– Ну правда, я хочу, чтобы мужчина смотрел на меня так же, как Кейд смотрит на Эйвери. – Ее лицо смягчилось, на нем появилось странное умиротворенное выражение, словно в эту минуту в мире своих грез она представила себе брата Флинна и его невесту. – Как будто она для него все. – Она снова взглянула на Флинна с грустью и отчаянием. – А я никогда ни для кого не буду всем.
Самая первая мысль? Романтические фильмы вредны для психики.
Флинн сдержался и не стал отвечать, что для него она как раз и есть все. Такой ответ – как запрещенный удар, хотя и совершенно искренний. Она была его лучшим другом, помогала сохранить здравый рассудок, работала его ассистентом в ветеринарной клинике, поддерживая порядок в деловой сфере. В этом не было ничего романтичного, но он прекрасно понимал, как много она для него значит. Впрочем, в его спальне тоже не наблюдалось особого ажиотажа, не говоря уж о признаниях в вечной любви.
Хочу принести тебе извинение от лица всего мужского рода.
Она улыбнулась, но глаза у нее по-прежнему были невеселыми.
– Ты как раз не самый плохой экземпляр. Так что прими и мои извинения – от всего женского рода.
Ага. Вот это ему так и нравилось в Габби. Она понимала все, даже когда он не озвучивал ей своих жалоб. Флинн готов был поклясться, что в большинстве случаев она могла читать его мысли.
Он пожал плечами, как будто его это совершенно не волновало.
– Не понимаю, почему все женщины не набрасываются на тебя?
Ее вопрос был риторическим и обращенным даже не совсем к нему. Она прекрасно знала ответ. Внешне Флинн был таким же привлекательным, как и два других его брата, но ни одна женщина не захотела бы вступить в длительные отношения с тем, кто не сможет ее услышать.
Все обращают внимание на парней, которые кричат, но игнорируют тех, кто шепчет.
Ее плечи поднялись и опустились от тяжелого вздоха. Во взгляде было столько понимания, что ему захотелось поскорее сменить тему. Флинн взглянул на телевизор и понял, что фильм закончился. Время близилось к полуночи, но на следующее утро они оба не работали. Интересно, захочет ли Габби посмотреть еще какую-нибудь женскую киношку, или она уже утешилась и поедет домой.
Лежавший у камина золотистый ретривер Флетч поднялся, подошел к Габби и положил голову ей на колено.
Ее губы растянулись в улыбке. Она почесала пса за ушами и заговорила с ним, но Флинн не смог разобрать ни слова. Пряди ее волос цвета карамели выбились из хвостика и падали на шею.
Ее нельзя было назвать чувственной или сексуальной, но был в ней какой-то особенный внутренний свет. Теплота, которую большинство людей принимали как должное и не обращали внимания. У нее была такая прекрасная душа, что внешний вид не имел особого значения. Но страшненькая? Габби? Нет!
Может, он и глухой, но все остальные мужчины в городе оказались просто слепыми.
– Твой пес согласился на мне жениться.
Габби, как всегда, удалось его рассмешить.
Признайся. Ты подкупила его беконом?
– Просто он оценил мои достоинства.
Здесь он ничего не мог возразить. Достоинств у нее было в избытке.
Мы это уже обсуждали. Если выйдешь замуж за моего пса, меня придется взять в придачу.
Разговор казался Флинну ужасно нелепым, но он чувствовал, что сегодня ей как раз и нужно поболтать о всякой чуши.
Она скользнула по нему взглядом, как будто… оценивая. Через мгновение Габби отвернулась, так и не дав Флинну понять, к какому выводу она пришла.
– С кем пойдешь на свадьбу Кейда?
Его брат и Эйвери собирались пожениться в конце следующего месяца. Для Эйвери это был уже второй брак, ей не хотелось привлекать к церемонии слишком много внимания, и они решили устроить скромный праздник в доме матери Кейда, жившей неподалеку от Флинна. Дома Дрейка и Кейда стояли вдоль одной лесной частной дороги. Однако «Железные леди», как Кейд называл свою мать и двух теток, узнав обо всем заранее, превратили семейное торжество в настоящий цирк. Теперь местом проведения стал ботанический сад, и на свадьбу пригласили почти весь Редвуд-Ридж.
Флинн даже не думал, кто станет его спутницей на этом мероприятии. Когда они с Габби ни с кем не встречались, то обычно выручали друг друга и приходили вместе. Если так подумать, то с ней он выходил в люди намного чаще, чем с кем-либо еще.
Можешь пойти со мной, если к тому времени тебя не подцепит какой-нибудь очередной неандерталец.
– Почему бы и нет? Все равно на церемонии будем держаться вместе как друзья жениха и невесты.
Еще один повод для легкого беспокойства. Даже можно сказать сильного.
– Что такое? – Габби перестала гладить Флетча (к большому неудовольствию пса) и уставилась на Флинна своими голубыми глазами. Этот взгляд всякий раз завораживал его. По цвету – нечто среднее между васильковым и сапфировым, а когда она так на него смотрела, Флинн готов был рассказать ей все, что на душе.
Он вздохнул.
Еще ведь и во время свадебного танца нужно будет танцевать?
