ная, как после тяжелой болезни. Такие песчаные бури, хамсины, бывают только весной и случаются, видимо, лишь для того, чтобы еще острее почувствовать благодатность египетского климата. Наши метеорологи, на долю которых приходится столько едких шуток, могут позавидовать своим египетским коллегам. Они редко ошибаются: называй среднюю для этого времени года температуру, предвещай ясную, солнечную погоду, возможность появления к утру легкой облачности, добавь «Иншалла» — «Если пожелает Аллах» — и не ошибешься.
Климат прекрасный, но, конечно, главное в Египте — сами египтяне; среди них довольно редко встретишь мрачных, замкнутых людей. Почти все если не прирожденные ораторы, то по крайней мере за словом в карман не полезут. Удивительно, как бойко, складно, образно изъясняются перед микрофоном случайно выбранные на улице для интервью прохожие: люди самых различных занятий, социального положения и культурного уровня.
«Дай жить сегодня, а завтра хоть убей» — типично египетская поговорка. Эта черта была подмечена давно. Еще знаменитый арабский историк Абд ар-Рахман Ибн Халдун (XIV век), значительную часть своей жизни проведший в Каире, писал: «Жители Египта кажутся как будто закончившими расчеты с жизнью», имея в виду, что они не очень-то задумываются о будущем и о последствиях своих действий. Его ученик Таки эд-Дин Ахмед аль-Макризи продолжил его мысль: «У них нет привычки делать припасы, как это принято в других странах, они покупают продукты ежедневно, утром и вечером, на рынках». Он же отмечал, что для египтян характерно проводить время в удовольствиях, заниматься безделицами.
Несомненно, именно эти кажущиеся беззаботность и легкомыслие помогают большинству египтян выживать даже в тяжелейших условиях. Ахмед Амин, составивший любопытный «Словарь египетских обычаев и традиций», пишет: «Странно, но как раз люди самые несчастные, хуже всех живущие, менее всего имеющие, больше всего любят шутку. В кофейнях, где собираются ремесленники и рабочие и те, у кого нет ни профессии, ни работы, шутка ценится весьма высоко. Остроумного человека здесь любят и уважают: сожалеют, когда его нет, и радуются его приходу. Будто бы сама природа, считая бедность болезнью, исцеляет ее шуткой как лекарством».
Собственно, ту же мысль, только несколько иначе и, пожалуй, сгущая при этом краски, высказывает современный известный египетский писатель Юсуф Идрис: «Мы — народ, почти не способный принимать решения. Волны и ветры делают с нами что хотят. Жизнь нас берет, ставит на место. Судьба на наших глазах разбивает наше будущее или устилает наш путь розами. Мы же воспринимаем все происходящее так, как будто какие-то демоны или ифриты, таинственные силы определяют нашу жизнь и наши действия, а мы во всей этой называемой жизнью комедии не более чем зрители… Радость — радуемся, печаль — печалимся. Но мы сами никогда не создаем ни радостей, ни печалей, а значит, не определяем самого главного — течения жизни. Для нас наша жизнь уже кем-то заранее сделана. Она преподносится нам в готовом виде семьей, классом, обстоятельствами, и мы принимаем ее как предопределение, рок. Мы никогда не отвергаем ее, нам даже не приходит в голову ее изменить».
Вероятно, подобные настроения, в какой-то степени принижающие роль личности, индивидуальности, вызывают подчас трудно понимаемые нами явления. Так, например, во время военных действий в октябре 1973 года египетская армия проявила себя с самой лучшей стороны.
И если бы не капитулянтские маневры Садата за спиной армии, то вряд ли военные действия двух сторон были бы сведены к ничейному результату. Но, несмотря на проявленный солдатами и офицерами героизм, в сводках главного командования никогда не сообщалось о том, что такой-то совершил такой-то подвиг. С точки зрения египтян, не следует кого-то выделять из общей массы, когда вся армия совершает подвиг. Просто одному повезло: он уничтожил три танка противника, другой — один, а третьему не удалось подбить ни одного танка. Но он был готов уничтожить и три и четыре. Зачем же выделять первого? Несправедливо. Конечно, он получит за это орден, но и только. Нужно признаться, что в этом есть своя логика, хотя нам она кажется странной.
Подводя итог, можно привести слова современного египетского ученого, доктора Абдель Азиза Рифаи, о том, что современные обычаи в большинстве представляют собой причудливую смесь фараоновского и арабского наследия, а их живучесть объясняется в целом сохранением окружающей природы и климата и медленным изменением социальных условий. При этом фараоновские черты он называет дедовскими, а арабские — отцовскими.
В РАЗРЕЗЕ ВРЕМЕНИ
Взглянем на карту современного Египта. Она хранит неоспоримые следы древности. Когда арабы завоевали Египет, они наняли большое число коптов и греков для проведения переписи всех населенных пунктов в стране. При этой работе одна часть названий была оставлена без изменений, другая изменена с тем, чтобы они звучали более удобно для арабов, третья, звучавшая по-египетски близко к арабскому, была арабизирована. В свое время завоевавшие Египет греко-македонцы в противоположность арабам усиленно заменяли египетские названия греческими. Однако они не привились и употреблялись только в официальных документах. Население же продолжало пользоваться традиционными названиями городов и сел.
