Екатерину он несказанно раздражал. С женой он общался, донимая ее пустыми разговорами, мечтая построить рядом со своей дачей «Дом для отдыха и удовольствий», который почему-то должен был напоминать обликом капуцинский монастырь. Но пока была сооружена крепость в Ораниенбауме, где по свидетельству Штелина, «в первый раз высказалась страсть к военному его высочества устройству роты из придворных кавалеров и прочих окружающих великого князя».
Петр обожал охоту, поэтому держал рядом со своими покоями собачью свору. Из-за вечного лая под окнами Екатерина не могла спать. Другой мукой была игра на скрипке. Петр преклонялся перед императором Фридрихом, который, как известно, был меломаном. Плохо или хорошо играл супруг, мы проверить не можем. У Екатерины было особое устройство уха, она любую музыку воспринимала как скрип. Бывает… Но пощади жену, «не пиликай» на скрипке!
Но все это можно пережить. У Екатерины был легкий характер, она приобрела свой круг друзей, у нее были поклонники. При дворе устраивались балы и маскарады, а она любила танцевать. Еще существовала охота и загородные прогулки. Великая княгиня обожала верховую езду. Оторвавшись от общей компании, она садилась прямо в юбке в мужское седло и мчалась, куда глаза глядят. За этот способ верховой езды императрица не раз делала ей выговор. В те времена считалось, что езда по-мужски мешает деторождению. Екатерина не обращала на эти попреки внимания. В этом ли дело? Главное, закрепиться при дворе, найти себе доброжелателей и союзников. Она хотела быть русской и взяла себе за правило вести себя так, чтобы всем нравиться. В разговорах с важными старухами, болтливыми стариками, важными дамами, часто ей совершенно неинтересными, она неизменно была любезна, приветлива, внимательна, что не помешало ей потом написать: при дворе Елизаветы «все сердечно друг друга ненавидели».
Пункты вице-канцлера Бестужева
Поводом для назначения к молодой чете соглядатаев – жены и мужа Чоглоковых – было событие незначительное, но достаточно скандальное. Покои Петра соседствовали со скромной комнатой, в которой государыня часто обедала с самыми близкими доверенными людьми. Ими могли быть и горничные, и певчие из церкви. Дверь между покоями князя и этой комнатой была забита. Екатерина пишет: «Великому князю пришла фантазия посмотреть, что происходит в этой комнате; он просверлил дырки в двери, отделяющей комнату от этой…» Просверлил дырки и увидел тетушку Елизавету Петровну за чаепитием с графом Алексеем Разумовским. Граф был в шлафроке, то есть совсем по-семейному. «…но ему не довольно было самому глядеть в эти дырки; он хотел, чтобы все его окружение насладилась этим зрелищем», – пишет далее Екатерина. У нее самой хватило ума отказаться от этой забавы, она и мужа предупредила, что это опасная игра.
Узнав о проделке племянника, Екатерина пришла в ярость. Здесь и Бестужев подоспел со своими советами. Молодую пару надо образумить, пора кончать ребячество. За ними надо установить неусыпный надзор и разработать пункты-инструкцию, как «вести себя должно». Иначе трон русский не получит наследника! Елизавета приняла совет вице-канцлера.
Где-то через девять месяцев после свадьбы Елизавета подписала сочиненную Бестужевым бумагу, по которой в штат молодоженам назначали «двух достойных особ», гофмейстера и гофмейстерину, то есть двух надзирателей. Достойные особы должны были отслеживать каждый шаг молодых и исправлять их поведение. В наставницы Екатерине императрица выбрала свою любимицу статс-даму Марию Чоглокову. Наставником к великому князю вначале назначили князя Репнина, но поскольку он по мягкости характера попустительствовал Петру, то получил отставку. Его место занял супруг Марии – гофмаршал Чоглоков. Марии было 24 года, но она уже имела двух детей и ждала третьего. Это ли не показатель высокой нравственности?
В «пунктах» Бестужева все было расписано очень подробно. Петра Федоровича обвиняли в легкомыслии, в грубых привычках (нельзя прилюдно лить воду из стакана на голову слугам), в нетактичных разговорах, в устройстве театра марионеток в своей комнате и так далее. Наследнику надлежало вести себя так, чтобы приобрести любовь и уважение нации, которой ему предстоит управлять. Он должен соблюдать благоговение и благолепие при церковной службе, быть почтительным с духовными лицами. В церкви Петра часто вел себя безобразно, разговаривал, смеялся и передразнивал священников и молящихся. В нем умер талантливый актер, передразнивая людей, он так ловко копировал их походку и повадки, что выходило очень смешно. Отдельный пункт инструкций был посвящен хилому здоровью наследника, ему надлежало слушаться врачей, правильно питаться, не пить чрез меры и т. д. Особое внимание было уделено забавам великого князя: романы не читать, игру на скрипке пресечь, солдатиков выкинуть.
Претензии к Екатерине были более строгими. Они включали три пункта: небрежное отношение к православию, запретное вмешательство в голштинские дела, а также чрезвычайную фамильярность с молодыми вельможами, посещающими двор, с камер-юнкерами, что еще хуже, с пажами и даже с лакеями.
