Нет. С Сэмом нужно поговорить. Ведь конгрессмен Маршалл Лэнди и мой папаша могут в самом деле до чего-то додуматься на своем маленьком военном совете под чипсы. У меня не оставалось выбора.
Я закусила губу и набрала номер дома Бека.
— Да?
Голос на том конце провода был бесконечно знакомым, и холодок под ложечкой превратился в судорогу.
Не Сэм.
— Коул, это я, — неожиданно для самой себя ледяным тоном произнесла я.
— О, — сказал он и повесил трубку.
3ГРЕЙС
Счет времени вместо меня вел мой урчащий желудок, и мне казалось, миновала целая вечность, прежде чем я наткнулась на какое-то заведение. Первым мне встретился магазин «Охота и рыбалка», унылое серое строение в гуще деревьев чуть поодаль от дороги, которое выглядело так, будто выросло на этой болотистой почве само собой. Чтобы добраться до входа, пришлось шлепать по подтаявшей снежной каше, которая покрывала изрытую колдобинами неасфальтированную парковку. Вывеска на дверях гласила, что, если я хочу вернуть ключи от взятого напрокат грузовика, ящик для ключей находится с тыльной стороны здания. Другая вывеска извещала о том, что у хозяев имеются щенки гончей на продажу. Два мальчика и одна девочка.
Я взялась за дверную ручку и еще раз повторила про себя свою историю. Конечно, всегда оставался шанс быть узнанной — я с некоторым потрясением осознала, что понятия не имею, много ли времени прошло с момента моего превращения в волчицу и насколько широко освещалось в прессе мое исчезновение. В Мерси-Фоллз и засорившийся унитаз мог попасть на первую полосу.
Я вошла внутрь, прикрыв за собой дверь, и поморщилась: в помещении было невыносимо жарко и воняло застарелым потом. Я плутала между полками с рыболовными снастями, крысиным ядом и пузырчатой пленкой, пока не увидела в дальнем углу прилавок. Над прилавком склонился тщедушный старик, и я немедленно поняла, что запах пота исходит от него и его полосатой рубахи.
— Вы хотите взять грузовик напрокат?
Старичок распрямился и сощурился на меня сквозь квадратные очки. За спиной у него висели рулоны скотча, каким обматывают коробки с вещами при переезде. Я попыталась дышать ртом.
— Здравствуйте, — сказала я, — нет, не хочу.
Потом вздохнула, па пустила на себя слегка трагический вид и принялась излагать свою легенду.
— Понимаете, мы с подругой только что разругались в пух и прах, и она высадила меня из своей машины. Можете себе представить? Вы не позволите мне от вас позвонить?
Он нахмурился, и я испугалась — вдруг я вся в грязи или волосы растрепаны? На всякий случай я пригладила их руками.
— Что-что? — переспросил он.
Я повторила свой рассказ, стараясь не запутаться и все с тем же трагизмом в голосе. Последнее было не так уж и сложно. Вид у него был по-прежнему нерешительный, и я добавила:
— Позвонить? По телефону? Чтобы кто-нибудь приехал и забрал меня.
— Ну да, — произнес он, наконец. — Звонок-то хоть местный или нет?
Забрезжила искра надежды. Я понятия не имела, местный это будет звонок или нет, поэтому ответила:
— В Мерси-Фоллз.
— А-а, — протянул он, что не было ответом на мой вопрос. — Ну да…
Повисло томительное молчание. До меня донеслись раскаты чьего-то смеха.
— Сейчас жена разговаривает по телефону, — сказал он наконец. — Но когда она закончит, можете позвонить.
— Спасибо, — поблагодарила я. — Кстати, где мы находимся? Мне нужно сказать моему приятелю, откуда меня забирать.
— Ну да, — произнес он опять. Думаю, эта фраза ничего для него не значила; он просто заполнял ею паузы. — Скажите ему, что мы в двух милях от Бернтсайда.
Бернтсайд. От Мерси-Фоллз до Бернтсайда было почти полчаса езды по извилистой двухполосной дороге. При мысли о том, что я преодолела такое расстояние, сама того не сознавая, точно лунатик, мне стало не по себе.
— Спасибо, — сказала я.
— По-моему, у вас к подошве собачье дерьмо прилипло, — сообщил он мне благожелательно. — Пахнет.
Я сделала вид, будто рассматриваю подошвы туфель.
— Ох, и правда. А я-то голову ломала, откуда воняет.
— Думаю, это надолго, — предупредил он. До меня не сразу дошло, что он имеет в виду свою жену и телефон.
Намек был предельно ясен.
— Пойду пока погуляю по магазину, — сказала я, и старичок явно вздохнул с облегчением, как будто посчитал себя обязанным развлекать меня все время, пока я буду торчать у прилавка.
Как только я отошла к стеллажу с приманками, как он снова склонился над прилавком и принялся там рыться. Его жена продолжала болтать по телефону, время от времени заливаясь своим странным мающим смехом, а я про должала наслаждаться запахом немытого тела.
Я осмотрела удочки, оленью голову в розовой бейсболке и муляжи сов для отпугивания птиц. В углу стояли баночки с мучными червями. Пока я таращилась на них, чувствуя, как и животе поднимается волна не то омерзения, не то предчувствия грядущею превращения, дверь снова распахнулась и в магазин вошел мужчина в кепке от Джона Дира. Они с потным старичком обменялись приветствиями. Я задумчиво погладила пальцем край ярко-оранжевого собачьего ошейника, прислушиваясь к себе и пытаясь определить, стоит сегодня ждать еще одного превращения или нет.
