Холодная война определялась, в первую очередь, идеологическими противоречиями, идеологической несовместимостью Советского Союза и США. То есть идеологический фактор играл очень важную роль, при этом геополитическое и военное противостояние двух сверхдержав, оснащенных ракетно-ядерным оружием, конечно, придавало их противоборству глобальный характер.
Институт был создан через 20 лет после начала первой холодной войны, а еще примерно через четверть века она закончилась. Работа Георгия Аркадьевича и той команды, которую он собрал, конечно, отличалась, с одной стороны, очень четкой защитой интересов нашей страны, нашего народа, а с другой – пониманием необходимости принципиальной трансформации международных отношений, но также и осознанием необходимости изменений во внутренней политике нашей страны.
Именно в этой связи хочу напомнить, что, говоря о заслугах Георгия Аркадьевича в сфере международных отношений, нельзя не напомнить, что он был одним из глашатаев необходимости экономических и политических реформ в нашей стране.
Когда создавался Институт, на календаре был 1967 г., в разгаре была война во Вьетнаме, произошла Шестидневная война, когда мы привели свои ядерные силы в состояние боевой готовности, угрожая Израилю, чтобы Израиль остановил свое наступление. Затем – события в Чехословакии, а на советско-китайской границе – вооруженные столкновения.
Это был очень тяжелый период для советско-американских отношений. Казалось, что нет никаких перспектив их улучшения. Победа на выборах в 1968 г. Ричарда Никсона, которого считали ярым антисоветчиком, особенно вызвала крайне пессимистические и тревожные настроения.
Тем не менее Арбатов и его единомышленники помогли повернуть эту тенденцию вспять. Уже через несколько лет, в 1972 г. началась разрядка напряженности. Несмотря на то что Соединенные Штаты начали бомбить Ханой, визит Ричарда Никсона в Москву не был отменен, и были подписаны Соглашение ОСВ-1 и Договор по ПРО, возникло ощущение, что холодная война может закончиться.
Уже тогда Институт и его эксперты начали играть важную роль. Созданный Арбатовым Институт, делая первые шаги, внес очень большой вклад в подготовку к разрядке международных отношений начала 70-х гг.
Первое поколение искановцев, конечно, было представлено такой яркой и важной фигурой, как Георгий Аркадьевич Арбатов, который не стал комплектовать Институт за счет старых советских идеологических работников, а формировал его за счет практиков, которые имели более реалистические представления о том, что происходит за рубежом, и даже в Соединенных Штатах. Двумя его самыми важными замами стали Виталий Владимирович Журкин, в январе 2023 г. отметивший свое 95-летие, и Евгений Сергеевич Шершнев, который отвечал за экономические исследования.
В Институте начали формироваться мощные направления исследований по внутренней политике. Отдел внутренней политики США курировал Валентин Сергеевич Зорин. Этот знаменитый советский тележурналист внес очень интересные коррективы в зарубежные репортажи, особенно из Штатов. В его телевизионных репортажах, конечно, присутствовал пропагандистский элемент, но, в отличие от стандартных подходов советской пропаганды, в целом он показывал в своих передачах многие реальные картинки американской жизни, которые не соответствовали пропагандистским стереотипам.
Валентин Сергеевич Зорин, регулярно ездивший в Штаты, часто выступал у нас на Ученом совете, и почти каждое свое выступление он начинал заявлением: «Все, что мы с вами думали о США, все оказалось неправильным».
По внутренней политике наиболее интересными экспертами были Игорь Александрович Геевский, занимавшийся расовыми проблемами Соединенных Штатов, и Эдуард Александрович Иванян, позднее ставший автором «Энциклопедии российско-американских отношений XVIII—XX веков».
Идеологический сектор возглавлял замечательный философ Юрий Александрович Замошкин, который внес большой вклад в формирование социологической науки в нашей стране. В своих работах он исследовал роль либерализма и консерватизма в американском обществе и опровергал пропагандистские клише об отсутствии разницы между двумя главными политическими партиями в США.
Исследования по внешней политике, так же, как и по внутренней, в качестве замдиректора курировал Журкин. Отдел внешней политики возглавлял Генрих Александрович Трофименко, очень интересный человек. Он первым у нас в стране начал анализировать военную политику США, не с точки зрения «шарик налево – шарик направо», не как рассказ об агрессивных действиях США, а исследовал ее с применением политологических методов. В этом отделе наиболее интересными были три направления. Прежде всего назову сектор Ближнего Востока, который возглавлял Александр Константинович Кислов, куда я как раз и попал, поступив в аспирантуру. Кислов стал моим научным руководителем, причем совершенно блестящим – он муштровал меня с диссертацией, вычитывал буквально каждое слово и все подвергал критическому осмыслению.
