А я взглянула на пришлую внимательнее: что же привело эту отчаянную девчушку сюда? Похоже, большая нужда. Без нее к черной ведьме обычно не рискнули бы соваться.
– Неужели в городе не нашлось работы для таких проворных рук? – спросила я.
– Нашлась… Да только у хозяйки, которой я до этого служила, брошь с камеями пропала. Она и решила, что я украла, и выгнала взашей. И хоть украшение после нашлось, слухи-то остались. Мол, Маук воровка. И никто меня в Вудленде больше брать к себе не хочет. А в родном доме, в деревне, я и подавно не нужна: там столько ртов еще голодных, меня из-за этого в город-то и отправили, чтоб сама себя кормила…
Мне стало жалко девчушку. А еще – любопытно. Потому как появились кое-какие подозрения…
И я, уже зная, что совершаю ошибку, спросила:
– А сколько тебе?
– Четырнадцатая зима пойдет, – гордо отозвалась она и добавила: – Я уже совсем большая.
– Ну что ж, большая, а стирать-то ты умеешь?
– Да-да, конечно! И стирать, и штопать, и гладить… – порывисто выдохнула девчушка и сделала еще пару шагов вперед.
– Ну ладно… Вот тогда тебе первое задание: как бинты отмокнут, ототри с них следы крови, а потом развесь на бельевой веревке. После приходи на кухню, накормлю.
Оставлять рыжую не хотелось. Но и спровадить просто так отчего-то язык не поворачивался. Потому я и решила: пусть поест, поспит, а завтра укажу ей на дверь… Ну правда, на кой мне служанка в пустом трактире?
Кстати, о последнем… Почему отец вообще решил купить именно его, а не какой-нибудь маленький домик с палисадником на окраине города? Зачем мне эта двухэтажная дурнина?
Но я все как-то забывала задать этот вопрос в письме. Но сегодня решила: обязательно уточню!
Перед тем как садиться за бумагу и перо, стоило позаботиться об ужине. Тем более сегодня, наконец-то, он обещал быть не из тыквы!
Селезень, принесенный накануне то ли как дань, то ли как взятка, ждал на кухне своего звездного мига. И вот тот настал.
А передо мной встала задача: как укротить мертвую утку и не утратить при этом своего достоинства.
Нет, готовить я умела, разделать и выпотрошить для дочери наемника тоже не проблема. Но ощипать… Вот есть моменты в жизни, когда жалеешь, что ты не из воровской гильдии. Там-то ребята знают толк, как обчистить карманы доверчивых зевак, ощипав их. Они бы и селезня моего обнесли вмиг, до последнего перышка…
Но, увы, пришлось самой. Я ошпарила птицу и вцепилась в нее голодной молью.
Так что к вечеру в кастрюле был наваристый бульон – самое то для раненого. Жаль только, лапши не имелось. Но последнюю с успехом заменила сушеная, нарезанная соломкой тыква.
Рыженькая с аппетитом съела ужин и облизнулась. Раненый муженек тоже отдал должное моей стряпне. Правда, слегка удивился тыкве, но ничего не сказал об оригинальной замене. А вот кое о чем другом упомянул. Хотя лучше бы промолчал вовсе!
– Кажется, я уже набрался сил. Так что завтра мы отправимся в город.
Я на это скептически хмыкнула, вновь ничего не ответила. Как говорится, мнение мужа способно порывами ветра качать макушки сосен, но жену не колышет… Потому я лишь взяла пустую миску и, гордо выпрямив спину, словно готовилась к возможному удару меж лопаток, направилась к двери.
Пепельный и правда выстрелил. Только не арбалетным болтом или пульсаром, а вопросом:
– Зачем тебе понадобился муж?
Я замерла и, не оборачиваясь, произнесла:
– Мне нужен был покойный муж.
– Тогда, спасая меня, ты сильно просчиталась, – в мужском голосе мне послышалась горькая усмешка.
– Я тоже так думаю, – ответила и вышла из комнаты.
Едва дверь закрылась, как я прислонилась к косяку спиной и задумчиво посмотрела в темноту коридора.
Да, логичнее всего было бы дать муженьку умереть, но… Я не могла так поступить. Все внутри меня этому сопротивлялось. Даже сейчас.
Неправильная я черная ведьма! Настоящая темная должна думать в первую очередь о себе, о своей выгоде. А я почему-то уже пожалела Рангера, а теперь вот зачем-то еще и рыжую приютила. Не злая колдовка, а добродетель, демоны меня раздери, во плоти! Нет, нужно с этим заканчивать, а то у меня так трактир скоро в приют превратится!
С такими мыслями я и направилась к себе, чтобы… подыскать служанке какое-нибудь из своих старых платьев.
Вручая Маук сверток с одеждой, клятвенно пообещала себе: все, вот это точно последнее благое дело! Дальше творю одно только зло! Ибо репутацию надо поддержать. Она сама себя не очернит.
– Вот, помоешься – и будет тебе на смену, – сказала я рыженькой, протягивая ношеные вещи.
Та обрадовалась им, как не каждая аристократка бриллиантовому колье.
– А где можно ополоснуться? – воодушевленно уточнила девушка.
Пришлось показать служанке, где комната омовений. Она была хоть и небольшой, но в ней имелось все, что нужно: шайки, ковши, бадья и печь с чаном для нагрева воды… Маук тут же принялась таскать воду, я же решила отправиться к себе.
