Сейчас наступил как раз такой момент, когда можно будет осуществить этот старт достаточно безболезненно. Пересчитав все свои песеты, и прикинув стоимость того, что собирался приобрести, решил, что этих денег хватит с лихвой. Поэтому снял с вешалки свой «новенький» костюм, осторожно, стараясь не помять и не испачкать облачился в него, и вышел из своей лачуги, закрыв ее на замок.
Первым делом, нужен был парикмахер, и вскоре, уже занимал место, в одной из частных лавочек с яркой вывеской над входом: «Рeluquería» - парикмахерская. Мастер, долго колдовал над его слегка заросшей головой, порхая ножницами так, что Сергей невольно поеживался, особенно когда, эти ножницы, находились в непосредственной близости от его ушей, но все завершилось вполне благополучно. На последок, мастер даже взбрызнул его голову из флакона, в котором находилась некая бледно-серая жидкость, с останками какого-то некогда присутствующего здесь запаха, и яркой наклейкой, говорящей о наличии в бутылочке дорогого одеколона. Впрочем, и клиент, и сам мастер прекрасно понимали, что настаивать на том, что в бутылочке действительно находится продукция французской парфюмерии не стоит. И потому выданная мастеру, обычная плата вполне удовлетворила его ожидания.
Сам же Сергей, тоже вполне остался доволен новой прической, и поэтому попрощавшись, отправился к фотографу. Здесь он попросил сделать фотографию, указанных им размеров. На вопрос мастера о том, для чего нужна это фотография, Серёга честно ответил, что собирается поступить на курсы водителей, и там требуют фотографию. После чего, он был сфотографирован, и отправился прогуляться, потому что мастер, клятвенно пообещал, что полдюжины фотографий, меньшее количество ему было делать невыгодно, будут готовы примерно через час. Сергея это вполне устроило.
К тому же предполагая, что все будет происходить именно так, он заранее распланировал весь маршрут, и сейчас отправился в лавку местного галантерейщика. Хотя вывеска у входа говорила именно об этом, это по своей сути, была лавка старьевщика, здесь продавали вещи, купленные хозяином этого заведения на распродажах, иногда это были товары несколько сомнительного происхождения, но так или иначе, все это пользовалось определенным спросом среди местного, не самого богатого населения, с рабочих окраин. Да и стоило гораздо дешевле, чем в других магазинах.
Здесь Сергей приобрел себе, довольно вместительный походный саквояж. Конечно многого положить туда было невозможно. Разве что пару белья, полотенце, средства гигиены, ну и еще кое-какую мелочь, требуемую в дороге. Но если исходить из того, что большего у него по сути и не было, когда появится можно будет приобрести и какой-нибудь, чемодан побольше. А сейчас, с этим саквояжем, он больше напоминал, какого-то не слишком удачливого коммивояжера, который носится по стране, пытаясь продать домохозяйкам, совершенно не нужные им вещи. Но с другой стороны, он уже не выглядел тем оборванцем с окраины, при виде которого, полицейские подозрительно провожают его взглядом. Сейчас, с довольно потертым саквояжем в реке, он перешел на следующую ступень, когда на него, просто перестали обращать внимания, и это радовало.
Следующим оказался магазин канцелярских товаров. Здесь Сергей приобрел с десяток листов писчей бумаги, крохотный мешочек с тонко перемолотым песком, который использовали вместо промокашки, небольшой флакончик чернил, перьевую ручку и несколько запасных перьев. Подумав, здесь же взял небольшую бутылочку канцелярского клея, и маленькие маникюрные ножницы, решив, что последние будут нужны сейчас, для обрезки фотографии, и наверняка пригодятся и в дальнейшем. На этом плановые покупки были завершены.
По пути к фотографу, остановился в местном кафе, и заказал себе чашечку кофе с булочкой. Впереди предстояли некоторые кропотливые занятия, и он был не совсем уверен в том, что ему удастся оторваться от них на обед, а пренебрегать едой все же не стоило. Тем более, что сейчас, он мог позволить себе более качественное питание. Фотографии, полученные у местного мастера, оказались вполне приличными. На них, Сергей, оказался изображен сидящим на стуле, положив одну руку на колени, придерживая ею шляпу, а вторую закинув на спинку стула. Сейчас для документов не оговаривалась поза, изображенная на фотографии. Можно было предоставить снимок, в любом ракурсе, главное, чтобы представленный на фото человек, оказался достаточно легко узнаваемым. Поэтому, чаще всего в паспорт, клеили художественные фото, где человек, с точки зрения хозяина документов, смотрелся в самом выгодном положении. Иногда даже встречались фотографии всей семьи вместе с многочисленными отпрысками, а также возле собственного автомобиля, в кресле у камина и тому подобные снимки.
Завершив со всеми делами, Сергей отправился домой. Здесь раздевшись, первым делом, решил восстановить свои письменные навыки. Хотя в свое время, учась в кадетском корпусе, его почерк считался чуть ли не образцом каллиграфии, но последние несколько лет, кроме тяжелых мешков, в то время, когда он подрабатывал грузчиком, лопаты, перекапывая землю на виноградниках, мусора с помойки, ничего иного в его руках не появлялось. И подумав об этом, решил восстановить свои писчие навыки. Все же французский паспорт был всего один, и посадить в него кляксу, или же испортить какой-нибудь ошибкой, было равнозначно катастрофе.
