— Понятно, — кивнула, в конце концов, она. — Присаживайся, Катя. Сейчас я себе мазь для рук принесу и полечу тебя маленько.
— А это будет больно? — чуть поежившись, спросила гостья.
— Неприятно, — честно ответила бабушка. — Но терпимо.
Когда она вышла из комнаты, тетя Катя снова поежилась и медленно опустилась в кресло. Я ободряюще ей улыбнулась. Соседка в ответ улыбнулась тоже, но как-то блекло и криво.
На самом деле, в чем-то я ее понимаю — сама не люблю ходить в больницы, а докторов и вовсе побаиваюсь, несмотря на свою принадлежность к медицинской семье. Потому лечиться всегда иду лишь в том случае, когда припечет так, что деваться уже некуда. Папа с бабушкой за такую нерешительность меня ругают, однако я ничего поделать с собой не могу.
Тетя Катя, по всей видимости, в этом отношении оказалась со мной солидарна, ибо болевшее ухо явно измучило ее до такой степени, что она уже была согласна на любую процедуру, лишь бы вернуться к нормальному физическому состоянию. Там у нее наверняка стреляло или резало, потому как бедная лисичка то и дело морщилась и коротко вздыхала.
В какой-то момент она чуть наклонилась вперед, и ее многострадальное ушко, маленькое и очень аккуратное, предстало передо мной во всей красе.
Я посмотрела на него и вздрогнула.
В нем кто-то сидел.
Моргнула и присмотрелась повнимательнее.
Ну да, точно. Из ушной раковины тети Кати выглядывало крошечное темно-серое существо.
Оно было бесформенно-мохнатым и напоминало клочок старого войлока. Рук, ног или даже морды я разглядеть у него не смогла, однако то, что этот неведомый зверь был живой, сомнений не вызывало.
Он не переставая копошился в соседкином ухе, то и дело ныряя в самую его глубину. Катерина при этом вздрагивала и всхлипывала от боли.
Вот же гаденыш!
— Эй! — неожиданно для самой себя воскликнула я. — Ты что там делаешь?!
От звука моего голоса зверь замер.
— А ну вылезай оттуда! Ей же больно!
Я поднялась с дивана, на котором все это время сидела, и подошла к нашей гостье вплотную.
— Вылезай, кому сказала!
Он осторожно высунулся наружу. Вблизи серый гаденыш походил на облачко плотного грязного пара.
— Давай-давай, не задерживайся! Нечего тебе тут делать! Посмотри, ты же ее измучил! Уходи!
Мохнатое облачко медленно отделилось от лисичкиной головы и зависло в воздухе, будто размышляя, к кому же прикрепиться теперь.
— Даже не думай! — снова воскликнула я. — Для тебя тут лакомства нет. Уходи! Рассейся, погань!
И он рассеялся. Просто взял и растворился в воздухе.
Я тут же открыла окно, и крошечные частицы неведомого существа моментально вынесло наружу потоком воздуха.
Закрыв створку, я обернулась и обнаружила позади себя забавную картину: тетя Катя, прямая, как струна, глядела на меня совершенно круглыми глазами, а у двери стояла бабуля с большой банкой мази в руках и радостно улыбалась.
— Валя, — изумленно пробормотала лисичка. — А ухо-то мое больше не болит!
— Конечно, не болит, — ласково усмехнулась бабушка. — И болеть больше не будет. Что, Катенька, посмотрела, как работает говоруха?
— Посмотрела, — кивнула тетя Катя. — Спасибо, Людочка. Ты не представляешь, насколько серьезно помогла! Как же мне тебя отблагодарить?
Отблагодарить? За что?
— Не болейте, тетя Катя, — серьезно ответила ей. — А благодарить меня не нужно. Ничего сложного я сейчас не сделала.
…Домой соседка ушла только через полчаса — выпив чашку чая и пообещав завтра передать нам еще одну банку сметаны и пару десятков домашних куриных яиц.
— Внучка твоя — сокровище, — сказала она у порога бабуле. — Девка сильная, а силы своей не понимает. Береги ее.
Когда за Катериной закрылась дверь, мы с бабушкой не сговариваясь вернулись в зал.
— Ну что, убедилась? — насмешливо спросила Лекарцева-старшая. — Или все еще считаешь себя обычной девушкой?
— Знаешь, я в шоке, — призналась ей. — У Катерины в ухе облако сидело. Представляешь?! Серое такое, гадкое. Я его прогнала. Просто крикнула, что бы оно ушло, и оно исчезло. Честное слово, ба!
— Облако, говоришь, — задумчиво произнесла она. — Как интересно… А мне они видятся грязью. Причем разной, от легкого налета пыли, до густой болотной жижи.
— Кто — они?
— Болезни, — серьезно ответила бабуля. — Ты ведь поняла, что сейчас сделала, Люся?
— Вроде бы, — кивнула я. — Это облако было недугом, да?
— Да. Ты велела ему уйти, и он ушел. Со стороны это смотрелось забавно, — она улыбнулась. — Представь, захожу в комнату, а там ты над Катей стоишь и тарабарщину какую-то кричишь. Я-то сразу поняла, что происходит — дед твой тоже заклинателем был. За годы нашей с ним совместной жизни вдоволь нагляделась на то, как он зубы заговаривал, да грудные жабы лечил. А вот соседка наша на тебя почти с ужасом смотрела.
— Вообще-то я говорила по-русски, — заметила ей. — У меня с иностранными языками отношения не очень.
