Где для любви найти запчасти,
Молчащей зло по вечерам?
С интригой разобраться разом —
В аффекте придушить тебя?
Заснуть, наполнив кухню газом,
Стыдом погибельным кипя?
Молчать, как будто всё нормально?
Не замечать опухших век —
Насколько эмоционально
Тебя томит со мной ночлег…
Клубок змеиный копошится,
Дум трезвых отравляет нить.
Я не могу никак смириться —
Тебя к другому отпустить.
Лопнувшие обиды
Сожгу я поленья позора
И хворост напрасной тоски.
Без лишнего шума, фурора
Расстанусь с бедой по-мужски.
Навечно отправлю печали
На дно безмятежных морей,
Чтоб сердце они не терзали,
Не портили радужных дней.
Сундук соберу огорчений,
Поглубже зарою в песок…
Забудется вкус поражений,
Дрожащий под дулом висок.
В синь неба отправлю обиду —
Она улетит, словно шар.
Не стоит справлять панихиду,
Цепляться за старый кошмар.
Пускай уплывает степенно,
Дрейфует к далёким мирам,
Где звёзды сияют нетленно,
Другим поклоняясь богам.
Шар лопнет, достигнув светила,
Наткнувшись на счастья лучи,
И боль, что недавно душила,
Прольётся сияньем в ночи.
Ходячий труп
Прожить я смог десятки лет,
Храня твой образ утончённый,
И приобрёл иммунитет,
В делах сердечных искушённый.
Я обошёл тебя во всём:
В образованье и доходах,
Элитным окружён жильём,
Парю в немыслимых свободах.
Могу отправиться в круиз
По необъятным океанам,
Имею пару нужных виз,
Чтоб путешествовать по странам.
Готов нанять кабриолет
И колесить по серпантину,
Вселенский закатить фуршет,
Купить престижную картину.
Идут года, пестрят вожди,
Победные играю роли…
Ходячий труп с ножом в груди
Тобою причинённой боли.
Читатель последней страницы
За спиною достаточно злых передряг.
Тяжким грузом лежат за плечами
Расставанья паскудные, ярость атак,
Шторм обид, безнадёжность цунами.
Но с годами желаннее кажется штиль —
Не тайфун перманентных скандалов.
Вырождаются страсти в смешной водевиль,
В череду неизбежных финалов.
Верность — чувств атавизм, а страдания — хлам,
Превратился костёр в головешки.
От последней измены — невидимый шрам,
Нету боли в ехидной усмешке.
Безмятежность становится ценностью вдруг,
Размышленья — парящие птицы…
Лишь порою мелькает внезапный испуг:
Я — читатель последней страницы?
Погруженье и полёт
Любовь многогранна, пестра, многолика,
Нельзя перечислить её ипостаси,
Порою сладка, как в сметане клубника,
Иной раз томит, словно очередь к кассе.
Любовь — погруженье на дно с аквалангом,
С извечным вопросом: «Достанет ли силы
В согласье прожить, не прикинувшись шлангом,
Проплавать по бурным морям до могилы?»
Когда не хватать будет воздуха счастья,
Сумеем ли выплыть из бездны неверья?
Иль щупальца ссор распластают напасти,
Достанутся крабам страстей ожерелья?
Любовь затяжная — прыжок с парашютом.
Два сердца в тандеме летят в поднебесье,
Горят, наслаждаясь волшебным салютом,
Забыв о спокойствии и равновесье.
Способен дуэт дотянуть, обнимаясь,
До мудрых морщин, седины, облысенья,
Друг другом любуясь, гордясь, восторгаясь,
Найти во взаимном паренье спасенье.
Но может один за кольцо дёрнуть резко
И сбросить его с безымянного пальца —
Полёт прекратить, оправдать себя веско.
Другой будет в вечном паденье страдальца.
Ресепшен в закрытом отеле
У меня была цельная жизнь.
Я её раздробил на песчинки,
Разменял на поток дешевизн,
На иллюзии и вечеринки.
У меня было счастье в душе,
Оно пело беспечною птицей —
Но мечтания о барыше
Не позволили им насладиться.
У меня была пылкая страсть,
Терпко жгла она, испепеляла.
