– Мы ее продадим с остальными, – заключил разбойник.
– Дак ведьма…
– К тому моменту, когда покупатель поймет, кого приобрел, мы будем далеко. Или ты хочешь проявить инициативу?
Нет, проявлять инициативу его собеседник не хотел. На том и порешили. Только Сопля неуверенно помялся на месте, но беспокоящий его вопрос, а что мешает ведьме проклясть их после освобождения у покупателя, задать так и не решился.
Путники, или точнее пленники, продолжили путь.
– Как думаете, куда нас? – спросил Нордо.
– Скорее всего на невольничий рынок, а оттуда на незаконные лесопилки, каменоломни или золотые прииски на севере, – ответил Дафниэль, явно просвещенный в данном вопросе.
– Зря мы без боя сдались. Умерли бы с честью, – сокрушался дворф.
– Не знаю как ты, а я еще надеюсь сбежать, – тихо добавил эльф и покосился на Буздыхана.
Разбойник подмигнул. Дафниэль вздрогнул. К сожалению, Буздыхан еще не знал, что в их группе всего одна женщина и та ведьма.
Дагон, бледный как смерь, шел молча. Причиной тому стал указатель на дороге. Они держали путь на юг, и с каждым шагом становились все ближе к Горифэлу.
Позади осталась таверна, небольшая деревня с местными жителями и их житейскими проблемами, а так же метла с ведьмовской шляпой. Последняя верой и правдой служила женщинам из рода Габи уже не одно поколение. Сколько испытаний выпало на жизнь незаменимого атрибута любой ведьмы? Самое первое произошло, когда шляпа была еще в процессе создания. У родоначальницы Габи не хватило овечьей шерсти на достаточно широкие поля и можно было бы просто отложить работу над шляпой до ближайшей ярмарки, но та ведьма не отличалась терпением. В ее поле зрения попал черный, длинношерстный кот и решение проблемы нашлось само собой. Котик распрощался с шерстью, расцарапав хозяйке все руки. Благо, на улице стояло лето и у унизительной стрижки имелись плюсы.
Шляпа была закончена и хотя внешне она практически не отличалась от других ведьмовских шляп, все равно чувствовала свою несостоятельность из-за несоответствия ведьмовскому стандарту.
Палящее солнце летом, дожди весной и осенью, мокрый снег зимой на протяжении многих лет сказались на ее цвете и форме. От испарений и брызг содержимого котлов на полях остались проплешины и выжженные лунки. Такова была участь всех ведьмовских шляп, но шляпа Габи все равно расстраивалась, словно женщина теряющая с годами свою красоту. Последней каплей стало содержимое желудка Дагона. Казалось, куда хуже? Но после этого гнусного поступка злодей еще постирал ее в ведре, а после грубо выжал, как жалкую половую тряпку! Нет, со шляпы было довольно! Поверженная, она лежала на пыльной дороге перекрестка и ждала, пока ее переедет какая-нибудь телега.
С метлой дела обстояли иначе. Когда пришло время учиться летать, Габи сама нашла подходящую березу, изготовила черенок, а оставшиеся ветки использовала для метельника. Чтобы собрать метлу молодая ведьма взяла веревку из пеньки и вплела в волокна прядь своих волос, тем самым скрепляя нерушимую связь. Жизнь метлы заканчивалась с жизнью ведьмы. Их вместе предавали земле или сжигали на погребальном костре, тогда как шляпы передавали по наследству. Этот факт, вкупе с привязанностью к Габи, не позволил метле сдаться. Не желая валяться в пыли, она взмыла в воздух, ловко подцепила черенком шляпу, которая молчаливо выказывала протест, и помчалась вслед за хозяйкой.
Глава 14
Привязанные к бортам телеги, Габи, Дагон, Нордо и Дафниэль двигались к Горифэлу. Разбойники пересели на лошадей, а к пленникам добавилось еще несколько бедолаг, которых тоже ждал невольничий рынок.
Тяжелее всех приходилось ведьме. Кляп во рту мешал ей дышать. Туго затянутые веревки перекрыли кровоток к запястьям и она уже давно не чувствовала рук. Более того, Габи единственная кому их связали за спиной. Разбойники опасались, что та с помощью паса руками задействует магию и поблажек на этот счет не предвиделось.
– Нужно что-то делать, – сказал Дагон, – они не станут рисковать и снимать даже кляп. А без еды и воды она долго не протянет.
– Да, и как можно скорее, – нервно заметил Дафниэль, которого все больше и больше пугало поведение Буздыхана.
Каждый раз, когда эльф встречался с ним взглядом, главарь разбойников плотоядно хмыкал.
– Нет, мы не сможем уйти от всадников при свете дня. Попробуем сбежать ночью, когда все спят. Дафниэль, надежда на тебя. Как думаешь, один на один ты вырубишь Буздыхана?
– С чего это вдруг он захочет остаться со мной наедине? – взвинченный до предела спросил эльф.
– Он думает, что ты эльфийка.
– Как?! И он тоже?! – в сердцах воскликнул Дафниэль, отказываясь верить словам Дагона.
Старая, скрипучая телега резко завалилась набок, раздался скрежет и ржание лошадей. Одно из колес слетело с оси. Пришлось делать привал на ночь прямо у дороги. Молча разбойники вывели пленников на лужайку, не забыв связать еще и ноги.