Солнце начало клониться к закату, когда я взяла перо и написала папе. В послании упомянула, что я все еще пока жена – мой супруг хоть и лежит пластом, но рвется расторгнуть брак, добавила пару строк про новую служанку и в конце спросила: почему же все-таки мне достался трактир? Свернула лист и положила его в магическую шкатулку. Та скупо засияла, телепортируя письмо.
Глава 6
Я уже собиралась ложиться спать, когда в дверь постучали. На пороге стояла Маук.
– Госпожа ведьма, я вам бадью для омовения приготовила, – произнесла она.
Так вот почему так долго внизу хлопали двери. Я-то думала, рыжая уже решила не бадью, а весь подпол до краев заполнить. А она для меня старалась. Решила задобрить… Я усмехнулась:
– Спасибо. Я не хочу купаться.
– А почему? – огорчилась Маук.
– Да настроение что-то… упало, – выдохнула я.
– Если упало, могу поднять, отряхнуть и разгладить, – тут же оживилась рыженькая.
– Нет уж, пусть валяется, – ответила я, чувствуя, как уголки губ сами ползут вверх, а потом махнула рукой. Вот ведь рыжая пройдоха. Подняла-таки! – Ладно, приму твою ванну. Но потом ты и сама обязательно помойся.
– Конечно-конечно. Я на две бадьи воды нагрела, – ответила она, плутовато улыбнувшись.
И эта-то улыбка и вызвала у меня еще большие подозрения. Признаться, они появились у меня сразу же, как рыженькая стала набиваться мне в служанки. Но сейчас окрепли.
Так что я прихватила бутылек для омовения, а заодно и проверки, спустилась, чтобы погрузиться в теплую воду. Капнула в бадью из фиала масла, и по комнате поплыл аромат лаванды. От него Маук сразу же начала чихать.
Вот оно как… Догадка оправдалась. Интересно…
Я погрузилась в воду, откинула голову и прикрыла глаза, чтобы наблюдать из-под опущенных ресниц за рыженькой, которая начала тереть нос, фыркать и потом прогнусавила, что пойдет, не будет мне мешать купаться. Хотя, судя по всему, до этого намеревалась помочь мне как минимум намылить спину…
Что ж, а я завтра намылю этой хитрюге шею. Расчихалась от лаванды…
Кто-то скажет, что у многих людей есть непереносимость некоторых запахов. Что тут такого?
Вот только аромат лаванды, розмарина и лимонника не любили еще и лисы… И с одной такой двуликой хитрюгой стоило разобраться завтра. А пока…
– Как же хорошо! – выдохнула я, ощущая, как начинает медленно наполняться почти пустой резерв, и задремала.
Не знаю, сколько времени я провела в воде, но, когда очнулась, та уже начала остывать. Так что, вымыв волосы и ополоснув тело, я выбралась из бадьи. Закуталась в принесенный теплый халат и направилась к себе. Чувствовала, что просплю теперь без задних ног до самого утра. Но у судьбы на этот счет были другие планы.
Я очнулась посреди ночи от крика – короткого, надрывного, отчаянного. Такого, что сжал мое сердце. А я сама забыла, как дышать. Резко села на постели, таращась в ночную тьму и вслушиваясь в тишину. И тут крик повторился…
Он доносился снизу. Первая мысль была: проклятие все же сорвалось с якоря и вновь полностью ушло в тело пепельного, заставив того испытывать агонию.
Спрыгнула с кровати, наплевав на тапки. Стопы сразу же обожгло холодом, но мне было плевать. Благо искать халат было не нужно: я уснула в нем, так и не переодевшись после комнаты омовений.
Слетев с лестницы, я ворвалась в комнату, где лежал Рангер.
Муж метался на кровати, не просыпаясь. Первым делом откинула одеяло и посмотрела на мужскую грудь: проклятие, за которое я так переживала, было на месте. Значит, всего лишь кошмар.
Выдохнула с облегчением.
Вот только сон метавшегося на постели пепельного был столь глубок, что тот не мог очнуться. Даже когда я от души встряхнула Рангера за плечи. Бесполезно. Только хотела было убрать ладони с мужских рук и использовать магию, чтобы разбудить супруга, как тот схватил меня!
Миг – и я уже лежала на простыне, вжатая в матрас. Причем оказалась не просто придавленной массой раненого, но все равно очень уж крепкого тела, но и скрученной по всем правилам боевого захвата.
Вот ведь достался супруг! Способный работать не то что из постели – из отключки!
Но я не была бы дочерью своего отца, если бы не попыталась выкрутиться. Из ситуации в целом и из рук муженька в частности. Извернулась ужом, прогнувшись в спине едва ли не дугой, дернулась и освободила правое запястье.
Вот только Рангер, похоже, не привык, когда добыча ускользает. Даже во сне! И попытался вновь меня сцапать. Я взбрыкнула.
Одеяло, которое нас укрывало, интригующе колыхалось. Кровать скрипела под весом наших тел. А мы сами активно в ней возились. Я пыхтела, не отвлекаясь на четкую, членораздельную речь…
В общем, если при разводе патер преподобный спросит, была ли у нас брачная ночь, то я даже почти не совру, ответив: «Да, была! И очень даже активная!»
Главное – сейчас в ней выжить. Потому как супруг решил лишить меня воздуха удушающим. Я ответила ему лягающим. Пятка угодила пепельному аккурат в лодыжку. Муженек зашипел, хват ослабил, но… Не проснулся! Вот гад! Только пятку об него отбила.