В данное время граф Киселев возглавлял Министерство государственных имуществ и пользовался полным доверием царя. Если мне удастся найти общий язык с Павлом Дмитриевичем, то, пожалуй, вполне можно будет добиться от императора, чтобы грядущая реформа проводилась без резких телодвижений, не вызывая недовольства у всех заинтересованных в ней сторон.
А без недовольных вряд ли удастся обойтись. Крестьянам не слишком понравится слом их многовекового уклада, а помещики… Помещики просто встанут на дыбы – разве можно забирать у них земли, населенные послушными рабами. Тут вовсю придется применять то, что в наше время называлось «административным ресурсом». Впрочем, зная брутальный характер императора, можно было не сомневаться, что Николай сумеет продавить нужный ему результат.
– Послушайте, Андрей Борисович, – я посмотрел на терпеливо ожидавшего моего решения Березина, – допустим, я дам согласие на участие в этом проекте. Только в качестве кого ваш покорный слуга там будет находиться? К тому же Российская империя – государство со строго иерархической пирамидой. Граф Киселев, конечно, человек умный, но захочет ли он слушать советы какого-то там статского, с неопределенным чином?
– Сергей Михайлович, – Березин перестал улыбаться и неожиданно стал серьезным, – насколько я помню, вы были капитаном второго ранга. А это согласно Табели о рангах чин седьмого класса. Кстати, сей чин дает право на личное дворянство. Не хотели бы вы снова надеть военный мундир?
– Гм, – я задумчиво посмотрел на своего визави. Действительно, в свое время я служил на флоте. Правда, не строевым офицером, а политработником. Закончив с красным дипломом Киевское высшее военно-политическое училище, я был направлен в Севастополь, где в качестве замполита на кораблях Черноморского флота дослужился до звания кап-3. Потом меня пригласили в Киев, в училище, которое я когда-то закончил, на преподавательскую работу.
Но вскоре началась вакханалия с «незалэжностью», и мне стало неуютно в своей альма-матер. Вовсю шли разговоры о скорой «приватизации» объектов и кораблей Черноморского флота. Мне почти в открытую предложили принять украинское гражданство, обещая блестящую карьеру. Я поначалу отшучивался, но, когда в анкетах всем офицерам нашего училища предложили ответить на вопрос: «Будете ли вы воевать против России?», мне стало понятно, что в украинских вооруженных силах я служить не буду. Написав рапорт, я отправился домой, в Россию, благо в Ленинграде, ставшем к тому времени снова Петербургом, у меня жили родители.
В Питере я нашел работу по специальности – стал снова преподавать военную экономику в Военно-морском инженерном институте в Пушкине. С курсантами этого института я отправился на «Смольном» в поход, но, как и все, прямиком из Скандинавии XXI столетия угодил в XIX век. На военную службу меня не взяли – к тому времени зрение мое сильно подсело. Близорукость и астигматизм – вещи, не совсем подходящие для строевого офицера, тем более во время боевых действий.
Тогда профессор Слонский предложил мне должность преподавателя в Елагиноостровском университете, и я с благодарностью согласился. Мне нравилось работать с молодежью, разъяснять им важность знания экономики и ее взаимосвязи с политикой. И тут вот появляется наш самый главный опер…
Я просидел несколько дней за составлением памятной записки, ожидая вызова к императору. Как пояснил мне Березин, разговор с Николаем должен был состояться в приватной обстановке – царь желал поближе познакомиться со мной, дабы определить – готов ли я к титанической (я не шучу!) работе по подготовке Крестьянской реформы.
Березин появился у меня в Оранжерейном корпусе сегодня утром.
– Собирайтесь, ваше высокоблагородие, – бодро произнес он. – Вас ждут великие дела!
Заметив на моем лице недоумение, Березин пояснил:
– Сергей Михайлович, спешу вам сообщить, что с сегодняшнего дня вы снова состоите на службе в славном Российском флоте в чине капитана второго ранга. Император Николай Павлович изволил присвоить вам звание, которое у вас было ранее, добавив, что он не забывает тех, кто верно ему служит.
– Судя по вам, Алексей Борисович, все сказанное самодержцем соответствует истине. Давно ли вы были подполковником. А теперь…
– Мундиром, соответствующим вашему чину, вы обзаведетесь чуть позже. А пока прошу вас следовать за мной. Нехорошо заставлять императора ждать.
И вот мы входим в кабинет Николая. Император сидел за столом и читал какую-то бумагу. Отложив ее в сторону, он встал, подошел к нам и кивнул Березину. А потом он внимательно посмотрел на меня и произнес:
– Я слышал о вас, Сергей Михайлович, много хорошего. Надеюсь, что мы с вами справимся с делом, которое я считаю одним из главных в моей жизни…
11 февраля (30 января) 1855 года.
Османская империя. Эрегли.