Поэтому, следующие пару часов, он заново привыкал к перьевой ручке, старательно выписывая на листе бумаги латинский алфавит, а следом за ним и тренировался в написании собственного имени. В качестве последнего, было решено взять французский аналог собственного имени. Во-первых, тем самым он как-бы показывал, что имеет чисто французское происхождение. Сейчас, во Франции, даже к тем русским, кто смог вывезти из России свой капитал, и вполне нормально устроиться на территории Франции, все же относились несколько предвзято, если не сказать большего. Так или иначе, они были людьми если и не второго сорта, то и не первого. Их скорее приравнивали к выходцам из французских колоний.
Что уж говорить о тех, кто попал во Францию с нансеновским паспортом, и находился в самом низу. И если своих французов, находящихся там, считали просто лентяями или неудачниками, то к эмигрантам относились с явным презрением. Если скажем, появлялись рабочие места, то предпочтение, всегда оказывалось в первую очередь французам, а после уже всем остальным. Поэтому сейчас, оказаться в числе отверженных, только из-за того, что ты родился русским, Сергею совершенно не хотелось. Тем более, что никакой любви к своей Родине, которую он фактически и не знал, и которая можно сказать предала его избавившись как от ненужного щенка, не испытывал. Хотя бы потому, что большую часть своего детства и юности провел на казарменном положении в корпусе. А после, его просто вышвырнули из страны, потому что детикоторые оказались в Кадетском корпусе, оказались никому не нужны. Вначале он считал учебу в корпусе правильной, но позже задумавшись как-то о том, что он приобрел и что потерял, выходило, что потерял он гораздо большее. Может этих мыслей и не возникло бы, сложись все иначе, но исправить уже ничего было нельзя.
Вволю натренировавшись на нескольких листах бумаги, Сергей вышей из комнатки на крылечко, перекурил, и вернувшись назад, решил приступить к заполнению паспорта. Местом своего рождения, он выбрал небольшой городок, расположенный на самой границе с Испанией расположенный в горном районе на юго-востоке страны. В качестве имени, немного посомневавшись вписал Serge Pierre Dupré, исправив свое имя до французского Серж, заодно взяв в качестве второго имени, имя своего отца, написанное также на французский манер – Пьер. Фамилия, тоже звучала, вполне по-французски, тем более, в памяти всплыло имя известного французского художника пейзажиста Жюля Дюпре. К тому же, Дюпре, во-первых, далеко не редкая фамилия, а, во-вторых, означала тоже саое что и его русский аналог. Дословный перевод этого слова означал "с луга"
Завершив все записи, и аккуратно вклеив в паспорт свою фотографию, он перевел в нужное место печать, и наконец устало откинулся на стену своего домика. Все-таки, заполнение документов, и давно забытые навыки письма, слегка утомили его. Дождавшись, когда чернила подсохли, Сергей, переложил паспорт во внутренний карман своего костюма и начал собираться в дорогу. Время, едва перевалило за полдень, и потому рассиживаться здесь, или оставаться на ночь, он точно не собирался. Лучше было покинуть это место именно сегодня, пока был объявлен выходной, чтобы завтра не отвечать на многочисленные вопросы, и не выдумывать причины отъезда. А, то вполне может случиться так, что хозяин придумает еще какую-то причину, и заставит его отрабатывать, какой-нибудь высосанный из пальца долг.
В последний момент, Сергей вспомнил о том, что собирался сшить дополнительную прокладку на дно саквояжа. Поэтому отложив сборы, вынул из недавно купленного чемоданчика картонное дно, и по его размеру, выкроил из кожи внутренней части чемодана своего рода конверт. Быстреньки сметав его по краю кожаной тесьмой, он вложил в него все три пачки долларов, и одну из пачек с фунтами. Немного подумав, засунул туда же и бланк Швейцарского паспорта со всеми инструкциями и образцами печатей. Конечно он понимал, с этими документами можно легко залететь, но с другой стороны, у него сейчас имелось больше тридцати тысяч долларов, считая и фунтовые банкноты. И если найдут хотя бы, их, бланк паспорта, вполне может показаться баловством. Так что, как говорится: - Семь бед - один ответ. После чего несколькими стежками прошил торец полученного конверта, и вложил его на самое дно, слегка приклеив к прокладке саквояжа, канцелярским клеем. Если не особенно приглядываться к этому, то вполне можно было принять за обычную кожаную подкладку, предназначенную для сохранения формы чемоданчика.
После чего, саквояж заполнился несколькими комплектами нательного белья, средствами гигиены. К одной из стенок встали оставшиеся чистыми листы бумаги, в боковой кармашек легли столовые приборы из пары ложек и ножа. Туда же добавились и ножнички, и на всякий случай, завернутые в лист бумаги сапожные инструменты. От нансеновского паспорта, Сергей хотел избавиться сразу, потом подумав, решил не торопиться с этим, хотя бы потому, что ему придется пересекать границу между Испанией и Францией. И если к французам порой относились несколько предвзято, считая их зажравшимися снобами, то на предъявителей Нансена, можно сказать не обращали никакого внимая, чаще даже радуясь тому, что теперь очередной эмигрант окажется в соседней стране.