— Я уже понял… спасибо.
— Пожалуйста, — я остановилась в двух шагах от лабиринта, вдохновенно его рассматривая и любуясь прозрачной водяной стеной. Вот он и нашелся — хвост давнего ожидании мира…
— А… сюда можно?
— Можно. Он безопасен.
— Точно?
— Точно. Посмотри на бальзара.
Эраш поднял голову. Черный змей не пошел за нами, а замер в ожидании наверху, свернувшись клубком и сонно прищурив глаза.
— Он боится, — пояснила я. — Сны пропитаны неизвестной ему магией, которая безопасна лишь для людей, поскольку нас охраняют дары Великой. Остальные же существа — живые или мертвые — на арбалетный выстрел к лабиринтам не подходят. Проверено.
— Но…
— А ты думал, дар Великой — это только ремесло? — я подняла брови.
— Ну…
— Дар — это не только путь и ремесло, это и частичка силы Великой, которая мерцает в каждом человеке, — объяснила я. — Это, если хочешь, особого рода магия, не только дарующая нам заклинания пути, но и охраняющая от явлений смешанной стихийной силы.
— То есть? — смущенно спросил он
Я с любопытством посмотрела в наивные голубые глаза. Издевается или действительно не знает? Эти элементарные вещи знали даже дети, легенды о Великой и ее дарах родители рассказывали им сказкой на ночь… Но, возможно, парню некому было их рассказывать?
— Смешанная стихийная сила есть ни что иное, как Вечность, — вздохнув, приступила к рассказу я. — Она — создательница изначального мира, одухотворенная сущность смешанных стихий света, тьмы и сумерек, изгнанная Великой за изнанку мира. Она дает людям душу, и она же ее забирает. Душа живет в теле до тех пор, пока в ней горит дар Великой, который оберегает ее от влияния Вечности. Как только дар затухает, человек уходит туда, откуда пришел, — к своей создательнице.
— А как он может потухнуть?
Я внутренне съежилась от вопроса, отвернулась и уклончиво ответила:
— Тому есть множество причин… Дряхлость тела, старость и усталость души, невосполнимые потери, разочарование в себе и невозможность следовать далее зову истинного пути… И прочее. Не суть важно. Важно, что пока он есть — явления вроде Снов для нас безопасны… Если, конечно, они не запрятаны для того, чтобы люди их никогда не нашли.
— В смысле?
— На некоторых находках эпох Изначальности — Великой мы обнаруживали древние проклятья, мгновенно человека убивающие. Это — так называемые проклятья изначальности.
— А откуда тогда о них известно? — с сарказмом спросил мой собеседник.
— Оттуда. Они не действуют лишь на темных — сгорают при соприкосновении с нашей аурой. Почему — я не знаю. Таков дар Девятого. А теперь я у тебя кое о чем спрошу. Откуда ты, не знающий столь элементарных и известных всем вещей, взялся?
Эраш смущенно покраснел, отвел глаза и промолчал. Впрочем, я и не ждала, что он ответит. Вздохнула про себя и покачала головой:
— Ладно. Если еще есть вопросы — потом их задашь. Лично я сюда пришла изучить Сон дождя, и этим сейчас и займусь. Остальное — потом.
— Как скажешь, — покладисто согласился он.
И только его и видели. Я глазом моргнуть не успела, а парень уже исчез в водяном лабиринте. И пусть отведет душу, пока есть возможность. Я хмыкнула и последовала его примеру.
Вот и еще одно ожидание мира позади… Я стояла и молча смотрела на свое отражение в струящейся воде. Крупные мерцающие капли с тихим мелодичным шорохом сплетались в водную гладь стены, и оттуда, из ее прозрачной глубины, на меня недоверчиво смотрело искаженное крупной рябью существо. Темное, закутанное в длинный плащ, с бледным до неузнаваемости лицом, оно щурило размытые, едва различимые холодные глаза и сухо поджимало губы. И в который раз захотелось спросить у него: кто же ты, незнакомка?.. И опять услышать лишь манящий шепот воды в ответ — «Ты и сама знаешь»…
Я вздохнула и отвернулась. Со времен Небесного храма за мной неподъемными хвостами тянулись два ожидания мира, и одно из них я сейчас закрывала. Снами я горела долго, с тех пор, как случайно нашла упоминание об одном из них в летописях темных. А дальше — дело поиска и удачи, и последняя, оказывается, преследовала меня вплоть до того, что забросила на Забытые острова, к последнему, ненайденному до сих пор Сну… Что ж. Минус один повод опять обмануть Вечность. Я криво улыбнулась. Все–то она предусмотрела… И моя бесконечность так или иначе приведет меня к ней, когда я закрою оставшееся ожидание мира.
Зябко поежившись, я сунула руки в карманы и, задумчиво нахмурившись, побрела по водным коридорам лабиринта. Где–то неподалеку возился и Эраш, шумно выражая восторг по поводу увиденного. Меня кольнуло непривычное ощущение непонимания. Я всегда все знала. Всегда все понимала. Всегда и всему находила объяснение. Но не ему. Странный мальчик, знающий о том, чего ему знать не положено, но не знающий того, что знают все, вызывал резкое чувство недоумения и недоверия. Но кем бы он ни был — однажды я его разгадаю. И камня на камне не оставлю от его тайн. Слишком многое нас связывает уже, и еще больше, чувствую, свяжет потом. Знать бы только, что именно…
В ожидании Эраша я, оправив плащ, уселась на землю, достала чистый лист и быстро набросала угольком схему водного лабиринта. Снег внутрь него не проникал, а земля оставалась на удивление сухой и достаточно теплой. Вытянув ноги, я разметила галочками местоположение статуй и придирчиво изучила получившийся рисунок. Покопалась в памяти и хмыкнула. Все три Сна повторяют друг друга до мелочей, начиная от расположения коридоров и закачивая прототипами статуй. Поразительная все–таки вещь — природа, сколько занимаюсь поисками — столько же ей и удивляюсь. И насколько изумительны и неповторимы ее творения…
— Рейса–а–а-ан!..