Еще один сектор занимался Европой. Им руководил Юрий Павлович Давыдов. И, наконец, еще один сектор – Дальний Восток, Китай. Его возглавил Владимир Петрович Лукин. Вообще, Лукин находился в положении полудиссидента, он прежде работал в журнале «Проблемы мира и социализма», где выступил с критикой братской помощи и ввода советских войск в Чехословакию и оказался на грани исключения из партии. Потом, уже в нашем Институте, он партбилет просто потерял, и его опять чуть не исключили. Именно он стал активно разрабатывать концепцию «треугольника» СССР–США–Китай.
Среди экономистов надо отметить специалиста по торговле Юрия Бобракова. В Институте был и сейчас остается отдел сельскохозяйственных исследований, этот отдел возглавлял Виктор Федорович Лищенко, отличавшийся ярым лоббизмом производства сои в Советском Союзе, а затем Борис Абрамович Черняков.
Был создан также отдел управления, который разрабатывал внедрение в советскую практику американских методов менеджмента, его возглавлял Борис Захарович Мильнер, а потом Леонид Иванович Евенко. Этот отдел сыграл очень большую роль в реализации проекта строительства «КАМАЗа», автомобильного завода грузовиков, который создавался вместе с «Фордом».
Канадское направление возглавляли Сергей Федорович Молочков и Леон Александрович Баграмов. Благодаря их активности в 1973 г. Институт США был переименован в Институт США и Канады. Дело в том, что канадцы обижались, что единственная в Советском Союзе исследовательская группа по Канаде находится в рамках Института США, а, как всем известно, они очень не любят быть «младшими братьями».
Отдел военно-политических исследований долгое время возглавлял генерал-лейтенант Михаил Абрамович Мильштейн, человек с очень специфической судьбой. Он был беспризорником, детдомовцем. В 30-е гг. стал резидентом ГРУ в Америке, работал и в Нью-Йорке, и в Калифорнии. Потом он вернулся в Советский Союз, не был расстрелян, как очень многие зарубежные агенты НКВД и ГРУ, продолжал работать, и, когда фашисты напали на СССР, полковник Мильштейн стал начальником разведки Западного фронта, которым командовал Жуков. Он рассказывал, что каждый раз, когда ходил к Жукову для доклада обстановки, гадал – расстреляет его Жуков или нет. Потом он опять вернулся в ГРУ, и об этом периоде его работы в оккупированной Европе он сам мало что рассказывал. Он работал с «Красной капеллой», составившей известную часть советской разведывательной сети в Швейцарии, Германии и во Франции.
После войны Мильштейн заведовал кафедрой стратегической разведки Академии Генштаба. Вообще, немало из тех, кто пришел в Институт, имели в прошлом связи с внешней разведкой, КГБ или ГРУ.
Главным редактором нашего журнала «США & Канада: экономика, политика, идеология» был Валентин Михайлович Бережков, весьма известная личность. Во время войны Бережков был личным переводчиком И.В. Сталина, а также В.М. Молотова во время его поездки в конце 1940 г. в Берлин, а потом переводил и на трехстороннем саммите в 1943 г. в Тегеране. Потом В.М. Бережков ушел работать в МИД, а когда был создан наш Институт, он стал главным редактором нашего журнала «США и Канада: экономика, политика, идеология», который был очень популярен и подписаться на него было трудно, поскольку многих в Советском Союзе интересовало, что же реально происходит в США. Наш журнал, где пропагандистские клише, хотя и присутствовали, но не определяли содержание статей, шел буквально нарасхват. Очень большой интерес вызывала и серия монографий, которые выпускал наш Институт.
Потом В.М. Бережков стал представителем Института в Посольстве СССР в США. Я сменил его на этой должности в 1984 г.
Надо сказать, что вплоть до развала СССР почти все связи с США шли через наш Институт. Помимо официального уровня – все то, что называется secondtrack: разнообразные визиты экспертов, сенаторов. Все шло через наш Институт, мы были как «бутылочное горлышко».
Например, Георгий Аркадьевич Арбатов добился выдачи визы находившемуся в «черном списке» Джорджу Кеннану, автору доктрины сдерживания СССР. Я был назначен его сопровождающим, ездил вместе с ним в Ленинград, где он интересовался в Пушкинском доме документами российской внешней политики XIX в. Кеннан меня поразил своими глубочайшими знаниями о России. Кроме того, он утверждал, что его идея политического сдерживания (containment) была искажена и подменена милитаристской доктриной ядерного сдерживания (deterrence).
В 70-е гг. я по поручению Арбатова занимался какое-то время нашими космонавтами и американскими астронавтами. Это происходило как раз тогда, когда начинали готовить проект «Союз-Аполлон». Осталось много хороших воспоминаний о Германе Титове, Алексее Леонове, Виталии Севастьянове, Валерии Рюмине. В том числе я и с астронавтами поддерживал отношения – с Майком Коллинзом и Юджином Олдричем.
В 1982 г. знаменитый протестантский проповедник Билли Грэм приехал по приглашению Арбатова в Советский Союз. У нас не было специалиста по рел