— Это ты думаешь, что по-русски, — хихикнула бабушка. — Впрочем, не забивай себе голову. Ты — говоруха, а значит, нужные слова найдешь даже для болезни.
Как же все это странно!
— Знаешь, бабуля, за свою жизнь я множество раз встречала людей с самыми разными заболеваниями. Но никогда не видела их недуги вживую — ни грязью, ни облаками, ни тучами.
— Значит, время тогда к этому не пришло, — пожала плечами бабушка. — А, может быть, ты просто не вглядывалась. В медицине, Люся, серьезное внимание нужно. Тем более в нетрадиционной. Но не переживай, теперь-то ты многое станешь замечать. В том числе то, что другие не увидят никогда.
Глава 3
— В этом доме тетя Клава живет. Ну, в смысле Клавдия Константиновна. Говорят, в молодости она была самым лучшим в области специалистом по фольклору и славянской мифологии. Вроде бы даже какую-то диссертацию защитила.
— Здорово!
— Думаю, ей это было не сложно. Она ж ягиня.
— Ягиня?..
— Ну да. Это как баба Яга, только наоборот. Добрая, умеющая видеть сквозь время и пространство. Не удивлюсь, если она своих славян воочию рассмотреть сумела.
— А кто живет здесь?
— Тарас Петрович, погодник. Интересный старик, очень умный. Но настроение у него, как ветер. Постоянно меняется.
— Он умеет управлять погодой?
— Ага. Метеорологом раньше работал.
Марина вздохнула. Несмотря на яркое солнце, воздух по-прежнему оставался прохладным, а потому ее желание устроить коллективный заплыв, рисковало превратиться в мечту — близкую, но несбыточную. Гулять, впрочем, капризная погода не мешала, и лично меня это очень радовало.
Соседку-водяницу я встретила на улице почти сразу, как вышла из бабушкиного дома — после волшебного изгнания болезнетворного облака захотелось немного пройтись и заново собраться с мыслями.
Марина мгновенно обратила внимание на мой растерянный беспокойный взгляд, а узнав причину душевной тревоги (скрывать свое удивление по поводу последних событий я не видела никакого смысла), тут же предложила прогуляться по селу и посмотреть на его жителей с другой, особенной стороны.
— А это чей дом?
— О! — улыбнулась Марина. — Тут живет очень интересная пара — Ивашины Петр Иванович и Татьяна Павловна. Полевик и зеленушка.
— Полевики?.. А разве это не духи из славянских мифов?
— Славянские, может, и духи. А наши — живые люди. Хотя, конечно, правильнее будет назвать их магами земли. Видела, какой у них шикарный огород? Вот! Там даже тропические растения приживаются. Ивашины любят землю, а земля любит их. Так. Кто у нас следующий?
— Вон тот дом, с красной крышей.
— Тут Ирина Матвеевна отдыхает. Тоже дачница, как и я. Очень милая, симпатичная женщина. В городе семейным психологом работает.
— А кто она такая?
— Сирин.
Ээ…
— Женщина-птица, которая предсказывает несчастья?
— Вроде того. Крыльев у нее, правда, нет, но про беды, смерти и болезни столько может рассказать, что бессонница тебе будет гарантирована.
— И она психолог?..
— Да. А еще очень позитивный и оптимистичный человек.
Собственно, это и понятно. С таким-то даром недолго руки на себя наложить, наверняка, один только оптимизм от этого и спасает.
Прогулка наша получилась интересной и очень познавательной. Марина оказалась не просто знакома со всеми жителями Волховского, но и была осведомлена о некоторых аспектах их личной жизни. По крайней мере, род занятий и особенности каждого соседа знала на зубок.
Мы неторопливо шагали вдоль домов, вежливо здоровались с проходившими мимо людьми. При этом меня не покидало ощущение, будто я нахожусь не в знакомой деревне, а в странной волшебной сказке, которую какой-то чудак-доброхот придумал специально для взрослых скучающих людей.
Вот выходит из маленького сельского магазина старушка — кругленькая, в простом цветастом платье, в руках буханку хлеба несет. А Маринка в ухо шепчет: это обережница. Такую куклу-мотанку сделает, что ни один недруг в дом не войдет, а уж какие браслеты на удачу плетет — закачаешься!
Или, к примеру, косит сорняки у ворот мужчина — рыжий, веснушчатый, самый, казалось бы, обычный. И тут же выясняется, что обычного в нем не так уж много, ибо этот дядька в растянутых трениках — огневик, способный виртуозно обращаться с любым пламенем. Пожарным работает, ага.
Когда мы обошли все село, я окончательно уверилась в том, что поездка в Волховское была самой лучшей и полезной идеей, пришедшей мне в голову за эти месяцы.
Последним строением, которое мы миновали, стала избушка Зинаиды Семеновны. В отношении этой женщины разъяснять ничего не требовалось, а потому ее серый бревенчатый домик прошли быстро и без остановки.
Далее дорога свернула влево и превратилась в узкую тропинку, ведущую к озеру. Едва мы на нее ступили, как выяснилось, что хибарка бабы Зины последней вовсе не была. На противоположной стороне волховского водоема обнаружился красивый двухэтажный коттедж с высоким забором и коваными воротами. С другой стороны нашего берега, там, где располагались дома Марины и моей бабули, его видно не было — скрывали высокие деревья близлежащего леса, зато теперь он предстал перед нами во всей красе.