— Приду, — сказал он. — Но не нынче.
Дедко точно не против будет. Сам же велел на капище Волохово наведаться.
Старший пихнул молодого, который слушал, аж рот приоткрыв от удивления. Тот очнулся и тоже представился:
— Звенияр я.
Бурый кивнул уважительно. Когда к нему по-доброму, и он так же. Нет больше меж ними обид.
— Гостей-то примешь, боярин? — спросил старший волох, оборотясь к Бирючу.
Тот глядел на спящую жену и слезы текли по его щекам, ныряя в бороду.
Услышав вопрос, Бирюч встрепенулся:
— Сей же час распоряжусь!
И кинулся из кельи наружу.
Бурый взял чашку с ненужным теперь настоем, понюхал и вылил в ночной горшок.
— Ты прав, — сказал он. — Яд это. Только иной раз и от яда для здоровья польза бывает.
— Да ведаю я, — с досадой проговорил младший волох. — Откуда мне было знать, что ты — наш?
— А я не ваш, — усмехнулся Бурый. — Я — Волохов.
— Так и мы его!
Не понял Звенияр.
А вот Гудислав понял: прикрыл рот рукой.
Но Бурый и не собирался болтать лишнее.
Глава 35
Глава тридцать пятая.
Зима прошла, не задержавшись. Когда воды вскрылись, Дедко с Бурым из Нового города собрались уходить.
Ушли бы и раньше, но Дедко вдруг захворал. И болезнь у него была непонятная. Кто-то взялся силу из него тянуть. Кто-то, кому Дедко был не чужой. Дедко даже сначала на Бурого подумал, но понял: не он. Как не крепился Дедко, как не исхитрялся, а сила все равно уходила. Теперь помалу, но неостановимо. Словно вода из дырявой мисы. И не защититься. Будто в самой середке, там, куда никому, кроме самого ведуна доступа нет, дырочка образовалась.
Дедко за Кромку ходил, на помощь Госпожи уповая, и тоже напрасно.
Хорошо, были у Дедки Бурый и Морда. Не давали иссохнуть. Особливо Бурый. Сила ж в нем двойная. И та, что не от Госпожи, в дыру не уходила. Рассеивалась со временем, да. Но это как раз понятно. Для Дедки она — как брюква для волка. Живот набить можно, но толку чуть. И все же толк был. Очень вовремя волох Бурому ножик свой позаимствовал. Одно упование: вернется Дедко на заповеданную ему землю и закроется брешь.
Неожиданно трудным вышло прощание с Родой.
— Прикипела к тебе, — призналась воительница. — Хороший ты. Была б помоложе и не та, кто я есть, непременно замуж за тебя попросилась бы.
— А мне ты всем хороша, — возразил Бурый. — И мне… — подумал немного, добавить ли, что люба, но не стал. Вместо этого сказал: — Я ведь тоже тот, кто я есть. Ведун. Со мной ой как не просто.
— А я б рискнула, — Рода глянула прямо в глаза, нет, прямо в душу. И решилась, сказала: — Захочешь меня видеть, дай знать. Я приду.
— А если нет? — Бурый улыбнулся, показывая: не всерьез сказал.
— А не захочешь, так я сама прискачу, — Рода вернула улыбку. — Как наставник твой, оклемался?
— Дорогу выдержит.
— Вот уж не знала, что ведуны болеют.
— Мы и не болеем. Людскими хворями.
— Мож его на капище Волохово свозить?
— Лучше уж сразу добить, — усмехнулся Бурый. — Волохи ему рады не будут.
— А я думала: вы с ними дружите.
— С чего бы?
— Ну так у тебя и обереги их и ножик вот приметный.
— То я, а то Пастырь, — Бурый покачал головой. — Ничего. Дома на его недуг управу найдем. А ты… Ты и правда, коли будет случай, приезжай! Добрая это мысль.
И понял вдруг: правду сказал. Добрая мысль. Верная и нужная. «Приезжай!»
— Ну старый, и учудил, — Хозяйка сунула под мышку клюку и похромала к печи. Поболтала варево в котле деревянной длинной ложкой, принюхалась… — Не. Еще не впору.
Бурый привез сюда Дедку, потому как выхода иного не было. Дома Дедке стало еще хуже.
И правильно сделал. Если кто и может Дедке пособить, так это она. Мертвая ведьма-навия. Хранительница Дома. Та, что одной ногой в явном мире, а другой — в Нави.
И уже помогла. Уложила, согрела, запечатала. И теперь прикрывала. Верней, не она, а кот ее черный. Такой же как она, полузверь-полунежить. Лежал сейчас у Дедки на животе и не уходила сила. Когда Бурый глядел на них особым взором, то видел, что кот сей — огромен. Больше Дедки. Вровень с самим Бурым, когда тот выпускает того, кто внутри. Теперь этот незримый зверь обнимал Дедку со всех сторон, источая тот клубнистый серый туман, что скрывает изнутри Кромку.
— Не вижу я, кто к твоему пестуну присосался, — призналась ведьма Бурому. — Кабы был не ведуном, а простым, сказала б, что чур его доит. Но откель у ведуна пращуры, коли он из рода самой Госпожой вынут?
— Но ты ж его вылечишь? — с надеждой спросил Бурый, кивнув на булькающий котел.
— Так он не болен, — возразила мертвая ведьма. — Это не болезнь, малой. Это не пойми что. Хотя… — Ведьма подшкандыбала к Бурому вплотную: — Хотя пособить можно. Я его прикрыла. И впредь прикрою. Но не попросту.
— И чего ты хочешь? — насторожился Бурый.