Испугавшись — отринул напасть,
Опустил хладнокровья забрало.
У меня до сих пор есть любовь:
Она теплится в страждущем теле,
Как поток безответных звонков
На ресепшен в закрытом отеле.
Право обижать
Как только ты родился —
Ты начал умирать.
Внезапно возгордился —
Встречай сомнений рать.
Унизили впервые?
Явив медвежью стать,
Стерев мечты благие,
Сам станешь обижать.
Образ
Я наделил тебя чертами
Богини редкой красоты,
Оплёл лазурными мечтами,
Укрыл воздушностью фаты.
Вообразил в тебе духовность,
Возвышенность полночных дум,
Упорство, целеустремлённость,
Пытливый, непослушный ум.
Я грации тебе добавил,
Привнёс особенную стать,
Неподчиненье сонмам правил,
Стремленье сопереживать.
Обогатил твой абрис светом,
Теплом надежды и любви,
Украсил редким самоцветом
Наклон лукавый головы.
Дорисовал очей сиянье
И косу — русую змею…
С принцессой вечное свиданье —
Так видел нашу я семью!
Живу с тобой уже полвека,
А может… с образом твоим.
Познать всецело человека —
Не хватит сотни лет и зим.
Запах бесценной плоти
Я получил извне сигнал:
Тебя одну любить до гроба.
Свиданий наших сериал
Мне подтвердил — в соку зазноба!
Ты злой занозою вошла,
Минуя кожу, прямо в сердце,
И раскалилась добела
Душа наивного туземца.
Метался я и погибал
В волнах невиданного чувства,
Меня сносил эмоций шквал,
Кружило марево безумства.
Я утонул в твоих глазах,
Утратил зрение в полёте.
Теперь, слепец, бреду впотьмах
За запахом бесценной плоти.
В грудной клетке
Я клетку грудную захлопнуть не смог:
Распахнута настежь напастям!
Терзает её неизвестности смог,
Увязла в скандале горластом.
Разборок шторма бьют по рёбрам волной,
Играют, как на клавесине.
Претит негативностью фон новостной,
Тоскливо в сомнений трясине.
Её прожигает напалм укоризн,
Знобит от морозов измены,
Ей тошно в кругу показных дешевизн,
Где вместо людей — манекены.
Ветра недомолвок гуляют внутри,
Сгребают надежды в охапку,
Корёжат любовных страстей алтари
И сердце полощут, как тряпку.
Кукла вуду
Я запомнила плохо момент расставанья:
В мыслях царствовал хаос, а проще — дурдом…
Но сумела сдержать и хулу, и рыданья.
Ты покинул квартиру с вещами — молчком.
Зацепились глаза за тарелку с лазаньей,
Перепутало зрение пол с потолком.
Ты исчез, не сказав даже слов «до свиданья»,
Приготовив спортивные сумки тайком.
Жгли железом счастливые воспоминанья:
Бесконечные наши прогулки пешком,
Мотыльки поцелуев, тюльпаны дыханья
И купание в море ночном нагишом…
Потускнело совместного фото сиянье,
Падший ангел махнул надо мною крылом.
Обернулись пустышкой твои обещанья
И остались ненужным на пальце кольцом.
Кучей ветоши стали благие желанья,
Завертелась квартира кривым колесом.
Поселился во рту горький вкус наказанья,
Отдавая дешёвым, прокисшим вином.
Ты ушёл, скрипнув дверью входной на прощанье.
Я, не в силах подняться, лежала ничком.
В пелене твоего гробового молчанья
Кукла вуду скрывалась с пронзённым лицом.
Пленник пламенного взора
Полёт бабочки
В грязи кишела масса насекомых,
Жуками были заросли полны,
Ждал конус муравейника знакомых
Трудяг, чьи будни сивы и скромны.
Тля поедала листья вожделенно,
Кузнечики пиликали в тиши,
Букашки молча ползали, смиренно,
Плодились бегло спозаранку вши.
В корнях копались жужелицы рьяно,
Мокрицы сокрушались без воды,
Стелились в глине черви полотняно,
Клопы сжимали тесные ряды.
Вдруг гусеница, вздрогнув, возопила: