У старшего сына Талицких, насколько нам их родственники объяснили, никаких проживающих с ними бабушек в семье не должно быть.
— Да пофиг, — буркнул Вовка, подошел к двери и тихонько постучал. — Хозяева!
А в ответ тишина, которую, впрочем, вскоре нарушил Алый, с помощью своего «воздуха» контролирующий обстановку:
— Она за дверью сразу стоит, прислушивается! Больше в квартире никого нет.
— Бабушка, — получив информацию, сразу же обратился к старушке Длинный, — мы из Заволжья. Иван Андреевич и Анна Валентиновна Талицкие попросили заехать к их старшему сыну, узнать, как они тут. Вы не подскажете, что с проживающей в этой квартире семьей случилось? Они живы? Если да, то где мы их можем найти?
Снова в ответ тишина, бабушка продолжала в молчанку играть, молчали и мы, так как если она не отзовется, то фиг мы что сделаем. Не ломать же дверь в двух шагах от расположения дезертиров? Если сейчас не удастся ее разговорить, то придется уходить, сначала Лехину мать освобождать, и только тогда уже сюда возвращаться. Но тут такое дело, как бы она за это время не смылась куда, тогда мы вообще никакой информации о семье Талицких не получим. А старая точно должна о них хоть что-нибудь знать, не зря же в их квартире обитает.
Щелк.
Бабуля всё же на что-то решилась, отомкнула замок и чуть приоткрыв дверь, осторожно выглянула, внимательно осматривая всех нас.
— Мельник? — глаза бабульки внезапно широко открылись. — Женька?
Не только глаза, но и дверь широко распахнулась, и старая с радостью и хорошо видимым облегчением на лице улыбнулась Женьке.
— Ты откуда здесь?
Теперь наша очередь настала в молчанку играть: удивленно на старушку смотрели. Она реально старая, и я бы даже сказал — отвратительно старая, с очень неприятной на вид внешностью. Но добила она нас не своей внешностью, а словами:
— Вы правда от дедушки с бабушкой приехали?
В себя прийти и что-нибудь ей ответить мы так и не успели, так как практически сразу она нас в еще больший шок вогнала. Внешность бабули поплыла, начала размываться в непонятное нечто. Только из-за шока, наверное, мы ее не пристрелили, очень уж это жутко всё выглядело. В ступоре продолжали пялиться, как одна внешность с бабули сползла, под ней проступила другая…
— Вот тебе и старушка, — в полной тишине из-за спины раздался голос Мамона.
Перед нами предстала…
— Мара, — прорезался голос и у Женьки.
Темноволосая, кареглазая, с пухлыми, красивой формы губами, чуть выше меня ростом молодая девушка.
— Привет, Мельник! — улыбнувшись, махнула она рукой Женьке, после чего перевела взгляд на Длинного и повторила свой вопрос: — Вы и вправду от бабушки и дедушки приехали?
— Правда, — кивнул Вовка, беря себя в руки. — Они просили заехать к вам, узнать, что тут и как, а также при нужде помочь вашей семье в Заволжье перебраться.
Улыбка сразу же испарилась с губ Марины Талицкой.
— Нет больше моей семьи, — после небольшой паузы выдавила она из себя, и отступив в глубь квартиры приглашающе махнула нам рукой: — Проходите! Только разувайтесь, грязь в квартиру не несите, а то с водой проблемы, не наносишься ее, чистоту поддерживать.
— Что с ногой? — разувшись и пройдя в зал, сразу же спросил я у Марины. — Почему хромаешь?
Пригласив входить, она развернулась и пошла в глубь квартиры, в этот момент я и обратил внимание на то, что она прихрамывает.
— Мы месяц назад в аварию попали, вот с тех пор и хромаю, — как-то безразлично ответила она мне и перевела взгляд на вошедшего в комнату Женьку. — Ну а ты тут какими судьбами?
— Да вот, — дернул он плечами, — с парнями пересеклись недалеко отсюда, в итоге выяснилось, что они к вам направляются. Решили с Лехой, — кивнул он на своего товарища, — их проводить, заодно и тебя проведать.
— Понятно, — кивнув, улыбнулась она ему. — Спасибо.
— Разрешишь посмотреть? — встрял я в их разговор. — Ногу, — уточнил, а то она явно не поняла, на что именно я захотел посмотреть. — Только…
«Блин! Поспешил», — мысленно сам себе подзатыльник дал.
Не успели войти, еще даже не познакомились, а я уже собрался с нее теплые колготы стаскивать. Так ее даром заинтересовался, что собирался и ногу ей вылечить, и изучить его более подробно, только для этого нужен более плотный контакт с телом. Ну и соответственно не подумал, как она на такое предложение отреагирует.
— Только? — переспросила она.
— Не гони лошадей, Ведун! — спас меня Длинный. — Как и говорил, мы от ваших родичей к вам, — достал он из кармана телефон, включил его, нашел нужное видео и протянул его Марине. — Запускай, смотри.
Иван Андреевич и Анна Валентиновна вот таким способом послание передали. Там на видео вся их семья мелькнула, руками помахали, но основной посыл от родителей старшему сыну, что мы действительно от них. Вовка тогда вовремя сообразил запись сделать, чтобы нам сразу поверили и не пришлось впустую время тратить, доказывать это.