Таким образом, многие современные названия ведут свое происхождение еще от времен фараонов, как бы перепрыгивая через греко-римский период. Так, например, центральный город Среднего Египта сейчас носит название Асьют, при греках он назывался Ликополис, а вот в глубокой древности — Сиут. То же можно сказать о городе Ахмиме — (Панополис), Хеммис, Ашмунейне (Гермополь — Шмун) и т. д. От греко-римской эпохи осталось все же нередко встречающееся перед названием населенных пунктов слово «ком» (например, Ком-Омбо) — вероятно, от греческого «кома» — селение, деревня. В оазисе Фаюм, который был заселен преимущественно греческими и македонскими переселенцами и даже получил название Новая Македония, можно и сейчас встретить явные греческие названия, например Сеннурис.
Конечно, арабские правители давали населенным пунктам арабские названия, но местное население, как правило, придерживалось старых. В XII веке знаменитый султан Салах ад-Дин аль-Айюби постановил вернуть исконные названия переименованным селениям, где новые, арабские, не прижились. Так, например, деревне Мальяллах было возвращено ее коптское название Санданхур. Арабские названия остались только за теми поселениями, которые были основаны арабами. Сохранившиеся до наших дней древние названия стали серьезным подспорьем для историков и археологов. Конечно, нелегко сейчас обнаружить тождество современного названия и упомянутого в древних источниках. С течением времени, часто благодаря народной этимологии, а нередко и не без помощи полуграмотных чиновников, многие названия стали почти неузнаваемыми. Например, Пер-Бастит превратился в Телль-Баста, Хат-тут-Ра — в Дахтура, Сентенти — в Сидмант.
ПРАЗДНИКИ В ЕГИПТЕ
В египетских празднествах можно проследить преемственность разных эпох.
Еще «отец истории» Геродот отмечал любовь египтян к шумным и многолюдным празднествам. Такими же они остались по сей день. В праздники на улицы высыпают целые толпы людей, одетых в свои лучшие одежды. Повсюду слышны музыка и пение, призывные крики торговцев сластями и различными побрякушками.
Сразу нужно сказать, что само наше понятие праздника сильно отличается от египетского. Официальные, нерелигиозные праздники почти совсем не отмечаются. Нет ни шествий, ни гуляний, ни встреч за дружеским столом. Это просто нерабочие дни. Раньше, правда, в национальный праздник годовщину революции 23 июля 1952 года устраивался на одной из площадей Каира многотысячный митинг, на котором выступал президент Гамаль Абдель Насер. Такой же митинг устраивался 26 июля в Александрии в годовщину изгнания последнего египетского короля. Впоследствии эти официальные торжества стали ограничиваться выступлением президента в Народном собрании и проведением официального приема во дворце Абдин. 6 октября отмечалась годовщина начала октябрьской войны 1973 года. Ранее, до убийства в этот день в 1981 году президента Садата, на самой окраине города, вблизи напоминающего пирамиду каменного шатра — монумента в честь Неизвестного солдата, проходил военный парад. День единства арабских стран — 22 февраля — вообще ничем не примечателен. Разве что в газетах появится статья-другая на эту тему.
В Новый год по мусульманскому летосчислению, 1 Мухаррама, в мечетях читается проповедь, посвященная бегству пророка Мухаммеда из Мекки в Медину в 622 году — отправной точке мусульманского календаря. Рождество и Новый год по христианскому календарю проходят чуть заметнее. Во всяком случае, в столице и крупных городах витрины магазинов украшаются елками (разумеется, искусственными), разноцветными шарами и хлопьями ваты. В ресторанах устраиваются подобающие событию вечера. Однако участие во всем этом принимают лишь европейцы да подражающая им элита египетского общества, которой, естественно, безразлично, какие праздники отмечать, лишь бы продемонстрировать свои сногсшибательные наряды и великолепные драгоценности.
Зато многие религиозные праздники отмечает весь народ. На праздник лейлят аль-кадр — «ночь предопределения» — веселые, нарядные толпы до утра гуляют по площадям и улицам у наиболее почитаемых в Каире мечетей Хасана и Аль-Азхар. Поперек улиц и на фасадах домов развешаны гирлянды цветных лампочек, всю ночь открыты многочисленные рестораны, харчевни и кафе, идет бойкая торговля сластями и семечками. Это проводимое из года в год на протяжении столетий гулянье на фоне мрачноватых, потемневших от времени мечетей оставляет чувство бесконечности бытия, почти физическое ощущение преемственности поколений.
Еще один праздник — маулид ан-наби — день рождения пророка. Если не считать проповедей в мечети, это в основном праздник для детей. Повсюду появляются украшенные флажками деревянные павильончики, где продаются разнообразные по величине сахарные фигурки «арусат ан-наби» — «невесты пророка» — с бумажным пестрым веером за спиной. Другая популярная сахарная фигурка — всадник с саблей в руке.