Словно бритвой кому-то по коже,
Словно в сердце кому-то нож.
Бездонная грусть
Прощайте, перо и бумага…
На сердце бездонная грусть…
Прощай, моя боль и отвага,
Родная, великая Русь!
Творцы твои – люди нищие.
Но чуткого сердца звон
Не купишь шальными «тыщами» —
Бессмысленный аукцион.
Вновь вижу – от горя и моха
Осунулись избы страны…
Неужто настала эпоха
Безверия и сатаны!
Грозят упыри нам безбожно,
Кормя обещаньем народ
И рабской придворной ложью, —
Им нужен такой поворот.
В руках и перо, и бумага.
А в сердце – бездонная грусть!
Прощай, моя боль и отвага —
Родная, любимая Русь!
Лебедь белая
За онежской ночью белой
Через лиственную мглу
Лебедь белая летела
Как в серебряном снегу.
Лебедь белая летела, и шептала ей ветла:
«Лебедь белая, лебедь белая,
ты как молодость светла!»
Но ответила ей птица: «Я не белая – седа…
Тебе в жизни не приснится
Сколько я пережила.
За морями, за холмами повстречала я орла.
Знала лебедя – молода была,
а теперь как снег бела.
Я белее снега стала,
Встретив юного орла,
К солнцу с ним взлететь пыталась,
Но лишь крылья обожгла.
За морями, за холмами повстречала я орла.
Знала лебедя – молода была,
а теперь как снег бела».
Свеча любвиРоманс
Вновь слова мои, как птицы,
К вам летят… их не унять,
Им бы ваших слез напиться,
Им бы крепче вас обнять.
Но в ненастном, жутком горе
Бедности, вражды и склок
Вас влечет одно лишь море…
И понять я вас не смог.
Я уехал в край далекий,
Где такая же беда:
Бедность, воровство и склоки —
Нет ни веры, ни стыда…
И лишь руки – ваши тайны —
Снились мне, как два крыла.
Я от них, мой друг, в отчаянии,
Может, то любовь была?
Милая, моя родная,
Душу жжет любви свеча.
Ты живешь, не понимая
Сердца русского печаль.
Жаль, что ты совсем забыла,
Как растут в лугах цветы.
Ты забыла, друг мой милый,
А ведь там – мои мечты.
РябчикПесня
Что ты, рябчик, не поешь,
Или ты брусники ждешь?
И застывшую на мху
Щиплешь старую ольху.
Не тревожь ее. Она
В гибкий вереск влюблена.
Может быть, в голодный год
Он от голода спасет.
Птица чуткая, ты пой
И гордись, гордись тайгой.
Будем слушать мы тебя
Осень, матушка и я.
Перестанешь, птица, петь —
Будет матушка болеть.
Те солисты не спасут,
Что из леса все везут.
Знают голос твой луга,
И болота, и снега.
Ты, таежник, громче пой
И гордись, гордись тайгой…
Будем слушать мы тебя —
Осень, матушка и я.
Во ржиРоманс
Ты не прячь свои глаза во ржи —
Это поле мной давно измерено.
О любви мне лучше расскажи
И в какие ты мечты поверила.
Знаешь, милая, любовь как путь
Без надежды. Без дорог, без края.
Может, кто-то, взяв тебя за грудь,
Страсть свою любовью называет?!
Может быть… Как это далеко
От моей любви, безумной, нежной.
Губ твоих хмельное молоко
Нынче пьет и вереск, и подснежник.
Потому, целуясь, не забудь:
Страсть порой любви не понимает.
Может, оттого лицо и грудь
Женщины Востока закрывают.
Коняге
Хорошо, что есть на свете
Рощи, травы и луга,
И душистый в поле ветер,
И дороги, и стога.
Я промчусь верхом по полю
На коняге-скакуне,
И с какой-то чуткой болью
Лошадь улыбнется мне.
Умная моя коняга,
Символ юношеских грез,
Стала белой, как бумага,
От ненастий и от слез.
Ты вынослива, красива,
Шерсть – как пух у лебедей.
Знала б ты, какая сила
Нынче в сердце у людей!?
Я люблю тебя, родную,
Как звенящую пургу.
Дай тебя я расцелую,
Накормлю и запрягу.
Ночная звезда
Ночная звезда не дает мне покоя.
Быть может, я тоже далекой звездой
Когда-нибудь буду светить над землею
Любимой Отчизны, всегда дорогой.
