Всё дело в том, что мне казалось, остановившись, я если не умру, то дара своего лишусь точно. Начав работать и активно тратить живу я не только не помог себе, а как бы не ухудшил свое состояние. Меня продолжало «раздувать», сколько бы живы не тратил, нейтральной энергии организм впитывал чуть ли не в два раза больше. Ситуация получилась, будто с горы вниз побежал — остановиться невозможно, если упаду, то разобьюсь.
Вот мы с дедом и не останавливались, из-за чего даже не заметили, как прошло время и Блистательный разминулся с Землей, так с ней и не столкнувшись, полетел дальше.
Но о себе он всё же напомнил.
Пол, как будто предупреждая, сначала обозначил несколько легких толчков, и практически сразу же последовал сильный удар, отчего ноги в коленях подогнулись, и мы с дедом упали там, где стояли. У стены подпрыгнул шкаф, угрожающе зашатавшись. Со столика посыпались инструменты, звеня по плитке пола и разлетаясь по всему кабинету, а сам он, тоже подпрыгивая, укатился к шкафу. Со стены слетели плакаты…
— Д-дед, — чуть не прикусил я язык из-за очередного толчка, — на улицу надо.
— Поздно, — услышал я отрешенное в ответ.
Задрав голову, посмотрел туда же, куда и дед смотрел. Потолок тоже решил в веселье поучаствовать. Широко открытыми глазами наблюдал, как по нему побежали трещины и вот уже целая потолочная плита, лопнув пополам, рушится на нас.
… — вырвались из меня не совсем цензурные слова.
Зажмурив от страха глаза и рефлекторно вскинул руки, защищаясь.
А тут еще напасть, распирающая все эти дни меня энергия решила позорно смыться, не желая быть раздавленной с нами за компанию. Почувствовал, как она разом выплеснулась из меня, только чудом не разорвав, но больно было, как будто это всё же случилось, всё тело огнем обдало. Но что та боль, практически не обратил на нее внимания, так как падающий потолок придавил меня всей своей многотонной тяжестью.
— Держи, Сашка, не отпускай!
«Мы живы?» — очень уж я удивился, с трудом оставаясь в сознании.
Изнутри давление исчезло, зато снаружи давило с каждым мгновением всё сильнее и сильнее, грозясь теперь не разорвать меня, а раздавить в лепешку.
Мог бы удивляться, тогда бы подумал, почему еще не раздавило. Но сейчас было не до удивления, давление снаружи нарастало, и сквозь набатом в ушах звучавшие удары сердца еле-еле слышал деда:
— Держи, Сашка!
С трудом открыл глаза, чтобы хоть понять, что держать-то надо.
Увидел на свою голову, заодно и удивился… запоздало. Энергия не просто меня покинула, зря я на нее наговаривал. Вплеснувшись из меня, не знаю как, это ведь просто нереально, но она образовала щит, на котором сейчас и лежал потолок, обломки мебели и много-много пыли, всё это висело над нашими головами.
Не стоило мне, наверное, удивляться и сомневаться в реальности происходящего. И раньше огромное давление разом возросло, так что и дальше «держать» всю эту массу уже не получалось. Единственно что еще успел сделать, сам не понимая как, действуя скорее рефлекторно, чем осознанно, щит я как-то наклонил, отчего вся та масса сверху съехала по нему вбок, нас так и не раздавив.
Тут силы меня окончательно и покинули, щит схлопнулся со звуком открывающегося шампанского, только вот вместо игристого вина нас окатило пылью и прочим мусором. Дышать сразу стало нечем, так что я поспешил закрыть глаза и натянуть на лицо куртку.
— Дед!
— Живой я, — практически сразу же он отозвался. — Лежи спокойно, пока пыль не осядет. А то тут всё на честном слове держится, сразу не прибило, так теперь добьет, если что не то потревожим.
«Вовремя землетрясение закончилось», — вспомнил я с чего всё началось, и замерев — прислушался… толчков и вправду больше не было.
Пыль на удивление быстро осела. Даже не осела, ее просто в сторону ветром отнесло, ну и водой прибило. Видимо трубы порвало, так что нам теперь не только раздавленными грозит быть, но еще и утопленными. Впрочем… мы с дедом оказались в своеобразном таком шалаше, плиты одним боком рухнув на пол, другим упирались в разрушенную наружную стену. Вот в этой стене окно и приковало к себе мой взгляд. Выход наружу, пусть и полузаваленный. Раньше оно решеткой забрано было, сейчас же ту сорвало к черту, как и стекло, его там тоже не наблюдалось.
— Ты цел? — Аккуратно приподнявшись, дед в первую очередь на меня посмотрел.
Хоть что там можно увидеть: грязный как черт, пылью засыпанный, еще и водой сверху политый.
— Да, вроде.
— Вроде или цел? — въедливо переспросил он, не удовлетворившись таким невнятным моим ответом, при этом продолжая ощупывать меня взглядом, выискивая ранения.
— Да цел я, — уже уверенней ему ответил. — Тело огнем горит, но то давившая на меня раньше энергия разом выплеснулась и… — снова посмотрел я на нависающие над нами плиты. — Дед, что это было, а?
— Да черт его знает, — удостоверившись, что я в относительном порядке, дед тоже принялся по сторонам осматриваться. — Магия-шмагия, хрен знат, что оно такое было. Потом разбираться будем. Сейчас давай выбираться отсюда, пока мы тут не утонули.