Габби нахмурила лоб.
– Да. – Она внимательно посмотрела на него. – Мы ведь с тобой раз сто танцевали. На выпускном, на всяких городских праздниках.
Он уставился на нее с тоской в глазах, пока она не поняла свою ошибку. Много времени на это не потребовалось.
Габби медленно кивнула.
– Но нам еще не приходилось танцевать медленный танец, и чтобы все на нас смотрели.
Да. Одно дело наблюдать за окружающими людьми и подражать их жестам и движениям, и совсем другое – пытаться воспроизвести сложный танец под музыку, которую он не слышал.
Габби вытащила телефон и быстро что-то написала, отправила сообщение и уставилась на экран, ожидая ответа.
Кому ты пишешь?
– Бренту. Он знает, какую песню Эйвери выбрала для танца.
Брент был фельдшером Кейда в клинике и помогал Эйвери с организацией свадьбы. Но какая разница, что это за песня?
Пальцы Габби быстро мелькали над экраном телефона, пока она набирала ответ. Затем она открыла Ютьюб и подвинулась поближе, принеся с собой легкий медовый аромат.
– Мы будем танцевать под Thinking Out Loud Эда Ширана. Тут есть и текст песни.
Если он будет знать текст, то сможет уловить и настроение музыки. Флинн посмотрел на Габби и, наверное, уже в миллионный раз подумал: что бы он без нее делал. Ему не хотелось совершить какую-нибудь глупость, например, поцеловать ее в знак благодарности, поэтому он сосредоточил внимание на экране телефона.
Читая строчки песни, Флинн не мог отделаться от мысли, что они точно выражали его чувства к Габби. Разумеется, с дружеской стороны. Он не собирался пересекать черту в отношениях с ней. Своей спокойной, размеренной и наполненной хоть каким-то смыслом жизнью он был обязан их крепкой дружбе. И если что-то окажется у этой дружбы на пути, его мир рухнет, в этом он не сомневался.
Когда клип закончился, она отложила телефон и встала. Одолженные ею спортивные штаны Флинна свисали с ее бедер, рискуя в любой момент упасть. Старая футболка скрывала гибкую фигуру. Она протянула ему руку.
Что?
– Давай потренируемся, вот что. – Она взяла его за запястье и рывком заставила подняться. Точнее, он позволил ей стащить себя с дивана.
Флинн был на фут[1] выше и на девяносто фунтов[2] тяжелее ее. Оглядевшись по сторонам, Габби поджала губы, как будто пыталась найти наиболее подходящее для «тренировки» место.
После окончания ветеринарного колледжа Флинн с братьями построили себе по дому на принадлежащем их семье обширном лесном участке на окраине города. Дом Флинна смотрелся достаточно скромно в сравнении с домами братьев – одноэтажное ранчо с тремя спальнями и кухней вполовину меньше кухни Кейда. В самом большом доме жил Дрейк – они с Хизер мечтали иметь много детей, но несколько лет назад она умерла от рака. Вкусы у братьев в плане дизайна были очень разные, но обстановка всех трех домов отличалась простотой и явным мужским началом: огромные каменные камины, деревянные полы, березовые балки на потолке, окна во всю стену и ничего лишнего.
Габби взяла телефон и отвела Флинна на свободное пространство между гостиной и кухней, где они не могли случайно споткнуться о ковер. Деревянные доски под ногами были холодными, хотя в город наконец-то пришло весеннее тепло.
Она что-то поискала в телефоне, затем взяла его за руку.
– Чувствуешь вибрацию?
Совсем слабо. Басы из динамика он ощущал намного лучше. Флинн покачал головой.
Она еще немного повозилась с настройками и посмотрела на него.
– А теперь?
Да, вибрации стали сильнее. Он почувствовал слабый пульсирующий ритм в руке и кивнул.
Габби сунула телефон в нагрудный карман его футболки, и басы застучали ему в грудь. Его правую руку она положила себе на талию, а левую взяла в свою. Он не ожидал, что они окажутся так близко, ее сладкий медовый аромат окутывал его. Он ощущал тепло ее тела, которое так и манило к себе.
Флинн замер, по шее пробежали мурашки. Он не думал, что Габби сможет его как-то смутить, но чувствовал себя ужасно неловко от того, что оказался так близко к ней, и…
Черт. Он постарался сосредоточиться на своем дыхании.
– Я поставлю песню на повтор. Не будем торопиться. – Она улыбнулась, подбадривая его, и в этот момент сердце перевернулось у него в груди.
Когда он не двинулся с места, Габби наклонила голову набок и сказала:
– Нам ничего особенно не нужно делать, просто покачиваться из стороны в сторону. Если хочешь выучить основные движения, начинай с левой ноги и следуй за мной.
Ему трудно было читать по ее губам, когда кровь с ревом неслась по венам, а перед глазами все расплывалось. Теперь он боялся, что не выдержит и просто убежит в холодном поту.
Боже, это же Габби!
Она осторожно заставила его сдвинуться с места – всего один шажок влево. Он последовал за ней. Но когда, по ее замыслу, ему нужно было сделать шаг назад, Флинн шагнул вперед и столкнулся с ней. Да еще и наступил ей на ногу. Си