Алекс и так собирался сегодня навестить старого приятеля, но для порядка, чтобы не выглядеть слишком покладистым, заявил, что он не местный и Власову не подчиняется. Пусть староста своим приказывает.
– Леха-а-а, – умоляюще протянул Власов. – Я ж не приказываю, а прошу. По-дружески.
– Патронов к «макарову» подкинешь? По-дружески?
– Две обоймы!
Батька их препирательств уже не слушал, он и так был уверен, что проводником к дому Шведа староста обеспечит. Предводитель кочевников зашагал вдоль опустевших торговых рядов по старой дороге к Выселкам, на ходу растирая поясницу, – засиделся, видно, в своем бронированном транспорте. В Выселках интересного не много, ведь это всего лишь раскинувшиеся по лугам подворья, обнесенные заборами. Над каждым домом – вышка ветряка, между подворьями протянуты кабели. Власов здесь местную электросеть наладил, всех хозяев обязал поставить ветряк. Кабели, генераторы, подшипники для ветряков в свое время приволок Алекс из своих странствий по руинам.
А так – обычное поселение бродяг. В общем, ничего более интересного, чем пауки на кольях, здесь не найти.
Алекс поглядел вслед Батьке, затем оглянулся на бойцов Черного Рынка, которые сбились в кучу у броневика и уже над чем-то ржали. Трое их приятелей копали у обочины длинную яму, еще четверо волокли туда застреленного в стычке армейца – уже раздетого. Веселью это не мешало. Пока Алекс оглядывался, ненадолго отходивший староста снова неспешно, бочком придвигался к нему. Оказавшись рядом, зашептал, косясь на прогуливающегося по дороге Батьку.
– Слышь, Леха, ты уведи их отсюда, а? И Шведу объясни, что лучше бы этим в Выселки не возвращаться. За мной не заржавеет, я отблагодарю.
– Ты чего, Власов? Как это я их уведу, чтобы не возвращались… И потом, армейцы подкреплений ждут. Не эти, так Армия Возрождения здесь надолго сядет.
– Тоже правильно. Но ты, главное, Шведа уговори, чтобы он под землей отряд провел на Химзавод. Там, на Химзаводе, что-то странное творится сейчас, люди верно говорят: туда в последние дни зверье из Леса тянется. Вот пусть их там Лес возьмет, пусть они там друг друга поубивают, лишь бы у нас в Выселках не торчали. Пусть бьются за свой цех, от нас подальше. Если Швед откажется, то затянется дело, тогда и Армия, и Рынок, Лес их обоих забери, начнут сюда отряды слать, войну в округе затеют, тогда и Выселкам нашим достанется. Пусть лучше на Химзаводе сшибаются, не здесь. Сделаешь?
– Что смогу, сделаю. Патроны-то когда мне дашь? Обещанные.
– Уже послал мальца за ними, сейчас принесет.
На дороге застрекотал мотор. Бойцы у автобуса зашевелились. Беспокойства они не выказывали – похоже, этот звук был им знаком. Алекс увидел, что Батька – по-прежнему неторопливо, заложив большие руки за спину, – вышагивает обратно.
– Это еще что? – пробурчал Власов. – Опять кого-то несет нелегкая? Что за день такой сегодня? И те явились, и эти… Только из Края никого нет. Может, и они привалят? Для полного комплекта гадостей?
Но это был всего лишь еще один кочевник. Он подкатил на мопеде, выкрашенном, естественно, в черный цвет. Едва заглушив надсадно чихающий мотор, байкер принялся звать Батьку. Тот, проходя мимо, приглашающе махнул Алексу рукой – мол, идем со мной.
Вновь прибывший, с головы до ног покрытый пылью, сдвинул на лоб очки – теперь его глаза были окружены светлыми кругами, которые четко выделялись на заляпанном грязью лице.
– Батька! – заорал он еще издали. – Мы у Химзавода на армейцев наткнулись! Стрельба была!
Один из рыночных ткнул его в бок и показал шлем застреленного бойца Армии Возрождения:
– Не ори, здесь тоже они крутились. Петруху подстрелили.
– Говори по делу, – потребовал Батька, подходя к толпе.
Байкер сглотнул и заговорил медленнее, без напора. Алексу показалось, что парню хотелось орать и размахивать руками, описывая схватку у Химзавода, но, глядя в холодные глаза Батьки, он заставил себя говорить медленно и четко. Из его рассказа могло показаться, что у Химзавода была великая битва, в которой отважные кочевники круто схватились с армейцами… но Алекс не сомневался, что там повторилось примерно то же, что и здесь, на дороге, только перевес был на стороне Армии Возрождения. То есть дозор Черного Рынка сбежал, чтобы не окружили. Батька, наверное, пришел к тому же выводу, потому что, не дослушав, спросил, что представляет собой семнадцатый цех.
– Хорошая домина, – подумав с полминуты, ответил байкер. – Окружена забором. Забор-то плевый, метра два, не больше. Но из окон хорошо простреливается. Когда будем перелезать, все как на ладони окажемся. К воротам вела дорога, но по Химзаводу Лес оттоптался основательно, отовсюду корни повылезли, дорогу местами разворотило. «Таратайка» к воротам прямиком не подойдет, придется петлять по ухабам.
– Сколько армейцев насчитали?
– Десятка три точно.
Батька кивнул и задумался. Алекс представлял, о чем рассуждает командир: штурм будет непростой. «Таратайкой», видимо, называли бронированный автобус. А он к цеху напрямую не пройдет.