И ранним рассветом заблудший охотник
Отыщет меня и к далекой звезде
Пройдет не один километр, может, сотню,
Навстречу светилу, навстречу судьбе.
Ночная звезда не дает мне покоя
Сияньем печали, до боли родным,
Она словно шепчет: «Быть трудно звездою
И путь освещать и себе, и другим.
Ты странник на этой земле и распятый
Несметными силами скрытого зла.
Быть может, поэтому грустным закатом
Тебе бескорыстно светить помогла».
Певице
Вы так берете чисто ноту «ля»,
В ней столько ласки, нежности и света!
Но это все, простите, тру-ля-ля
Для русского скандального поэта.
Вы покорили Лондон и Париж
И пушкинским живете вдохновеньем…
А я живу в депрессии от грыж
И от гробов в российских поселеньях.
Я ненавижу ложь и беспредел…
А вам они дают успех и славу.
Но если б я, как вы, теперь запел,
То стал бы вашей глупою забавой.
Глуп вашей жизни бешеный размах.
Теперь для вас любая вера – тупость.
Вы превратили чувства наши в прах,
А искренность – в порок и глупость.
Ромашки
Господь, прости! Я не в своем уме —
Они опять меня околдовали!
Опять ромашки в лунной тишине
Мои ладони нежно целовали.
Как будто хор красавиц на лугу
Спешит в объятья ветра, солнца, неба.
Хочу сорвать ромашку – не могу, —
Останусь без любви я, как без хлеба.
И потому в заброшенном лугу
Весь день брожу и ничего не помню.
Хочу сорвать цветок, но не могу —
Он о любви последней мне напомнил.
Я бредил и во сне и наяву
И как-то раз, неся букет сирени,
Любовь сказала: «Слышали молву,
Что будет Пушкин запрещен, Есенин».
Я видел слезы на ее глазах.
Хотя сомненья были не напрасны.
Все женщины коварные в слезах
И мыслями капризными опасны.
Она сказала, что последний год
Незваный доллар всех сбивает с толку,
И каждый, чуть продвинутый урод,
Нас, женщин, называет грубо «телками».
И, в руки взяв душистую сирень,
Она меня коснулась, как ромашка.
Любовь, любовь… Я понял в этот день,
Что и любить порой бывает страшно.
На родине
Я живу у реки, где кричат журавли
И курлычут ночами лебедушки.
Трудно мне все понять,
Манит речка опять
Под калины на плес,
Жемчугами из рос,
Словно манит родная молодушка.
Я к реке подойду, отыщу в ней звезду,
Что блестит бирюзою из омута.
Буду долго стоять,
И она, словно мать,
Поманит, позовет
И как будто шепнет:
«Здравствуй, сын мой родной, снова дома ты.
Сосны, луг золотой, пашен светлая гладь,
Пристань, поле, дорога печальная, —
Все умом не понять,
Но послушайся мать,
Это крепость твоя,
Без нее жить нельзя.
Это плоть твоя, школа начальная.
Если ты, мой сынок, позабудешь ее,
Речку, поле и берег зеленый,
Горе, горе придет —
Сердце словно умрет,
Будешь злиться, стонать,
Бога к помощи звать,
Но не будешь счастливым, влюбленным».
Ольга ВерсеДорога в бабье лето
Стихи в ритме сердца
Окно, Москва, ночное небо, звезды,
Свеча, букет цветов, икона и тетрадь!
Открывая для себя поэзию О. Версе, невольно задумываешься: как мало – и как много нужно творцу для творения.
Стихи застают поэта везде, не отпускают никогда – если это поэт настоящий. Это и дар, и груз, переплетенные до неразличимости, если ритм дыхания и сердца настроен на строки.
Ольге Версе свойственна абсолютная поэтичность восприятия жизни, когда любая вещь, свойство – запах, звук, тепло – становятся поэтическим событием, творчески переживаемым символом. Она всегда – с пером наперевес. Внимательная к деталям и благодарная писательская память фиксирует мимолетные душевные движения, вбирает, осмысливая, встречи, события. И все складывает в единый пестрядевый рюкзачок…
Отсюда широта и свобода тематики – от Палеха до Интернета, связанные лишь душевными порывами лирической героини и иллюстрирующие ее разомкнутость в жизнь, широту и полноту жизни вообще и душевной жизни самой героини, способной включить и прочу