Внезапно мое внимание привлек разговор этих двоих. Мужчина в кепке говорил:
— Нет, пора уже принимать решительные меры. Сегодня один из них стащил у нас с крыльца мешок с мусором. Жена считает, что это собаки, но я видел следы. У собак таких больших лап не бывает.
Волки. Они говорили про волков.
Про меня.
Я вжала голову в плечи и пригнулась, как будто рассматривала собачий корм на нижней полке металлического стеллажа.
— Я слышал, Калперер пытается кое-что организовать, — сказал старик.
Тот, что был в кепке, громко фыркнул.
— Как в прошлом году? Все равно ничего не вышло. Только еще больше их раздразнил, вот и все. Неужели в этом году лицензии на рыбную ловлю столько стоят?
— Столько, столько, — закивал старик. — Но сейчас он задумал кое-что другое. Он пытается устроить то же самое, что и в Айдахо. С вертолетами и… киллерами. Нет, перепутал. Со снайперами. Да, снайперами. Он пытается внести изменения в закон.
Желудок снова подступил к горлу. Опять Том Калперер. Сначала он подстрелил Сэма. Потом Виктора. Когда он наконец уймется?
— Посмотрим, как он добьется этих изменений в обход «зеленых», — хмыкнул мужчина в кепке. — Волки занесены в Красную книгу, или как там она называется. Мой двоюродный брат схлопотал кучу проблем, когда несколько лет назад сбил одного на дороге. Еще и машину угробил. Калпереру придется попотеть.
Старик долго не отвечал, шурша чем-то под прилавком.
— Хочешь? Нет? Ну да, но он сам важная шишка в адвокатском мире. И парня его волки загрызли. И если у кого-то и получится, это у него. В Айдахо тогда со всей стаей разом покончили. Или, может, это было в Вайоминге. В общем, где-то в тех краях. Со всей стаей.
— Но не за то же, что они растаскивали мусор, — заметил тот, в кепке.
— На овец нападали. А уж когда волки убивают детей, это куда хуже овец. Так что у него может и мы гореть. Кто знает. — Он помолчал. — Эй, мисс! Мисс! Телефон освободился.
Живот у меня снова свело. Я поднялась, скрести и руки на груди; оставалось только надеяться, что посетитель в кепке не опознает платье, но он лишь мазнул по мне равнодушным взглядом и отвернулся. Судя по всему, он не относился к категории мужчин, способных ценить женские наряды. Я протиснулась мимо него. Старик передал мне телефон.
— Я совсем недолго, — пообещала я.
Старик ничем не выказал, что слышал мои слова. Пока я отходила в дальний угол, мужчины продолжили разговор, но уже не о волках.
Я посмотрела на телефонную трубку и поняла, что есть всего три номера, по которым я могу позвонить. Сэма. Изабел. Моих родителей.
Родителям звонить было решительно невозможно.
Немыслимо.
Я набрала номер Сэма. Перед тем как нажать кнопку с последней цифрой, я сделала глубокий вдох, закрыла глаза и изо всех сил послала ему отчаянный мысленный призыв снять трубку. Глаза защипало от слез. Я яростно сморгнула.
Гудок. Второй. Третий. Четвертый. Шестой. Седьмой.
Надо было настраиваться на мысль, что он может и не ответить.
— Алло?
Колени у меня подкосились. Пришлось присесть на корточки и ухватиться рукой за металлическую полку, чтобы удержаться на ногах. Краденое платье парашютом разлетелось по полу.
— Сэм, — прошептала я.
Повисло молчание. Оно тянулось так долго, что я даже испугалась, вдруг он повесил трубку.
— Ты там? — спросила я наконец.
Он рассмеялся; смех был странный, дрожащий.
— Я… я не поверил, что это на самом деле ты. Ты… Я не поверил, что это на самом деле ты.
Я позволила себе подумать об этом, потом о том, как его машина останавливается у магазина, его руки обвивают мою шею, я оказываюсь в безопасности, я снова становлюсь собой и изо всех сил делаю вид, будто никогда больше его не покину. Мне так этого хотелось, что даже живот заболел.
— Ты заберешь меня отсюда? — спросила я.
— Где ты?
— В магазине «Охота и рыбалка» в Бернтсайде.
— Ничего себе, — И сразу же: — Уже еду. Через двадцать минут буду. Уже в пути.
— Я буду ждать на парковке, — сказала я и утерла слезинку, которая каким-то образом умудрилась выкатиться из глаза, а я и не заметила.
— Грейс…
Он запнулся.
— Я знаю, — сказала я. — И я тебя тоже.
Без Грейс я жил в сотне различных мгновений одновременно. Каждая секунда была заполнена чужой музыкой или книгами, которые я никогда не читал. Работой. Выпечкой хлеба. Чем угодно, лишь бы это позволяло не думать. Я разыгрывал обыденность, изображал перед самим собой, что провожу самый обычный день без нее, а завтра она придет и жизнь продолжится, как будто и не прерывалась.
Без Грейс я превратился в вечный двигатель, работающий на неспособности спать и страхе остаться наедине со своими мыслями. Каждый день становился точной копией предыдущего, каждая ночь — точной копией дня. Все было не так: дом, в котором было слишком много Коула Сен-Клера и никого больше, снова и снова всплывающий в памяти образ Грейс, покрытой собственной кровью и превращающейся в волчицу, я сам, неизменный, не подвластный смене времен года. Я ждал поезда, которому никогда не суждено было прибыть на станцию. Но перестать ждать я не мог, иначе кем бы я был? Я смотрел на свой мир в зеркало.