- Эх, не туда заехали! - с досадой сказал Васек. - Завезли нас к черту на кулички!
- А ты куда билет брал? - натягивая на голову куртку, осведомился Одинцов.
- Он думал - его прямо с доставкой на дом! - рассмеялся Саша.
Наконец показались первые строения.
Прощаясь на Вокзальной улице, мальчики советовались.
- Может, нам к твоему отцу всем вместе идти? - спрашивали Васька товарищи.
- Нет, чего там! Влетит, так за дело.
Павел Васильевич уже давно был дома. Выслушав рассказ сына, он молча вынул из портфеля конверт и сел писать письмо сестре.
Глава 5.
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ ГРОЗНЫЙ
Иван Васильевич прихлебнул с блюдечка чай и выглянул в окно.
- Так и есть, - сказал он, нахлобучивая на голову меховую шапку и снимая с гвоздя ключ. - Хоть бы одни каникулы отдохнуть дали! И все этот Митя всех мутит! - ворчал он, открывая тяжелую школьную дверь.
У крыльца действительно стоял Митя в синем лыжном костюме, за ним Саша Булгаков и Коля Одинцов. Все трое тащили на плечах лыжи.
- Опять ноги разрабатывать! Вчера на коньках, сегодня на лыжах, пропуская их, ворчал сторож.
- У нас в плане лыжная экскурсия сегодня, - стряхивая с шапки снег, сказал Митя. - Не все, понимаете, освоили это дело. За каникулы надо подтянуться, - объяснил он, подбирая парные лыжи. - Да вы идите отдыхайте, Иван Васильевич. Мы только соберемся - и айда!
- "Отдыхайте"! - усмехнулся Иван Васильевич. - С вами отдохнешь, пожалуй...
На крыльце затопали, и в дверь вбежали школьники.
- Здравствуйте, Иван Васильевич! - с опаской поглядывая на сторожа, здоровались они.
Иван Васильевич недаром получил от ребят прозвище "Грозный".
Опираясь на толстую, суковатую палку, во всякую погоду стоял он на крыльце, встречая и провожая школьников. На прозвище "Грозный" старик нисколько не обижался.
- Я для вашего брата и есть грозный, потому что безобразия в школе допускать не могу, - сурово говорил он.
Увидев перелезавшего через забор школьника, старик звонко стучал об асфальт палкой:
- Куда лезешь? Где тебе ходить приказано?
- Дорогу потерял! - кричал озорник.
- У меня живо найдешь! Носом калитку откроешь!
Школьник с хохотом скатывался с забора и осторожно проходил мимо сторожа:
- Здравствуйте, Иван Васильевич!
- То-то "здравствуйте"! Дурная твоя голова вихрастая! На плечах ходуном ходит, всякое соображение растеряла! - ворчал Грозный, закрывая за мальчиком дверь.
И вдруг лицо его расплывалось в улыбке, около губ собирались добрые морщинки, и он, похлопывая по плечу какого-нибудь отличника, говорил:
- Инженер! Одно удовольствие от твоего житья-бытья получается. Матери поклон от Ивана Васильевича передай!
Или, грозно сдвинув брови и выпятив грудь, приглашал группу школьников:
- Проходите! Проходите!
Школьники замедляли шаг.
- Артисты! Одно слово - артисты! На собраниях про вас высказываются. Вам в школу, как в театр, на своей машине выезжать надо, а вы пешочком, а?
- Да ладно... уже ругали нас, - подходя ближе, нерешительно мямлил кто-нибудь из ребят.
- Сам! Самолично присутствовал! - ударяя себя в грудь, торжествующе говорил Грозный. - Все собрание тебя обсуждало. А кто ты есть, ежели на тебя посмотреть? - Грозный прищуривался и, оглядев с ног до головы ученика, презрительно говорил: - Сучок! Голый сучок, ничего не значащий! А тобой люди занимаются, выдолбить человека из тебя хотят.
- Да чего вы еще! - пробираясь к двери, бормотали оробевшие школьники. - Не будем мы больше, обещали ведь...
- И не будешь! Ни в каком разе не будешь! Мне и обещаниев твоих не нужно. Я сам к тебе подход подберу.
- Вот леший! И зачем только его на собрания пускают! Ведь он потом прохода не дает, - возмущались злополучные ребята. - На всех собраниях сидит! Отвернет ладонью ухо и слушает, - смеялись они.
Но сегодня Грозный ворчал для виду. У него было то особое, праздничное настроение, которое не хочется омрачать ни себе, ни другим. Открыв Мите пионерскую комнату, он вышел на крыльцо.
На дворе лежали горы снега. С улицы шли и бежали школьники. Лыжные костюмы ярко выделялись на белизне снега, поднятые лыжи торчали вверх, как молодые сосенки. Грозный улыбался, ласково кивал головой, то и дело приподнимая свою мохнатую шапку.
- С праздником, Иван Васильевич!
- И вас также!
Крепкий морозец стягивал шнурочком брови, красил щеки ребят и белил ресницы.
- Стой, стой! Где же это ты мелом испачкался? И щеки клюквой вымазал, - шутил Грозный с каким-нибудь мальчуганом.
Васек Трубачев торопился - во дворе уже никого не было.
- Иван Васильевич, прошли наши ребята?
- Прошли, прошли! А ты что же эдаким мотоциклетом пролетаешь? И "здравствуйте" тебе сказать некогда. Васек поспешно сорвал с головы вязаную шапку:
- Здравствуйте!
- Ишь ты, Мухомор! - любовно сказал сторож. Васек был одним из его любимцев. Еще в первом классе Грозный прозвал его Мухомором за темно-рыжий оттенок волос и веснушки на носу.