Кто-то пошел разбивать лагерь, кто-то чинить телегу. Работали быстро и слаженно с хмурыми лицами. В гнетущей тишине витала одна и та же мысль: «Ведьма среди пленников не к добру». Повсюду разбойникам виделись дурные знаки. Плешивый уже битый час икал. У Сопли руки покрылись сыпью. Все прекрасно помнили кого он ими касался в последний раз. Провизия заплесневела, вода в флягах протухла, теперь вот еще колесо отвалилось.
– Да чтоб его, – выругался Сопля, когда попал молотком по пальцам.
– Вот, ик, все ведьмины происки, ик! – заметил Плешивый, страдая от приступа икоты, за что тут же получил оплеуху от Буздыхана.
– А то, что руки у Сопли растут не из того места тебе в голову не приходило? – гаркнул их предводитель.
Настроение атамана с каждым часом становилось все отвратительнее. Конечно, ему хотелось отомстить за унижение в таверне, но взглянув на положение дел более трезво, Буздыхан пожалел, что связался с цирковыми уродцами. За гнома ему вряд ли удастся получить полную стоимость. Странный чудак в маске и перчатке казался темной лошадкой, сулившей проблемы. И ведьма, сделка по продаже которой пощекочет нервы самому закаленному работорговцу.
Имелась в бочке дегтя и ложка меда. Жемчужина улова последних дней – эльфийка. Товар настолько редкий, что Буздыхан планировал после ее продажи завязать с разбоем на дороге. Его давняя мечта вот-вот должна была сбыться. Он планировал прикупить домик в Тулсе, организовать банду из нескольких крепких парней, чтобы держать весь город в страхе и ввести налог за «безопасность». В общем, Буздыхан хотел выйти на новый уровень – рэкет.
Изначально главарь разбойников планировал избавиться от ненужного балласта, но стоя на перекрестке Буздыхан не смог поднять руку на ведьму. На вид обычная женщина в странном наряде имела колючий, пронзительный взгляд, словно из черных зрачков на него смотрели десятки злых ведьм, а может быть и сотни.
– Ну что, цып, настало время познакомиться ближе, – широко улыбнулся Буздыхан, найдя отличный способ отвлечься от неприятных мыслей.
Дафниэль поморщился. Еще не поздно было всем сообщить свою гендерную принадлежность, но Дагон был прав. Неизвестно, выпадет ли им еще шанс сбежать. И коротать свою бессмертную жизнь на рудниках эльфу жуть как не хотелось.
Дагон смотрел, как Буздыхан уводит Дафниэля к одной из палаток и был несказанно рад, что не находится на его месте. Нордо уставился на свои связанные ноги и руки. Гортанный, звериный рык донесшийся от дворфа, заставил Дагона переключить внимание на рыжего коротышку. Идеально ровные зубы, похожие по форме на надгробные плиты с остервенением вцепились в веревки. Если он не мог перегрызть горло Буздыхану, то хотя бы мог попытаться перегрызть веревки.
Тем временем обстановка внутри палатки накалялась. Дафниэль в ужасе смотрел на то, как Буздыхан не спеша снимает рубашку, обнажая неприлично волосатую грудь, складывает губы в бантик и издает смачное «чмок», предвкушая страстные лобзания.
– М, а может быть сначала развяжешь мне руки? – с надеждой в голосе спросил эльф, заприметив в углу бутылку с вином.
– Ага, я похож на идиота? Ты вчера неплохо приложила Плешивого по почкам, придется тебе справляться без ручек.
– Дай хотя бы вина выпить, – не унимался эльф, – для смелости.
– Ты вроде как не пьешь, – хмыкнул Буздыхан, но тем не менее протянул бутылку Дафниэлю.
Этого неосмотрительного поступка было достаточно, чтобы эльф взял инициативу в свои ловкие руки. Единственное, что запомнил Буздыхан, это аккуратные пальчики, сжимающие горло бутылки, а в следующую секунду острую боль в голове и красное вино, заливающее лицо и глаза.
Дафниэль смотрел как Буздыхан медленно падает, подобно башне, в основание которой угодил метательный снаряд. В палатке было тесно и разбойник мог снести хлипкое сооружение. Крякнув от натуги, все же Буздыхан превосходил эльфа в весе как минимум в два раза, Дафниэль смягчил падение. Стены палатки затряслись. Снаружи послышался унизительный свист и улюлюканье, но эльфу было не до приличий. Он забрал у Буздыхана нож, освободил руки и осмотрелся по сторонам. В сумке у стены нашлась веревка, вонючие носки и ключ от сундука с вещами.
Испытывая слегка извращенное удовольствие от связывания Буздыхана, Дафниэль натянул веревку, тем самым стянув связанные руки и ноги за спиной друг к другу. В таком положении разбойник едва мог пошевелиться. Оставалась последняя деталь. Те самые вонючие носки, стирку которых Буздыхан откладывал с прошлого лета, отправились ему в рот в качестве кляпа. Дафниэль опустился на корточки и оценил проделанную работу. «Какая удивительная штука жизнь», – размышлял эльф, – «Сегодня ты приказываешь кому-то заткнуть рот, а завтра его затыкают тебе». Он мог вечно смотреть на поверженного противника, но Дафниэлю предстояло помочь друзьям.
Суета в лагере медленно сходила на нет. Все порядком устали за день и спешили лечь спать, чтобы пораньше двинуться в путь. Из-за испорченных продуктов пришлось засыпать на голодный желудок. Буздыхана не трогали, тем более в палатке он находился не один и отвлечь его значило вынести себе смертный приговор.