Клэр ТвинВечно 17. Мы – одинокое поколение
Посвящается моим друзьям – Эмилии и Кристине.
Вы мое северное сияние в холодные ночи.
Глава 1
После развода родителей мое счастливое детство осталось в прошлом, как и их любовь друг к другу. На тот момент мне было одиннадцать лет – время, когда моими самыми ужасными проблемами были дополнительные занятия в школе и сломанная кукла. Тогда я еще не понимала, что мои родители ненавидят друг друга и пытаются всячески задеть свои и мои чувства. Видеть это очень больно. Слышать из другой комнаты крики и ругательства; наблюдать через дверь, как мама швыряет тарелку на пол, повторяя: «У тебя появилась другая?»
И наконец, когда настал день икс, я поняла, что любви не существует. Можно ли верить в любовь, когда даже родители разбивают сердце не только самим себе, но и своему ребенку? Всего лишь одиннадцать лет, а уже полное отвержение романтических чувств…
После разъезда я, естественно, осталась жить с мамой. Во-первых, папа ушел от нас к другой женщине; во-вторых, после развода маме пришлось бороться и со мной. Да, я это делала. Да, отрицать нет смысла, потому что я плохая дочь, внучка и вообще человек. Может, причиной тому «излишняя» забота, только я позволяла себе всяческим образом причинять вред своему телу. Даже пробовала затянуть петлю на шее. Было чертовски стыдно…
Но теперь, в семнадцать, я осознала, что самоубийство – не выход. Тогда это были детские, однако прочные убеждения, что суицид якобы способен все исправить. Да и к тому же самоубийцы на самом деле не хотят умирать, они хотят жить, только по-другому. Потому мне захотелось измениться и начать помогать маме. Решила усердно учиться, работать. Иначе говоря, стать нормальным среднестатистическим подростком Америки, штата Небраска.
Наш город, Митсент-Сити[1], напоминает страну чудес. Ох, нет, это далеко не сказка. Плотность населения пусть почти наравне с красивейшим Сиэтлом, но каким-то специфическим образом каждому известно многое о твоей жизни. Например: ой, ты сбил человека? Ничего, мы все знаем, можешь не объяснять! Или: ах, вы болели гриппом неделю назад, а вчера заразились ветрянкой? Да-да, слышали. Видимо, меня одну волнуют личные границы. Никакой конфиденциальности.
– Рэйчел, к тебе пришел гость, – донесся хриплый голос мамы. Апрель – время простуды.
Схватив с вешалки розовый пиджак, я распахнула дверь спальни и сразу же ощутила аппетитный аромат яблочного пирога, который обычно печет бабушка. В мыслях пронеслось: могла ли шестидесятилетняя женщина объехать весь город, чтобы просто порадовать своих дочь и внучку пирогом? Твердое «нет».
Я торопливо спустилась на первый этаж. Наш дом мне кажется слишком большим для двоих, и порой осознание неполноценности навевало тоску, но я ловко отгоняла непрошеные мысли хотя бы для того, чтобы не грустила мама.
Сейчас она в своем зелено-желтом халате стояла у плиты, наблюдая за тем, как варится кофе. Я не ошиблась: в духовке румянился яблочный пирог, но, осмотревшись, бабушку я не заметила.
– Мам? – окликнула с недоумением я, как вдруг некто закрыл мне глаза, подкравшись из-за спины.
Ее выдали духи. Нежные, цветочные, словно я среди лавандового поля. Я улыбнулась своим догадкам и дотронулась до ладоней на моем лице. Они мягкие, словно хлопок, теплые и вкусно пахнущие ванилью и шоколадом. Только у одной девушки такие руки. Роуз. Это точно она.
– Ну-ка, Рэйчел, угадай, кто это за твоей спиной, а? – чуть сдавливая голос, дабы скрыть свою личность, выпалила Роуз.
Держать интригу мне наскучило, поэтому я убрала чужие ладони и обернулась к широко улыбавшейся подруге, заключив ее в такие крепкие объятия, какие только можно вообразить. От переизбытка эмоций, клокочущих внутри, мы радостно завизжали, не думая ни о соседях, ни о правилах приличия. Дело в том, что Роуз улетала на месяц в Италию со своим отцом. Мы лучшие подруги, и жить без ее разговоров, смеха, шуточек или даже привычек – значит просто-напросто исчезнуть.
– Боже мой! Неужели ты вернулась! Наконец-то! – разглядывая Роуз с головы до ног, воскликнула я.
Судя по тому, что на ней до сих пор серое пальто и шарф, Роуз пришла недавно. Я сразу обратила внимание на цвет ее кожи: она приобрела бронзовый загар, которому позавидовала бы любая модель; ее белокурые волосы красиво уложены. Она подстриглась?
– Мисс Милс, ваша дочь на строгой диете? Она питается только воздухом? – с шутливой строгостью поддразнила меня Роуз, успев увернуться, когда я попыталась ее ущипнуть.
– Ты же знаешь, я много ем! – однако мои оправдания не сработали: Роуз иронично изогнула брови и, ничего не объясняя, вышла за дверь, а вернулась с кучей пакетов разных брендов.
– А у меня сюрприз! – загадочно протянула она, размахивая подарками.