- Прошли, прошли твои товарищи!
Васек, прыгая через три ступеньки и волоча за собой лыжи, помчался на второй этаж.
В пионерской комнате толпились ребята. Митя, поминутно откидывая со лба непослушную прядь льняных волос, оживленно объяснял:
- Все зависит от правильности хода...
- Трубачев! - крикнул Саша Булгаков. - Сюда! Сейчас строиться будем. Мое звено в полном порядке.
- У меня Малютина нет, - сказал Коля Одинцов.
- А Зорина где? - спросил Васек.
Лида Зорина, запыхавшись, вбежала в комнату. Она была в красном пушистом костюме, черные косички выбивались из-под шапки.
- Я здесь! Девочки все пришли!
- Звеньевая, а опаздываешь! - строго сказал Васек.
- Я не опаздываю, я за Нюрой Синицыной заходила, - оправдывалась Лида.
Школьники выстроились в две шеренги перед крыльцом. На перекличке не оказалось Севы Малютина.
- Ему нельзя, - сказал Саша, староста класса. - Он больной.
- Больной-притворной, - пошутил кто-то из ребят.
- У Малютина порок сердца, - строго сказал Митя. - Смеяться тут нечему... Ну, пошли! - крикнул он, взмахнув лыжной палкой. - За мной!
* * *
Грозный стоит на крыльце, прикрыв ладонью глаза. За воротами, на снежной улице, одна за другой исчезают синие, зеленые фигурки лыжников, красным флажком мелькает между ними Лида Зорина...
Скрип лыж, голоса и смех затихают...
- Ну вот, значит... - говорит Грозный, направляясь к своей каморке.
Но несколько пар крепких кулачков барабанят в дверь:
- Откройте! Откройте!
- А, первачки! Промерзли?.. Ну, грейтесь, грейтесь! - ласково говорит сторож.
Закутанные в теплые платки, толстые и смешные, неуклюжие, как медвежата, размахивая лопатками, вваливаются первачки. За ними, смеясь, поднимается их учительница.
- Мы, Иван Васильевич, только погреться. А вы идите отдыхайте, говорит она. - Мы во дворе будем.
Клубится снежная пыль. Красные от натуги малыши носят лопатками снег, лезут в сугробы.
Позвякивая ключами, сторож проходит в пионерскую комнату.
На стене возле праздничной стенгазеты висят плакаты и объявления.
Грозный надевает на нос очки:
- Где тут у них планы? На каникулы... Ага... Первые классы... так... Четвертые - экскурсия... так... Шестые - кружок фото... так... Восьмые международный доклад... так... Шахматисты... - Он машет рукой и прячет очки. - Свято место пусто не бывает.
Глава 6.
НА ПРУДУ
К вечеру мороз утих. Небо было чистое, с редкими звездами. Васек Трубачев, Саша Булгаков и Коля Одинцов возвращались с лыжной прогулки втроем.
Они нарочно отстали от ребят, чтобы зайти на пруд.
- Пойдем? - предложил товарищам Васек. - Не хочется домой еще.
- Пойдем! На пруду, наверно, красиво сейчас. Я тоже не хочу домой... - согласился Одинцов. - Саша, пойдешь?
- Куда вы - туда и я!
Мальчики прошли парк и начали спускаться к пруду. Пушистые берега с занесенными снегом деревьями возвышались, как непроходимые горы.
Старые ели, глубоко зарывшись в сугробы, распластали на снегу свои густые, мохнатые ветви. Метель намела на пруду высокие снежные холмы. Вокруг было так тихо и пустынно, что мальчики говорили шепотом.
- Не пройдем, пожалуй, - провалимся, - пробуя наст, сказал Саша.
- Идите по моему следу. Айда... лесенкой. - Васек поднялся на горку и, пригнувшись, съехал вниз. Потом снял лыжи и бросил в сугроб. - Сюда! Одинцов! Саша! Мягко, как в кресле!
Мальчики уселись рядом. Все трое, запрокинув головы, смотрели в темное, глубокое небо.
- Смотрите, смотрите! Луна!
Из-за парка показалась огромная желтая луна.
- Ни на чем держится! - удивленно сказал Саша. - Вот-вот упадет.
- Вот если б упала!
- Хорошо бы! Мы бы ее сейчас в школу притащили, прямо в пионерскую комнату.
Саша обвел глазами белые застывшие холмы.
- А что, ребята, тут, наверно, зимой ни одна человеческая нога не ступала? - таинственным шепотом сказал он. Васек посмотрел на чистый, ровный снег:
- Следов нет.
- Тут один Дед Мороз живет... - пошутил Одинцов и осекся.
В лесу раздался треск сучьев. Тихий шум, похожий на завывание ветра, пронесся по берегам. И в тот же миг неподалеку от мальчиков что-то белое вдруг отделилось от сугроба и медленно съехало вниз.
- Трубачев! - прошептал Саша.
- Видали? - испуганно спросил Одинцов.
- Это снежный обвал, - равнодушно сказал Васек, на всякий случай подвигая к себе лыжные палки. Саша засмеялся.
- А меня мороз по коже пробрал, - откровенно сознался он.
- И меня... Идем лучше отсюда, - сказал Одинцов. - Не люблю я, когда снег... ползет.
- Ну, бояться еще! Мы, в случае чего, прямо голову оторвем! - Васек лихо сдвинул на затылок шапку.
- А кому отрывать? - усмехнулся Одинцов.
- Кто нападет! - сказал Васек, приглядываясь к белому холмику, который как-то странно покачивался в неровном свете луны. - Да никто не нападет. Я думаю, это показалось, - прибавил он.