Она сдвинула лупу на лоб, поджав губы:
— Я бы сделала из него один овальный бриллиант.
— Один камень? — переспросил Брейер, вскинув кустистые брови.
— В довесок выйдет камней восемь-девять помельче. — На самом деле она рассчитывала получить не меньше дюжины, и лишние позже отполировать и толкнуть одному не слишком щепетильному инглийскому ювелиру из своих знакомых, удвоив навар со всей затеи. Она не испытывала ни малейших угрызений совести при этой мысли. Разумный уровень воровства был заложен в торговлю на каждом этапе. Сколько шахтёров, торговцев, дилеров, контрабандистов, барыг и посредников успеют урвать свою долю с такого камня, пока какой-нибудь богатей, наконец, его наденет — и всё лишь за то, что передавали из рук в руки? Десятки. Так почему бы и Веттель не взять своё, когда именно её мастерство превратит грязь в волшебство? Она тут не грёбаной благотворительностью занимается.
— Восемь-девять? — уточнил Брейер, приподняв бровь, видимо, прикидывая допустимый уровень хищений.
— И пыль, разумеется, которую я использую для полировки. — Веттель махнула рукой в сторону нового шлифовального круга, где новенький крутил педали, а Фоске, щурясь через лупу, шлифовал какие-то мелкие грани для заказа леди Веттерлант. — Алмазы ведь как люди — их нужно немного обточить, прежде чем проявится их истинная красота.
— Почему я должен принести его вам? — Брейер прищурился, оценивая её так же придирчиво, как она оценивала его камень. — А не моим добрым друзьям из гильдии огранщиков, с которыми я столько лет вёл выгодные дела?
— Потому что вашим друзьям из гильдии огранщиков выгодно держать наше ремесло в прошлом веке. Отжившие огранки и устаревшие приёмы, рухлядь вместо оборудования и затхлые взгляды. — Веттель не скрывала презрения в голосе. Да и не хотела скрывать. — Потому что они прикрывают свой страх и лень красивыми словами о традициях. Потому что меня не сковывают их привилегии и не связывают их дурацкие правила. Потому что я дам вам камни лучше и дешевле. Потому что ваши друзья из гильдии могут быть лучшими друзьями, но я — лучший огранщик.
Улыбка медленно расплылась по лицу Брейера, и он погрозил ей пальцем:
— Савин дан Глокта была права насчёт вас.
— Я счастлива иметь её партнёром, — сказала Веттель, которая терпеть не могла эту стерву в качестве партнёра, но знала, что без неё не справится.
— Прекрасно. Пусть будет один овальный бриллиант. И десять мелких огранок. — Брейер направился к двери. — Жду не дождусь увидеть результат.
— Как и я, — пробормотала Веттель, кладя камень на верстак и снимая пиджак. — Брось пока эту ерунду, Фоске! Тащи лезвие для раскола и готовь проволоку для распила!
***
Звякнул колокольчик, и Бронкхорст так стремительно скатился по ступенькам в лавку, что едва не рухнул у подножия лестницы — лоб в испарине, волосы всклокочены.
— Покажите, что у вас есть! — выпалил он, наконец, отдышавшись.
Сонтис нахмурился:
— Вы об алмазах?
— Ну конечно, чёрт возьми, об алмазах! За чем я ещё сюда хожу — за пирожными?
— Какого рода камни вас инте...
— Любые! Доставайте всё, что есть, живо!
Сонтис недоумевал, что стряслось. Королевский ювелир обычно не впадал в такое неистовство.
— Вы говорите так, будто дело не терпит отлагательств...
— Ещё бы не терпит, чтоб его! Вы что, не слышали?
— О чём?
— О короле!
— Что, новые запонки заказал?
— Он помер, твою мать!
Сонтис замер с приоткрытым ртом, ладони слегка покалывало.
— М-да, ужасные новости. — Он прочистил горло, покосившись на слегка запылённый флаг Союза в углу. — Как патриот... чудовищные новости.
— Чудовищные, — согласился Бронкхорст. — Просто чудовищные. — Нервная улыбка подёргивала уголки его губ, когда он подался вперёд и зашептал: — Но... думаю, мы с вами можем узреть в этом и приятную сторону.
— Вы имеете в виду... — Сонтис едва мог выговорить эти слова. — Новую корону?
От возбуждения голос Бронкхорста перешёл в писк:
— Новую корону, новую цепь, новые регалии — всё, чтоб его, новое!
— Всё новое?
— Сам лорд Байяз сделал заказ! Лично присутствовал при примерке. Он хочет современности. Новые стили, новые камни, новые огранки. Сказал, что деньги — не проблема.
— Не проблема? — пискнул Сонтис.
— Он сказал, и я цитирую самого, мать его, Первого из Магов, дословно: «Вставьте туда здоровенный алмазище».
Сонтис почувствовал, как расплывается улыбка по его лицу. Он всё сомневался насчёт того камня. Такой редкий, такой неподъёмный в продаже. Он проклинал свою глупость после того, как Брейер уломал его на сделку. Но теперь, о, счастливый случай, всего два дня спустя он узрел дьявольскую выгоду. Он запер дверь лавки, поманил Бронкхорста в заднюю комнату и, затаив дыхание, опустился на колени перед сейфом.
— У меня... — пробормотал он, крутя диск, — есть для вас именно то, что нужно...
***
— Ваше величество выглядит... поистине величественно, — заметил Бронкхорст, спускаясь со стремянки и подобострастно вглядываясь в зеркало.
Конечно, в короне любой выглядит хотя бы немного величественно. Если не обращать внимания на сверкающую громаду золота и драгоценностей у себя на голове, принц Орсо — теперь, разумеется, король Орсо — казался усталым, встревоженным и явно сомневающимся, разглядывая своё отражение.
— Вы слишком добры... — Он зажмурился, словно прилагая огромное усилие, затем его плечи поникли. — Простите, как вас зовут?
— Виллем дан Бронкхорст, ваше величество, — сказал Бронкхорст, отвешивая очередной поклон. Наверное, проще было бы ходить во дворце постоянно согнувшись вдвое. — Так вышло, что именно мой отец изготовил корону для вашего отца. Для него это было огромной честью, как и для меня сейчас. — И он снова поклонился. — Можно сказать, для ювелира это венец достижений.
Шутка оказалась явной ошибкой. Новый король погрузился в печальное созерцание своего коронованного отражения, а лорд Байяз слегка сузил глаза, будто уловил запах мочи. Бронкхорст ещё раз поклонился, прочистил горло и попятился через широкий салон, его шаги эхом отдавались под позолоченными сводами.
— Я думаю о смерти моего отца, — пробормотал король.
— Конечно, — сказал Байяз, подходя к зеркалу и по-отечески кладя руку на плечо короля. — Весь народ скорбит.
— Но... вам не кажется странным? Как это произошло?
Байяз приподнял бровь: — Архилектор Глокта провёл тщательное расследование. Никаких признаков насильственной смерти не обнаружено.
— Но он был молод. Он был крепок. Да мы же всего пару недель назад фехтовали вместе!
— Ваше величество, когда умирает великий человек, появляется искушение думать, что причиной может быть только нечто грандиозное — заговор или чья-то злая воля. — Байяз слегка поправил складки плаща Орсо. — В каком-то смысле было бы утешением верить, что смерть следует таким осмысленным закономерностям. Но суровая правда в том, что великие люди умирают от тех же причин, что и простые смертные. Иногда они поскальзываются и ударяются головой, иногда давятся рыбной костью, а иногда мирно уходят во сне без особой причины. И это, пожалуй, милость. Нам всем повезло бы умереть такой неприметной смертью.
— Наверное, вы правы, — сказал принц, снимая корону и хмуро разглядывая её. — Но можем ли мы позволить себе коронацию? Я слышал, казна... немного оскудела.
— Банкирский дом Валинт и Балк согласился предоставить средства.
— Брать в долг деньги на новую корону — это какой-то слишком мрачный символизм...
— Но сейчас современная эпоха, и реликвии прошлого просто не годятся.
— Полагаю, вы правы. — Орсо тяжело вздохнул и положил корону на подушку. Несколько сотен бессонных часов работы Бронкхорста и его помощников. — Спасибо за все ваши усилия... — Он снова зажмурился, затем гневно выпалил: — Чтоб его, как вас там зовут?
— Бронкхорст, ваше величество, — сказал Бронкхорст, кланяясь ещё ниже обычного.
— Да-да. Простите, я сейчас совсем не в себе.
— Вашему величеству не нужно... извиняться... — Но его величество уже направлялся к двери.
Можно было подумать, что после ухода Верховного Короля Союза станет легче, но первый из магов умудрялся нагонять на Бронкхорста ещё больший страх, стоя со сложенными на груди руками и хмуря брови, разглядывая венец достижений карьеры Бронкхорста так, как королевский повар мог бы смотреть на испорченное мясо.
Тишина затянулась, пока Бронкхорст не смог больше её выносить: — Великолепно, не правда ли, мой лорд? Я говорил помощнику, что никогда не видел такого сияющего камня...
— Честно говоря, камень меня несколько... разочаровывает.
Бронкхорст сглотнул. Говорят, только алмаз может резать алмаз, но он начал думать, что неодобрение Первого из Магов тоже способно на такой подвиг.
— Это превосходная огранка, лорд Байяз, — пробормотал он. — Совершенно современная огранка и безупречная полировка, результат новых методов шлифовки... — Боги, он дрожал. Он чувствовал, как пот выступает на лбу. — Размер соответствует главным камням любой предыдущей короны...
— Люди ждут прогресса. — Байяз наклонился так близко, что Бронкхорст невольно отшатнулся, когда тот отчеканил каждое слово: — Найдите... камень побольше.
Остриё
— И вот мы здесь, — сказал Свифт, спрыгивая с подъёмника. Он совсем не походил на того, кого ожидаешь увидеть в шкуре инквизитора. Жизнерадостный человек, любитель похлопать по спине, обладатель румяных щёк и лёгкого смеха. В кабинете Джеспера в Остенгорме он казался чудаковатым, даже немного нелепым. Эти щёки были всё такими же румяными, а смех таким же лёгким здесь внизу в шахте, во тьме. Но в этой обстановке они почему-то тревожили больше, чем любые угрожающие взгляды.
Это была большая пещера. Возможно, естественная галерея. Несомненно, дальше вглубь потолок становился ниже, там, где туннели извивались в толще породы, словно щупальца. Он был настолько низким, что заключённым приходилось работать лёжа на боку. Но здесь, у входа, он был настолько высоким, что терялся в гулкой темноте. Фонари были притушены до слабого мерцания — мера предосторожности против взрывоопасных газов, и место пахло как могила. Нет, куда хуже: как разрытая могила.