пропал и след.
Потерял и двор и хату.
10 Хорошо. И вот — кисет.
Кабы годы молодые,
А не целых сорок лет…
Потерял края родные,
Всё на свете и кисет.
15 Посмотрел с тоской вокруг:
— Без кисета, как без рук.
В неприютном школьном доме
Мужики, не детвора.
Не за партой — на соломе,
20 Перетёртой, как костра.
Спят бойцы, кому досуг.
Бородач горюет вслух:
— Без кисета у махорки
Вкус не тот уже. Слаба!
25 Вот судьба, товарищ Тёркин. —
Тёркин:
— Что там за судьба!
Так случиться может с каждым, —
Возразил бородачу, —
Не такой со мной однажды
30 Случай был. И то молчу.
И молчит, сопит сурово.
Кое-где привстал народ.
Из мешка из вещевого
Тёркин шапку достаёт.
35 Просто шапку меховую,
Той подругу боевую,
Что сидит на голове.
Есть одна. Откуда две?
— Привезли меня на танке, —
40 Начал Тёркин, — сдали с рук.
Только нет моей ушанки,
Непорядок чую вдруг.
И не то чтоб очень зябкий, —
Просто гордость у меня.
45 Потому, боец без шапки —
Не боец. Как без ремня.
А девчонка перевязку
Нежно делает, с опаской,
И, видать, сама она
50 В этом деле зелена.
— Шапку, шапку мне, иначе
Не поеду! — Вот дела.
Так кричу, почти что плачу,
Рана трудная была.
55 А она, девчонка эта,
Словно «баюшки-баю»:
— Шапки вашей, — молвит, — нету,
Я вам шапку дам свою.
Наклонилась и надела.
60 — Не волнуйтесь, — говорит
И своей ручонкой белой
Обкололась: был небрит.
Сколько в жизни всяких шапок
Я носил уже — не счесть,
65 Но у этой даже запах
Не такой какой-то есть…
— Ишь ты, выдумал примету.
— Слышал звон издалека.
— А зачем ты шапку эту
70 Сохраняешь?
— Дорога.
Дорога бойцу, как память.
А ещё сказать могу
По секрету, между нами, —
Шапку с целью берегу.
75 И в один прекрасный вечер
Вдруг случится разговор:
«Разрешите вам при встрече
Головной вручить убор…»
Сам привстал Василий с места
80 И под смех бойцов густой,
Как на сцене, с важным жестом
Обратился будто к той,
Что пять слов ему сказала,
Что таких ребят, как он,
85 За войну перевязала,
Может, целый батальон.
— Ишь, какие знает речи,
Из каких политбесед:
«Разрешите вам при встрече…»
90 Вон тут что. А ты — кисет.
— Что ж, понятно, холостому
Много лучше на войне:
Нет тоски такой по дому,
По детишкам, по жене.
95 — Холостому? Это точно.
Это ты как угадал.
Но поверь, что я нарочно
Не женился. Я, брат, знал!
— Что ты знал! Кому другому
100 Знать бы лучше наперёд,
Что уйдёт солдат из дому,
А война домой придёт.
Что пройдёт она потопом
По лицу земли живой
105 И заставит рыть окопы
Перед самою Москвой.
Что ты знал!..
— А ты постой-ка,
Не гляди, что с виду мал,
Я не столько,
Не полстолько, —
110 Четверть столько! —
Только знал.
— Ничего, что я в колхозе,
Не в столице курс прошёл.
Жаль, гармонь моя в обозе,
Я бы лекцию прочёл.
115 Разреши одно отметить,
Мой товарищ и сосед:
Сколько лет живём на свете?
Двадцать пять!4 А ты — кисет.
Бородач под смех и гомон
120 Роет вновь труху-солому,
Перещупал всё вокруг:
— Без кисета, как без рук…
— Без кисета, несомненно,
Ты боец уже не тот.
125 Раз кисет — предмет военный,
На-ко мой, не подойдёт?
Принимай, я — добрый парень.
Мне не жаль. Не пропаду.
Мне ещё пять штук подарят
130 В наступающем году.
Тот берёт кисет потёртый,
Как дитя, обновке рад…
И тогда Василий Тёркин
Словно вспомнил:
— Слушай, брат,
135 Потерять семью не стыдно —
Не твоя была вина.
Потерять башку — обидно,
Только что ж, на то война.
Потерять кисет с махоркой,
140 Если некому пошить, —
Я не спорю, — тоже горько,
Тяжело, но можно жить,
Пережить беду-проруху,
В кулаке держать табак,
145 Но Россию, мать-старуху,