Министр иностранных дел
Российской империи генерал-адъютант
граф Василий Алексеевич Перовский
Позади осталось двухнедельное путешествие на поезде из Петербурга в Москву, а оттуда на курьерских до Николаева. Там я пересел на пароходо-фрегат «Владимир», который немедленно вышел в море и взял курс на Эрегли. В этом небольшом городишке, когда-то носившем гордое имя Гераклея, и должно состояться подписание русско-турецкого мирного договора.
Почему именно Эрегли? Дело в том, что двор султана Абдул-Меджида после разгрома, учиненного в Константинополе британским флотом, перебрался в Эскихешир. Личный посланник султана Мустафа Решид-паша, встретивший меня в порту Эрегли, пояснил, что жители столицы Османской империи, напуганные нападением врага на город, опасаясь, что оно может повториться, стали его покидать.
– Я полагаю, что наш великий падишах, – Решид-паша почтительно склонил голову и прищурил свои выразительные черные глаза, – сделает этот славный город новой столицей своей империи. Ведь основатель нашей державы Осман-бей провозгласил Эскихешир своей резиденцией, и именно оттуда бейлик, в котором правил Осман, стал разрастаться и скоро превратился в огромную империю.
– Хм, – произнес генерал Березин, стоявший рядом со мной и внимательно слушавший речь турка, – а не тот ли это Эскихешир, что ранее назывался Дорилеей? И не в окрестностях ли этого города в 1097 году крестоносцы, отправившиеся в Первый крестовый поход, разбили армию султана Рума Кылыч-Арслана?
Мустафа Решид-паша нахмурился и бросил гневный взгляд на генерала. Но, видимо, вспомнив, что мой спутник был из числа особо приближенных нашего императора, кивнул ему, добавив, что история Эскихешира полна сражениями, в которых и доблестные воины османов не раз брали верх над своими врагами.
Я решил сразу же перейти к делу и поинтересовался, готов ли великий визирь Мехмед Эмине-паша подписать текст мирного договора. Переговоры, на которых его условия были приняты обеими сторонами, уже закончились. Осталось лишь окончательно утвердить его и дождаться ратификации договора нашим императором и султаном.
Напоминание о сем неприятном факте окончательно ввергло Мустафу Решид-пашу в уныние.
Ведь, согласно условиям договора, Турция теряла значительные территории в Европе и Азии. Но, с другой стороны, как мне стало известно от наших людей из окружения султана Абдул-Меджида, турецкое правительство решило смириться с поражением и направить свою экспансию на восток и юг. Ведь там живут единоверцы османов. Многие из них находятся в зависимости от англичан. Так что мы мягко выталкиваем турок из Европы и направляем их в противоположную от нас сторону.
Впрочем, я не стал об этом говорить с Решид-пашой, а участливо поинтересовался его самочувствием. Посланник султана вполне искренне поблагодарил меня за то, что русские спасли его от верной смерти во время нападения польских мерзавцев, нанятых неверной собакой – британским послом Каннингом. С большим удовольствием Мустафа Решид-паша сообщил мне, что все участвовавшие в этом нападении, а также английский адмирал Джеймс Дандас, были неделю назад публично повешены в Стамбуле.
– А адмирала-то за что? – не удержался я.
– За то, что он совершил акт пиратства! – сверкнув глазами, ответил мне Решид-паша. – Ведь Османская империя и Британское королевство не находились в тот момент в состоянии войны. И нападение на мирный город было совершенно внезапным, причем обстрелу из корабельных пушек подверглись не только казармы и военные объекты, но и дома мирных жителей, и даже наши мечети.
– Полагаю, что казнь адмирала Дандаса королева Виктория вам не простит, – снова вступил в разговор генерал Березин. – Впрочем, если ей срочно понадобится помощь со стороны Османской империи, то она тут же забудет о своем казненном адмирале, словно его никогда и не было. Англичане – люди без совести и чести.
– Я согласен с вами, паша, – кивнул посланник султана. – Вот только мы им не простим разрушенную мечеть Султан-Ахмед и снесенные минареты Айя-Софии. И эти люди называют нас варварами!
– Нас они тоже называют варварами, – усмехнулся Березин. – Так что британцы в этом отношении неоригинальны. А что же касается разрушенных мечетей, то среди наших мусульман это вызвало гнев и возмущение. И не только среди российских мусульман. В некоторых странах дело дошло до нападений на коммерческие компании, принадлежавшие подданным королевы Виктории. А вот в Индии…
– В Индии? – Решид-паша с интересом посмотрел на генерала Березина и на меня. – А что происходит в Индии?
– Как вы знаете, эта страна формально не является колонией Британии. Там вся власть принадлежит Ост-Индской компании. Но де-факто огромная и богатейшая страна, чье население исповедует самые разные религии, давно уже считается колониальным владением английской короны. Среди племен, живущих там, миллионы на протяжении веков исповедуют ислам. Ведь даже правившая там династия Великих Моголов была мусульманской. Но в 1803 году англичане захватили Дели и свергли престарелого Шах-Алама, вся власть которого распространялась лишь на Красный форт.