Мои умиротворенные размышления прервал дикий вопль Эраша. Сунув схему в сумку, я проворно вскочила на ноги и привычно ринулась спасать рыжее недоразумение, умудрившееся вновь куда–то вляпаться. Да, уже — привычно… Моя спутник голосил, не переставая, и нашла я его посему очень быстро. Нашла — и удивленно замерла на месте, подняв брови. Ну и ну. И как он ухитряется находить неприятности там, где их быть и не может, и не должно?
— Что ты стоишь? — заверещал он при виде меня. — Помоги же уже!..
— И не подумаю, — я скрестила руки на груди.
— Почему? — выпучил глаза Эраш.
— Потому, — отрезала я. — Тебе что было сказано? Ничего не трогай и нос свой никуда не суй. Вот теперь как хочешь, так и выкручивайся. Я и пальцем не пошевелю.
Парень нервно дернулся и глянул на меня с откровенной ненавистью. Я в ответ неприятно ухмыльнулась и присела на корточки, наблюдая за его жалкими потугами вырваться из водяных пут. Глупый мальчишка, видимо, решил, прорубить свой ход из коридора в коридор, полез сквозь стену и, разумеется, в ней застрял. Напрочь. Водяные хлысты пут прочно спеленали Эраша по рукам и ногам, и из стены наружу торчала лишь его взъерошенная голова с всклоченными вихрами и раскрасневшимся лицом.
— Зачем тебя сюда, спрашивается, понесло? — лениво поинтересовалась я, доставая из сумки смятый второпях лист со схемой и тщательно его расправляя.
— Не твое дело!.. — пропыхтел он.
— А ведь я говорила…
— Засунь ты свои слова знаешь куда!..
— Ой, как нехорошо грубить старшим, — протянула я. — Они ведь и обидеться могут.
— Издеваешься, да? — процедил он. — Нарочно, потому знаешь, что я не смогу ответить?
— Ну почему же, сможешь, — усмехнулась я. — Если будешь следить за своим языком и не наговоришь глупостей, о которых после пожалеешь.
— Иди ты!..
— Хорошо, — я встала и поправила сумку. — Подожду тебя наверху. Только недолго, нам сегодня еще к одному чуду успеть надо.
Эраш, похоже, не сразу понял, что я действительно собралась уйти. А когда понял, тихо сказал мне вслед дежурную фразу:
— Пожалуйста, помоги, я… больше не буду… обещаю…
— На собственной крови тебя заставить поклясться, что ли? — я повернулась к нему. — Не умеешь ты держать обещания, приятель, и верить тебе после этого совсем не хочется.
— Думаешь, я тебе верю? — буркнул он. — А что делать?..
— Да ничего не делать, — я хмыкнула, но вернулась.
И опять — жалко мальчишку, до слез жалко. Стоило бы проучить один раз и бросить, но… Не смогла. Опять не смогла повернуться к нему спиной, будь он трижды проклят. Подойдя к нему вплотную, я привстала на цыпочки, взяла его за шиворот и велела:
— Расслабься. Чем больше дергаешься, тем сильнее вода тебя скручивает. Расслабься, кому говорят. Закрой глаза и представь, что ты плывешь по озеру.
— Не могу! — пожаловался он. — Я не умею плавать и боюсь воды!
— А ты постарайся! — отрезала я. — Иначе считаю до десяти и ухожу.
Со счетом, как я уже успела убедиться ранее, у моего спутника все было в порядке. И на сей раз прием сработал безоговорочно — на десятом счете я без труда выволокла его из стены. Эраш, пискнув от неожиданности, нелепо взмахнул руками и плюхнулся на карачки. Водяная стена же, выгнувшись дугой и недовольно зашелестев, вновь стала ровной и гладкой.
— Спасибо, — буркнул парень, вставая и с удивлением изучая совершенно сухой плащ.
— Не слышу в голосе настоящей благодарности и радости, — не удержавшись, поддразнила я.
Мой спутник в ответ решил мудро промолчать, с деланным беспокойством ощупывая плащ. Я усмехнулась, покачала головой и пошла к выходу из лабиринта. Эраш, помедлив, поплелся следом. И не знаю, о чем он думал, сверля напряженным взором мой затылок, но я для себя решила в следующий раз ему все же не помогать. Слишком уж он меня утомил, сил нет терпеть его выходки.
Следующим чудом Забытых островов стали, разумеется, флиссы. Я вспоминала о них ранее, и с любопытством изучала сейчас. Побродив по окрестностям и углубившись в лес, мы достаточно быстро набрели на крошечную поляну, покрытую цветочным ковром. Ярко–красные флиссы, застенчиво выглядывая из–под снежного покрывала, тянулись трепещущими на ветру венчиками к хмурому небу. Лес смыкался вокруг поляны плотным угрюмым кольцом, сплетая длинные узловатые ветви над цветами и набрасывая на яркое пятнышко унылую сеть вечного сумрака.