Мама вовремя вспомнила про кофе, убрала турку с плиты и налила напиток себе в чашку. Поудобнее усевшись за прямоугольный стол, она с интересом рассматривала каждый пакетик. Роуз очень милая. Она никогда не забывает обо мне и любит делать приятное. Роуз – тот человек, которому гораздо важнее сделать подарок, нежели получить его. Ее чуткость подкупила меня еще в начальной школе. Нас сблизила любовь к одному и тому же мальчику. Многие девочки из-за этого бы ссорились, но не мы. Вместо того чтобы воевать друг против друга за внимание Тима, мы объединились и строили грандиозные планы по его завоеванию для одной из нас. Это ведь классно!
– Мисс Милс, это вам, – Роуз протянула желтый блестящий пакет маме.
Мама отставила кофе в сторону и, улыбаясь, приняла презент.
– Спасибо, милая!
– Мама, открой уже его! – поторопила я. – Мне ведь интересно.
И мама послушалась. В глазах Роуз горели огоньки. Она рада, что смогла сделать приятный сюрприз. Ко всему прочему Ро поддерживала нашу семью в тяжелые времена. Она умела подобрать нужное слово, чтобы утешить маму и образумить меня. Остановите любого человека на улице, и он подтвердит мои слова о том, что Роуз Фишер – прекрасная подруга.
– О-о-у, это просто замечательно! Спасибо тебе огромное, Роуз! – мама держала в руках черный кожаный клатч.
Он выглядел стильно, но не вычурно, простенько и со вкусом, как и любит мама. Я сказала, что подарок Ро идеально будет смотреться с маминым черным платьем, которое она купила специально для моего выпускного вечера. Мама согласилась с моим мнением.
– Надеюсь, я угадала, что вам по вкусу? Было сложно выбрать, но сердце подсказало взять этот, – смущаясь, Роуз перевела взгляд на следующий пакет.
– Не накручивай себя, ты попала в яблочко.
– Как будто бывало по-другому, – покачала головой я, подмигнув отчего-то чересчур сияющей Ро.
– Ну а это тебе! – Роуз вручила мне розовый шуршащий пакет.
Не строя никаких догадок – ведь Роуз Фишер умела удивлять, – я робко раскрыла пакет и на мгновение перестала дышать. А потом завизжала, словно заведенная игрушка, слезы брызнули из глаз, и первым делом я уткнулась в плечо Роуз, отвечая на сюрприз объятиями.
– Ты запомнила…
– Конечно! Ты каждую секунду о ней болтала, даже на ночевке! Даже когда мы пошли на восковую эпиляцию!
Я засмеялась, вспомнив минувшие деньки. Увы, моя лучшая подруга не преувеличивала с моим фанатизмом – я всецело была поглощена увиденным на просторах интернета. Роуз привезла мне картину. Но это была не просто какая-нибудь картина, а работа моего любимого художника Ричарда Хортона под названием «Лунный шторм»[2]. На картине изображены юноша и девушка, чьи лица скрыты солнцем и луной. Над ними вырисовывались звездное небо и темно-синие волны океана. Эта картина – история трагичной любви двух противоположностей, которые, несмотря на испытания судьбы, не перестают любить друг друга. Мне показалось это грустным, нечто в стиле Шекспира.
Я передала картину маме, чтобы она тоже рассмотрела ее, и вновь осыпала подругу благодарностями.
– Замечательная картина, Роуз! – ахнула мама.
– Да, – согласилась я, – и теперь она моя!
Мы с Роуз шли, смеясь и обсуждая все то, что накопилось у нас в течение долгого месяца. Как хорошо иметь человека, который тебя никогда не предаст, никогда не уйдет и не бросит, ведь я уже знакома с подобными вещами. И потому мне так ценны люди вроде Роуз. Верных друзей необходимо занести в список ЮНЕСКО.
Улицы Митсент-Сити многолюдны. Словно шестеренки в часах, каждый двигался в своем ритме, никогда не сбиваясь. Например, мистер Ван Цукерберг, старик, работающий в книжном магазине, бежит со всех ног, придерживая одной рукой свою шляпу, а другой – черное, как его настроение, судя по хмурым бровям, пальто. Ой, а вот и миссис и мистер Дюпре. Молодожены, поглощенные друг другом, прошли мимо, даже не оглядываясь по сторонам. Глядишь на людей вроде Дюпре, и начинает казаться, что все-таки любовь существует. Однако это не просто чувство. Это еще и взгляды, жесты. Любовь – это цветы за красивую улыбку, объятия, когда холодно. Любовь – это забота, если плохо. Это слезы, когда больно. И это спокойствие, если оба вместе. Наверное, любовь. Просто мне ее не суждено познать.
– Здесь ничего почти не изменилось, – Роуз смотрела по сторонам, пытаясь заметить какой-нибудь прогресс.
Но все осталось прежним: и яма посередине дороги, и магазины, и неисправные часы в местном кафе.
– Вряд ли здесь хоть что-то поменяется. Это богом забытое место, – отозвалась я.
– Ах, как было прекрасно в Италии! Какие люди, какие достопримечательности и развлечения! А какие магазины! – кружась, будто в танце, весело рассказывала о своей поездке Роуз, напрочь, подобно Дюпре, не замечая никого перед собой. Ее детская беспечность обернулась столкно