И да, шансы утонуть вполне себе возрастали. Не просто вода, а смешанная с пылью жижа продолжала прибывать, находя всё новые и новые дорожки в завале, стремясь доделать то, что землетрясение не доделало, лишить мира двух ведунов.
Так что мы больше медлить не стали, на коленях поползли на выход.
— Тут живые!
Стоило только показаться на фоне окна, как нас сразу же заметили военные, производящие спасательные работы, принялись помогать нам выбраться.
— Саня, не дури!
Деда, несмотря на его возражения, я первого наружу отправил, а сам задержался. Уже тоже собирался выбираться, как заметил вполне себе уцелевшую сумку с зельями, что возле стола на полу стояла, вот и подался обратно, вывернувшись из рук попытавшихся меня задержать спасателей.
— Сашка! — разорялся снаружи дед. — Вылазь давай, я тебе уши надеру, сучий потрох.
— Лезу я, лезу, — пробурчал себе под нос, выталкивая наружу сначала злополучную сумку, а потом уже и сам туда же подался.
Нет, ну а что, зря я что ли напрягался, ночами не спал, зелья эти делал, чтобы взять и вот так их тупо бросить? Фиг вам, свой труд я привык ценить.
— Целый? Травмы есть? — Стоило только оказаться снаружи, как меня сразу же засыпали вопросами. — Там еще кто-нибудь остался?
— Больше никого нет, мы вдвоем в кабинете были, — мотнул я отрицательно головой. — Сам целый…
Стоило только отчитаться… еле успел откинутую в сторону сумку схватить, как меня подхватили под руки и потащили в сторону от развалин.
И да, «Ахренеть» — именно это слово полностью отражало мое состояние, когда я со стороны посмотрел на поликлинику. Я оказывается не просто плиту на том непонятом щите держал, а целых два верхних этажа в нашем трехэтажном здании. Левая сторона здания обрушилась из-за землетрясения, сейчас там множество людей копалось, растаскивая завалы, пытаясь хоть кого-нибудь еще спасти, пока, если живые всё ещё есть, они не захлебнулись из-за и не думающего прекращаться дождя.
— Саня, паршивец… Да целый я, — отмахнулся дед от пытающегося его осмотреть врача. — На нас ничего не упало, так что травм не имеем. — Иди сюда, — переключил он всё внимание на меня, — дай я тебя…
Военные, притащившие меня в соседнее здание, куда всех пострадавших доставляли, быстренько смылись, теперь уже я принялся от деда и от незнакомого врача отбиваться, доказывая, что я тоже целый и весь из себя здоровый.
К работе мы вернулись достаточно быстро, так как количество поступающих пострадавших не уменьшилось, а как бы не на порядок увеличилось. Так что некогда было переживать о том, что чуть не погибли… в отличие от многих других людей.
Блистательный, пролетев мимо Земли, нанес существенный удар напоследок. Разрушена не только наша поликлиника, но и городская больница, под завалами которой погибло множество опытнейших врачей. Да и помимо больниц по городу и других разрушений хватает, много, как высотных девяти/пятиэтажных, так и частных одноэтажных домов в развалины превратились.
— Ой, что происходит! — с ошалевшим видом заскочила в наш новый кабинет наша медсестра Ирина.
Выжила чудом. В тот раз, когда мы с дедом себе перерыв организовали, она тоже решила время зря не терять, пошла к подруге чаем по-быстрому побаловаться, заодно и поболтать, новости узнать. Так и спаслась, практически за спиной у нее тогда потолок обрушился. Ну и, как только мы возобновили работу, она к нам напросилась, теперь постоянная наша медсестра, которую мы бережем и лелеем, отчего она и бодрая такая, всем остальным на зависть.
Буквально только что вывела из кабинета очередного поломанного, которого мы в гипс заковали, и вот, быстренько вернулась, уже сама, но с кучей новостей.
— В городе беспорядки начались, — выпалила она. — Военные вроде власть в свои руки взяли, начали людей на службу призывать и организовывать их в группы для работ. Мол зима близко, сами себе не поможем, так никто не поможет. Газа нет и в ближайшем будущем не будет, во многих местах поврежден газопровод. Единственная наша надежда пережить наступающие холода — это электричество, благо имеется собственная ГЭС. Только вот линии электропередач по городу повреждены и для их восстановления нужны люди.
— Ну, пока логично всё, — дед, закуривший сигарету, стоило только Ирине начать на нас новости вываливать, выдохнул облако дыма в приоткрытое окно и спросил у нее, поторапливая: — Так из-за чего беспорядки-то начались?
— Так они продуктовые магазины и склады закрыли, теперь за работу, и нашу в том числе, — уточнила она, — не деньгами, а суточными продуктовыми наборами платить будут. Уже организованные военными группы людей, из гражданских, помимо разбора завалов и сбора трупов на улицах, начали еще и квартиры с домами умерших вскрывать, их продуктовые запасы изымать. Ну а тут еще и слух пошел, что вся планета в руинах, правительства больше нет, выживать будем каждый сам по себе. Вот это всё людей и напугало. Если раньше мародеров не так и много было, то теперь в городе паника поднялась: магазины взламывают и громят, всё с полок сметают. Дома и квартиры, и не только умерших, всех подряд грабят. На бензозаправке массовая драка была, да такая, что ее вообще спалили.