— Всё нормально, Дашка! Всё нормально, — принялся ее по голове гладить.
Ни о чем ее расспрашивать не стал, пусть успокоится. Вместо лишних слов, головой по сторонам завертел: один вопрос в голове — гнался за ней кто-нибудь или нет? Сейчас в таком состоянии нахожусь, если кто заявится, то и малейшего сопротивления не смогу оказать.
Сколько не высматривал, никого не увидел, никто не торопился до наших тушек добраться, что меня несколько успокоило. Так что, успокаивая подругу, я принялся себя в транс вгонять, пытаясь до живы достучаться. А то, такое ощущение, будто не только меня током шандарахнуло, но и ее парализовало, с трудом ощущалась. Но всё же ощущалась, так что, хоть напрячься и пришлось, но под контроль ее взял и принялся за самодиагностику… вздохнул облегченно. Ничего непоправимого: паралич скоро пройдет, уже болезненные импульсы по телу пошли; ожог на груди вообще не проблема, одежда больше пострадала, чем кожа; сердечко еще нужно будет подлечить, есть небольшие нарушения. Но то зелья попью и всё в порядок придет. Заинтересовало меня нечто другое, с трудом исследовательский зуд подавил, так как пора отсюда нам уже дергать, пока и вправду кто-нибудь не заявился. Да и Дашка уже почти успокоилась, лишь изредка всхлипывает, чувствуется, что напряжение из тела у нее ушло. Как бы не заснула тут, а то, как в прошлый раз, на руках я ее сейчас при всем желании не унесу.
— Даш!
— У? — не отрывая своего лица от моей груди, промычала она.
— Пошли домой. Умоемся, переоденемся в чистое…
— Саш, я человека убила, — перебила она меня, и я почувствовал, как она напряглась, ожидая моей реакции.
— Я тоже недавно. И что?
Видимо не совсем этого она ожидала, так как, отлипнув от моей груди, удивленно на меня вытаращилась.
— Пошли домой, а, — не дал я ей и слова вымолвить. — В порядок себя приведем, а потом…
Любопытство женское неистребимо. Не знаю, кого она там убила, она и сама на какой-то миг об этом забыла, собиралась меня пытать, любопытство свое удовлетворять. Но стоило мне только застонать, спецом не сдержался, впрочем, действительно больно было шевелиться, как у Дашки все вопросы из головы жалостью и чувством вины вымело. Принялась мне помогать на ноги встать, а потом и под руку поддерживая домой повела, чуть ли не каждые десять секунд интересуюсь, как мое самочувствие.
Самочувствие поганое, хоть тело с каждым мгновением всё лучше и лучше слушалось, просто обидно мне было, только что козликом скакал… доскакался.
Хорошо, что мы калитку днем не замыкаем, а то пришлось бы через забор кому-то лезть, открывать ее, так что, обойдя участок по кругу, беспрепятственно попали во двор, а потом и в дом вошли, тоже из-за дневного времени не запертый.
— Я смотрю у вас уже в привычку входит, друг друга на руках носить, — именно этими словами встретил нас дед, стоявший в холле на первом этаже.
Видимо я немного увлекся с опробованием своих новых сил, времени не ощущая, что он уже и ванную успел принять, и одеться. Скорей всего в окно увидел, в каком состоянии мы во двор вошли, вот и вышел нам навстречу, теперь внимательным взглядом на целостность тушек нас осматривает.
— Василий Андреевич… — Дашка, коза, увидев деда, снова расчувствовалась, меня бросила, я аж покачнулся от неожиданности, и к нему навстречу устремилась, уже заранее слезами обливаясь. — Я человека убила-а.
— Ну хоть за дело? Или ты просто так? — Обняв ее, задал он вопрос, услышав который у Дашки слезы мигом остановились, удивленно на него вытаращилась.
Я же только усмехнулся: реакция у деда один в один с моей. Ну и опыт у него, вот так — раз, и предотвратил истерику, в которую она собиралась скатиться.
— Я…
— Стоп! — Не дал он ей пуститься в объяснения, вытирая ей слезы вытащенным из кармана платком. — Сначала приведешь себя в порядок, и уже потом в каминной сядем, там-то ты нам и расскажешь, кто это тебя обижать вздумал.
Дашка всё же поплакала, но так, слегка, видимо сыграло то, что ее никто не жалел, никто не истерил, не выпытывал подробности. Да и отношение к ней не поменялось, чего она подсознательно опасалась. Так что, всплакнув чуть, потопала в мою спальню, дед велел ей самой у меня в шкафу себе одежду подобрать на смену ее грязной, а потом уже идти душ принимать.
Не успела Дашка с глаз скрыться, как новые гости пожаловали, пацаны в ее поисках примчались. Дед их встречать вышел, пока я с себя одежду подкопченную стаскивал, нечего ее дальше в дом тащить, всё равно на выброс.
— У нас она, — услышал, как дед сразу же новоприбывших успокоил, еще даже не поздоровавшись. — Еще ничего не знаем, — и снова не дал он им вопрос задать, — она сейчас себя в порядок приводит, потом расскажет, что там у нее случилось.
Как раз с себя майку стянул, бросая ее на пол к остальным вещам, как в холл ввались всё ещё хмурые Длинный, Мамон и Алый: одежда грязная, сами почерневшие от усталости, да и похудевшие, скулы заострились, щеки впали. Особенно по Мамону это заметно, куда там его рыхлость тела только и подевалась, всё лишнее с себя согнал за эти несколько дней, что мы не виделись.
— Оп-па!