Бойцы собрались вокруг и ждали, что скажет Батька. Тот потеребил длинные вислые усы и изрек:
– Ну, теперь, значит, дуй к Хану. Обскажешь ему, что с Химзаводом. Вот как мне сказал, так и ему, слово в слово. Скажешь, Батька цех у Армии отберет, но к возрожденцам идет большая группа с учеными какими-то. Я их дожидаться не буду. Соберу трофеи и уйду. Или пусть подкрепления шлет. Понял?
Затем командир взглядом отыскал среди бойцов Миронова.
– Теперь ты. Подумал, кого берешь? – И тут же, без паузы – снова байкеру: – Ты чего еще здесь? Что-то неясно?
Боец, бормоча: «Понял-понял», выкатил свой мопед из толпы, и тут же затарахтел мотор. Алекс удивился: а ведь Батьку боятся! Вроде говорит тихо, глядит невыразительно, однако стоит ему сказать – и любой сорвется с места, помчится исполнять приказ. Вот этот, посыльный, наверняка рассчитывал передохнуть после боя и гонки по бездорожью. В это время Батька все тем же невыразительным голосом глухо бормотал:
– Тебе, Миронов, задача такая. Сейчас двигай с этим малым, – кивок в сторону Алексея, – к человеку по прозвищу Швед. С ним сговоришься, чтобы провел под землей в цех. Нынче ночью выдвигаетесь, к завтрашнему полудню должны быть на месте. Мы тем временем начнем шевелиться. Будем изображать штурм цеха. Армейцы на нас отвлекутся, тут вы по ним с тылу ударите. Мы услышим перестрелку в здании, тоже врежем всей силой. И главное, растолкуй своим – ничего не брать. Там, в семнадцатом цехе, есть что-то такое, что армейцам позарез нужно. Значит, и Хану это нужно. Если ненароком повредите, Хан спросит. Понял? Армейцев бить, но аккуратно. Больше ничего не ломать, не хватать, а лучше всего – даже не замечать. Тебе же после спокойней спаться будет. Я сам все осмотрю и то, что Хану нужно, лично сам же отберу. Ясно? Вот и давай шагай к Шведу.
– Шведа сейчас дома нет, – рискнул вставить Алекс. – К вечеру должен появиться.
– Ничего, ничего, мы его на месте подождем, – вдруг засуетился Миронов. – Я понял, Батька, все исполним в точности.
И принялся выкликать имена и клички шестерых, которых наметил для этого задания. Тут как раз подвалил Власов с обещанными обоймами и, вручая их, поглядел так выразительно, что Алекс не мог не улыбнуться. На несчастного старосту сегодня свалилось слишком много забот – жили Выселки спокойно, никому не были нужны, а тут на тебе! И Армия Возрождения, и Черный Рынок, да еще какая-то тайна на Химзаводе. Но чем мог помочь простой бродяга? Алекс только развел руками:
– Я не забыл, Власов, не забыл. Что смогу, то и…
Закончить фразу ему не дал Миронов:
– Хорош трепаться, парень. Слышал приказ? Батька не любит, чтоб с его приказами тянули.
Алекс кивком пригласил кочевников шагать за ним и повел в обход двухэтажки. Миронов сперва нервно оглядывался – как там командир? Не глядит ли вслед? И только когда отряд обогнул старое здание и показались руины поселка с темнеющей за ними полосой Леса, забеспокоился:
– Ты куда нас повел? Там же Лес!
– Сейчас свернем, – успокоил его Алекс, – пройдем вдоль кромки. Я хочу, чтобы между тобой и Батькой был этот дом. А то ты только назад и глядишь. Так шагать несподручно. Боишься его?
– Батька – правильный командир, – строго сказал Миронов и скривился так, что морщины на его физиономии проступили резче, – его приказы выполнять нужно беспрекословно.
– Точно, – поддакнул шагавший за ним здоровяк, за плечом которого висел ПКТ с прилаженными самодельными сошками. Еще он тащил несколько цинков, но на таком верзиле они смотрелись не более громоздко, чем кобура на боку самого Алекса. – Батька, он такой…
Этого мужика приятели звали Бугаем, прозвище было подходящее. Кроме него в шестерку Миронова входили двое похожих друг на друга рыжих веснушчатых парня, седой старик и еще один кочевник, в кожаной безрукавке, с обнаженными руками, сплошь покрытыми татуировками. Этот все время молчал, но Алексу он сразу не приглянулся, неприятный тип, от него, казалось, исходила устойчивая аура злобы. Он напялил каску убитого армейца, но все равно больше походил на головореза-отморозка, чем на бойца сильного клана. Прозвище старика было Ржавый, он-то как раз Алексу скорее понравился – спокойный такой, рассудительный. Рыжие молодцы были братьями, звали их Семка и Пашка, но Алекс сразу же перепутал, который из них кто. И все кочевники как один косились на темную полосу Леса за руинами. Алекс не стал их дразнить и свернул сразу за двухэтажкой, чтобы пройти по остаткам улицы. Справа и слева громоздились груды хлама, когда-то бывшие домами, а улица превратилась в полосу земли, заросшую по пояс сорной травой.
Чтобы не терять времени, он сразу начал объяснять Миронову, с кем придется иметь дело:
– Шведа лучше не задирайте, он человек сложный. Если упрется, я не смогу его убедить.
– Мы убедим, – буркнул кочевник в армейской каске. Голос у него был злой, под стать облику.