Что тут правда, а что ложь – неизвестно. Да, у Екатерины были дружеские отношения с братьями Чернышевыми. Эти трое блестящих молодых людей пользовались особым расположением Петра, а молодой двор на то и молодой, что там хотелось веселиться. Для обеспечения появления наследника, указывал Бестужев в своем документе, «великой княгине должно быть прилежно применяться более покорно, чем прежде, со вкусами мужа, казаться услужливой, приятной, влюбленной, пылкой даже в случае надобности, употреблять, наконец, все свои посильные средства, чтобы добиться нежности своего супруга и выполнить свой долг». Унизительные пункты, что и говорить!
От великой княгини удалили всех близких ей людей, даже слуг поменяли. Кроме того, ей запретили любую переписку, в ее комнате вообще не было письменных принадлежностей. Теперь письма «дочери к матери» писались в Иностранной коллегии, Екатерине оставалось только поставить свою подпись. Правда, со временем Екатерине удалось переслать матери несколько писем с помощью мальтийского рыцаря Сакромозо, личности загадочной и темной.
Вокруг Екатерины образовалась пустота. И чем она теперь заполняла свой досуг? Чтением. Это были уже не пустые романы, а серьезные книги, которые ей поставляли из Академической библиотеки. В первый свой год проживания в Петербурге она получила ценный совет от графа Гюлленборга, который прибыл в Россию со шведским посольством. Граф по достоинству оценил способности и ум юной принцессы, который он назвал философским. Он сказал: «Каким образом ваша душа поддается расслабляющему влиянию двора, полного роскоши и удовольствия? Обратитесь снова к врожденному складу вашего ума. Ваш гений рожден для великих порывов». Эти слова Екатерина записала по памяти уже зрелой женщиной, может быть, граф говорил менее пышно, но не в этом дело. Он дал ей список книг, и Екатерина принялась за чтение. Это были «Жизнь Цицерона», «Жизнь знаменитый мужей» Плутарха, «Причины величия и упадка Римской республики», затем последовали Руссо и Монтескье. Вначале она очень скучала над «величием и упадком», но потом весьма пристрастилась к умным авторам. Кто бы мог предположить, что работы Монтескье станут ее настольными книгами? Потом был Вольтер, «Всеобщая история Германии» Барра, «Письма мадам де Севиньи», оказавшие на Екатерину огромное влияние, но была и особенная литература, будившая ее женское сознание, а вернее сказать – инстинкты. Скажем, «Дафнис и Хлоя», полная простодушных любовных сцен. Или История Иоанны II, королевы неаполитанской, красавицы и распутницы. Как пишет автор, сия Иоанна многих услаждала своим телом, но как можно порицать за этот порок королеву и красавицу? Она – солнце, а солнце можно только боготворить.
Весь двор и иностранные послы внимательно следили за жизнью молодого двора. Де Шампо доносит в Париж: «Великий князь, не подозревая этого, был не способен иметь детей от препятствия, устраняемого у восточных народов обрезанием, но которое он считал неизлечимым. Великая княгиня, которой он опротивел, и не чувствующая еще потребности иметь наследника, не очень огорчалась этим злоключением». Все это выяснилось позднее, и физический недостаток Петра путем операции был устранен, но пока во всем винили Екатерину. Не умеет склонить мужа к любви, своенравна, а может быть, и неплодна.
Рождение сына
Екатерина родила наследника на девятый год после брака. Случилось это 20 сентября 1754 года. Кажется, есть ли большая радость для матери, чем рождение сына? Ан нет. Младенца спеленали, присутствующая при этом императрица Елизавета послала за духовником. Мальчика нарекли Павлом, после чего сразу унесли в покои императрицы. Екатерина выполнила свою миссию, и о ней забыли, то есть буквально: бросили в одиночестве на родильной пастели без чьей либо помощи, ни врача, ни акушерки не было рядом. Она лежала около двери, из окон, которые плохо затворялись, отчаянно дуло, по комнате гулял сквозняк. Было больно, холодно, очень хотелось пить. Но некому было подать воды. Супруг на радостях пил с друзьями отнюдь не воду. Держава тоже ликовала.
Екатерина заболела, почти два месяца не вставала с постели. Она была обижена, унижена, раздавлена душевно и физически. Павла потом назовут в Европе русским Гамлетом. У нас говорят: родила мать сыночка, да не облизала. Где же его облизать, если Екатерина увидела сына через шесть недель после рождения в день «обряда очищения». Принесли, дали подержать на руках и опять унесли. Младенец принадлежал не матери, а державе. Здесь все идет в копилку последующих отношений между матерью и сыном. Павел никогда не любил матери, со временем он ее возненавидел. Она отвечала ему тем же.
На шестой день Павла крестили. После обряда императрица сама пришла к Екатерине и принесла на золотом блюде указ Кабинету выдать роженице сто тысяч рублей и ларчик с драгоценностями, которые Екатерина нашла очень скромными. «Там было очень бедное маленькое ожерелье с серьгами и двумя жалкими перстнями, которые мне совестно было бы подарить моим камерфрау». Деньги, правда, были очень кстати, великая княгиня была вся в долгах. Вскоре Петр узнал о подарке и закатил сце