— Привет! — Хмыкнул я, пацаны дружно на мою грудь уставились, хоть там не всё так страшно, как даже я думал. Просто сильное покраснение, одежда действительно меня спасла от поджаривания. — А Башка где?
— Башка башкой работает, куда ему с его здоровьем завалы разбирать. Привет, Саня! — первым со мной Мамон поздоровался. — Ты я смотрю…
— Так! Заканчивайте попусту языками молоть, — не дал нам дед нормально поздороваться. — Идите в баню, приводите себя в порядок, нечего в дом грязь тащить. Там халаты есть, вот в них переодевайтесь, и тогда поговорим, заодно и Дашу выслушаем, что там у нее произошло.
— У нас одежда чистая с собой есть. Серега, принесешь? — Вовка вопросительно на Алого посмотрел.
Тот без возражений, кивнув согласно, пошел к машине, которую они возле нашего двора припарковали.
Дед же, не дав нам поговорить, сразу же отправил пацанов вниз, в порядок себя приводить, чуть погодя и Алого туда же спровадил, когда он с рюкзаками от машин вернулся.
— Тебе помощь нужна?
— Нет, — отрицательно мотнул я головой. — Сам справлюсь.
Не став вокруг меня хлопотать, дед отправился на кухню чай ставить, полезен будет Дашке особенно с каплей успокоительного, ну и бутербродов нарезать, всё же Мамон в гости пришел, а тот никогда от перекуса не откажется, да и остальные, судя по их виду, против не будут.
Я же, всё еще страдая от боли в мышцах, на второй этаж поднялся и в мастерскую потопал, в которой мы разные снадобья делаем. Там обработал ожог на груди мазью и зельями залился, полезными для сердца. Больше пока ничего делать не стал, с народом пообщаемся, вот тогда уже и займусь нормальным лечением. А пока, заскочив в свою спальню, оделся и пошел камин растапливать, благо приготовленные дрова в наличии были.
Как раз управился, как парни подтянулись, а потом и Дашка нарисовалась. Охи-вздохи дед прервал, погнал приготовленный перекус сюда доставить. И кто бы сомневался, услышав о еде Мамон первый подорвался, за ним следом и Алый потопал, а то еда к нам может и не добраться.
— Трупы алконавтов мы вывезли, в братской могиле их похоронили. Никакого кипиша там не поднялось, никого они не заинтересовали и уже не заинтересуют, — тихонько проинформировал меня Вовка, усаживаясь рядом на диване.
Ага, то-то я удивился, когда Мамон меня при встрече Саней назвал, а не как обычно — малым. Он мой реальный возраст узнав, когда мы нормально познакомились, только так меня и называл, а тут Длинный видимо его просветил, что там и как произошло, вот я до Сани и дорос.
Стоило Мамону с Алым вернуться и всех кружками с чаем снабдить, дед, закурив сигарету, внимательно на Дашу посмотрел.
— Вот теперь рассказывай.
Та к этому времени уже в себя пришла, душ помог пусть не окончательно, но всё же успокоиться. Хоть от всеобщего внимания плечами она всё же передернула, но заговорила уже без особых эмоциональных всплесков.
— Мы на проспекте Мира дорогу расчищали, — начала она чуть издалека, специально для нас с дедом. — Мне в туалет приспичило, я и отошла чуть в сторону, там за домом, мимо которого мы недавно прошли, кусты в палисаднике густые росли, вот туда и направилась. Понятия не имею, откуда эти трое взялись, только вроде никого не было и тут вот за спиной смешки раздались. Кто такие, не знаю, но один из их тройки был тот самый мудак, что тогда Даню хотел ножом пырнуть, в итоге меня порезал. Он меня тоже узнал, когда я вскочила и к ним повернулась:
«Оп-па! Знакомая шлюшка и уже трусы спустила, нас встречает. Говорят, брательник твой коньки отбросил, как и…».
— Грубо он Игоря Хорошего обозвал, вроде как любовник мой сдох, и я сразу голой задницей перед другими реальными пацанами вертеть принялась. Такая меня злость взяла на этих «реальных пацанов», особенно на этого «друга Щура», что своим грязным языком мертвых парней помоями поливал, что…
Дашу затрясло от этих воспоминаний, дед в кресле шевельнулся, но его Мамон опередил, что сам на себя непохож был: молча сидел и даже ни одного бутерброда за это время не съел. Да и чай у всех в кружках нетронутый оказался, просто в руках их держали и рассказ слушали. Вот, кружку на стол поставив, Мамон и подорвался, как-то умудрился в кресло к Даше втиснуться и крепко обнял ее за плечи, поддерживая и успокаивая одновременно.
— Я не знаю, как у меня это получилось, — благодарно улыбнувшись ему сквозь так и не пролитые слезы, Даша продолжила свой рассказ. — Хотела просто заткнуть этого ублюдка… заткнула его вырвавшимися из рук молниями. Я и понять ничего не успела, а он уже в головешку дымящуюся превратился, — снова ее передернуло, да и меня тоже, воображение хорошее, так что живо представил, что бы со мной было, если бы я словил полноценный, а не ослабленный после недавной инициации разряд. — Еще даже не осознав, что и как я сделала, как те два пацана, что с тем ублюдком были, как-то по девчачьи взвизгнули и заорали: «Ведьма!». Они в одну сторону тикать, я, когда всё же осознала, что я натворила — в другую… Как и куда бежала не помню, в себя пришла, рядом Сашка лежит, дымится. Думала я и его убила… чуть с ума не сошла.