Марина поверила, несколько раз запись пересмотрела, слезами обливаясь. Мы в это время кто куда отвернулись, чтобы ее не смущать, ну и самим неприятно на плачущую девушку смотреть.
— Я в порядке. Спасибо, — вытирая слезы, протянула она телефон Длинному.
— Меня Владимиром зовут, — только теперь представился он, выключая телефон и пряча его обратно в карман. — Парни… — представил он нас по очереди и меня последнего: — Ну а это Саня.
Пока знакомились, Марина окончательно в себя пришла, ну и когда очередь до меня дошла, уточнила:
— А Ведун — это прозвище?
— И прозвище в том числе, — усмехнулся Вовка. — Он на самом деле ведун, ну и заодно сосед твоего деда.
— Ведун? — удивленно глянула она на меня, потом до нее видимо другое дошло: — Сосед? Это вы получается приехали из-за границы весной и поселились в бывшем доме Самсонова?
— Да, в мае приехали, и да, дом именно у Самсонова купили.
— Я слышала про вас, бабушка рассказывала.
Хотя уже после видео Марина перестала насторожено на нас смотреть, но только теперь она полностью поверила нам. Не просто левые люди приехали, а соседи ее деда, так что она окончательно расслабилась.
— Извини за вопрос, но ты, я так понял, одна осталась?
У Марины снова заблестели глаза от слез, поспешив их вытереть, она кивнула Вовке:
— Одна.
— Я это к чему, — поспешил он закончить эту больную для всех тему: — Ты в Заволжье с нами поедешь? Ничего здесь не держит?
Марина кивнула, потом отрицательно мотнула головой, в этот момент слезы из глаз у нее снова хлынули ручьем, и она поспешила спрятать лицо в ладонях.
— Я не знаю, — выдавила она из себя, содрогаясь в рыданиях.
— Сань.
— Ищу уже, — закопался я в свой рюкзак, быстренько найдя там нужно зелье в флаконе. — Марина, — присел я рядом с ней на диван. — Марин, давай выпьем успокоительного, тебе это сейчас надо.
Вдвоем с Вовкой всё же удалось ее напоить, сделав маленький, как я ей говорил, глоток и ощутив сильный мятный вкус, она практически сразу в себя и пришла.
— Хух, — выдохнула Марина. — Как только пар изо рта не идет. — Снова, глубоко вдохнув… — Сильная вещь, — выдохнула она, наполнив комнату приятным мятным ароматом.
Окончательно успокоившись, она пояснила свой срыв:
— В отличие от других, наша семья полностью выжила, когда Блистательный до Земли добрался. Увидев, что вокруг творится, мы уже через пару дней решили в Заволжье к бабушке перебираться, пока всё не наладится. Сумки по-быстрому собрали с самыми необходимыми вещами и на машине выехали. Да только далеко не уехали, на улице Коминтерна в нас придурок один влетел, и сам насмерть, и… — всхлипнула она, делая глубокий вдох. — Брат сразу умер, удар как раз в него пришелся, он на переднем сиденье рядом с отцом сидел. Мать с той же стороны, только сзади сидела, так что и ей досталось. Мы с отцом легче отделались, хоть ушибов и у нас хватало. Как очухались и осознали, что произошло, кое как мать домой перетащили, она без сознания была. Потом, пока я с ней сидела, отец пытался до врачей пробиться, чтобы ее осмотрели, да только таких пострадавших и без нас хватало, так что ничего у него не получилось. Очередь наша на прием так и не дошла, мать умерла. Мы ее уже вдвоем с отцом тут недалеко во дворах рядом с братом похоронили. До кладбища было просто не пробиться… — попыталась она оправдаться.
— Мы видели, — не дал ей этого сделать Вовка. — Сами из-за этого пешком до тебя добирались, на машинах проехать возможности не было.
Кивнув, она продолжила свой рассказ:
— Мать похоронив, мы снова в Заволжье собрались. Даже не знаю, где отец машину достал, — хмыкнула грустно она. — Он хоть на деда внешне и похож, но в отличие от того интеллигент полнейший, да еще и пацифист, даже слышать не хотел, чтобы его дочка с оружием связывалась и в мужские игры инрала, когда я страйкболом заинтересовалась. И это ненастоящим оружием, о настоящем даже заикаться бесполезно было. А тут он вдруг где-то машину чужую бесхозную к рукам прибрал. Прозрел. Да только поздно, — зло вздохнула она. — Только выехали и практически сразу на этих нарвались, — мотнула она головой в сторону кондитерской фабрики, окна квартиры как раз в ту сторону смотрели. — Не знаю, что они хотели и почему нас вообще остановили, но вели себя как бандиты настоящие. Грубости, пошлости… сразу стало понятно, что добром это всё не кончится. Видимо и отец это понял, когда один из этих тварей руки ко мне потянул, он меня в сторону оттолкнул, крикнув чтобы бежала, а сам на них бросился… Его застрелили. Я слышала, как за спиной выстрелы раздались.
На какое-то время в комнате наступила тишина, молча наблюдали, как Марина встала, подошла к недавно принесенным сумкам и достала из одной из них бутылку с водой. Напившись, она продолжила:
— Никогда так не бегала, как тогда! Тело после аварии еще не отошло, на ногу вообще без слез не наступишь, так больно было — ничего из этого не чувствовала, летела, ветер, наверное, обгоняла, слыша, как те твари следом за мной, ругаясь, гонятся.