— Сказала б, что тебя, — ведьма хихикнула, — но не скажу. Силы в тебе нынче много и сила эта мне чужая. Как бы не разорвала. Потому сыщешь ты мне добра молодца, молодого и дерзкого. Чтоб не забоялся меня, старую. Ряд?
— Ряд! — Тут же согласился Бурый и протянул ладонь.
— Не все это, погоди, — остановила ведьма. — Наставник твой должен сам на мою подмогу согласиться.
— И чего б ему не согласиться? — возразил Бурый. — Знал бы он, как по-другому уберечься, уже бы сделал.
— Сам, — твердо произнесла мертвая ведьма. — Потому что после моей подмоги сила его мало не втрое убудет. А это старому как ножом в брюхо.
— Ну так я его бужу? — спросил Бурый.
— Сначала молодец, потом помощь! — Ведьма подбоченилась.
— Не веришь мне? — возмутился Бурый.
— Почему ж, верю, — спокойно ответила ведьма. — Только не знаю, сколь тебе жить осталось. Мож и не успеешь исполнить.
Бурый напрягся:
— Что-то видишь?
— Наоборот, не вижу. Ни тебя, ни его, — она кивнула на Дедку.
— И что это значит, что потом будет?
— А то, что может и нет у вас будет того потом, — Ведьма подошла вплотную, потрепала Бурого по отросшей шевелюре. — А может и будет. Выходит, не сплелась еще ваша судьбинушка. Так что собирайся, дружок, и двигай за моим подароком.
— А с ним что?
— А за ним я присмотрю, — заверила мертвая ведьма. — Не тревожься. Мы с ним друзья давние. С тех пор, как его, молодого, глупого, ко мне врачевать привели. Для таких, как он, лучше меня лекаря нет.
Где искать того самого, молодого и дерзкого, Бурый знал.
— По здраву тебе, Сноп!
— О, ведун! А ты тут зачем? — Белобрысый наследник огнища за эти пару годков поздоровел, в плечах расширился, отрастил пристойную белесую бородку. Казист. Как есть добрый молодец.
— Да за тобой пришел, — честно сказал Бурый. — Есть для тебя подарок.
— Подарок? Давай! — Сноп протянул руку.
— Экий ты прыткий. Не тут он. И путь к нему неблизок. Пойдешь?
— Э! С чего мне тебе верить, ведун?
— Девка, коей я оберег подарил… Как, хорошо у ней?
— Подросла, — осторожно ответил Сноп. — Похорошела. Титьки отросли. Хочешь ее взять?
— На что мне девка! — качнул головой Бурый. — Я спросил: как она со скотиной управляется? Ладно?
— И тут добре, — признал Сноп. — Хороший ты ей оберег подарил. Жаль, что только ей.
— Тоже хочешь?
— Хочу! — воскликнул Сноп. Глазки загорелись.
— Ты ж наследник, верно? Зачем тебе оберег за коровенками ходить? Тебе другой нужен. На скот, на богатство. Добро к добру притягивать.
— А такой есть? — недоверчиво спросил Сноп.
— Есть, — кивнул Бурый. — Как не быть.
— Я таких не видал!
— Да кто ж тебе покажет, — усмехнулся Бурый. — Много ты с князьями, боярами якшаешься?
— Так то нет, — вздохнул Сноп. — А у них — есть?
— А как по-твоему боярами становятся? — усмехнулся Бурый. — Ладно. Вижу, не получилось у нас разговора. Дальше пойду.
— Эй, постой! — воскликнул Сноп, хотя Бурый никуда уходить м не собирался. — Так ты о таком подарке!
— А сам как думаешь?
— Не уходи! Я согласен! Дурак я по-твоему, от такого отказаться?
— Теперь вижу, что не дурак, — сказал Бурый. — Потому и понимать должен: за добрый дар и отслужить надо добре. Готов?
— А не обманешь? — В Снопе опять проклюнулась подозрительность. — Побожись!
— Волох мне видак: коли сослужишь ту службу, о коей я прошу, будет тебе оберег истовый на телесную крепость и добра умножение.
— И что боярином я стану! — не унимался Сноп.
— Вот тут клясться не буду, — отказался Бурый. — То от тебя уже зависит.
Сноп настаивать не стал. А то, что в боярстве будущем Бурый ему помочь отказал, даже помогло. Убедило, что не обман ведун затеял. Сноп услышал, что хотел. Чего жаждал. Посули желанное человеку — и он во что хошь поверит. Ну да Бурый его обманывать и не собирался. Будет Снопу оберег честный. И на крепость и на умножение. Волох всякому богатству-скоту владыка. А будет он Снопу помогать иль нет, от самого Снопа и впрямь зависит.
— Собирайся, — сказал Бурый. — Два дня пути нам. До места. Столько с собой и бери. Нам.
— Ага. Верхами пойдем?
— Верхами туда дороги нет. Только пол-пути.
— Да хоть сколько. Холопа с собой возьму. Подождет с коняшками, пока не вернемся.
— Можно и так, — согласился Бурый. — Отец-то отпустит?
— Без надобности, — отмахнулся Бурый. — В город он ушел. Я нынче за старшего… Ну почти. Не у дядьки ж мне, наследнику разрешения просить?
— И то верно, — Бурый спрятал усмешку, наклонив голову. — Иди уже. Нам за четыре дня поспеть надо.
— Так это сколь еще времени? — отмахнулся Сноп.
— А пока я сюда шел, считаешь? Два дня долой.
— Что ж ты так долго!
Бросил в сердцах и убежал собираться.
Добрый молодец. И дерзкий. А что жаден да глуповат, так об этом в их с ведьмой ряде ничего не было.
Глава 36
Глава тридцать шестая