[51].
Работы древнеримского писателя и историка Светония считаются одним из важнейших дошедших до нас источников. Они изобилуют красочными, но далеко не всегда правдивыми подробностями.
Серьезным заболеванием Калигулы, поразившим его осенью 37 года нашей эры, мог быть энцефалит, воспаление головного мозга, обычно вызываемое вирусами, усиливающими существующие патологические или асоциальные черты характера. Потому что картина, которую представлял собой Калигула, – опять же при осторожном рассмотрении источников – не очень привлекательна. Он начал убивать потенциальных соперников, в том числе из числа членов его собственной семьи. Манера исполнения казней, на которых он сам любил присутствовать, становилась все более жестокой. Должно быть, у него были кровосмесительные сексуальные отношения со своей сестрой Друзиллой. Когда она умерла летом 38 года нашей эры, он приказал устроить государственный траур, какого еще никогда не объявляли в Риме ни по одной женщине. Говорят, что он отрубил руки рабу, который был пойман на краже, и повесил их себе на шею. Во время ужина во дворце Калигулы наказанного человека показали гостям в качестве устрашения, чтобы никто не надумал присвоить себе столовое серебро. Однажды, когда во время игр закончились гладиаторы, он приказал вытащить зрителей на арену, где несчастных поджидали львы и тигры. Вдобавок он предавался сексуальным распутствам, которые шокировали даже высшее сословие Рима. Калигула одарил своего любимого коня драгоценностями и сделал его сенатором, в то время как настоящие сенаторы все больше опасались за свою власть, а также за свою жизнь.
Калигула страдал от воспаления мозга, и некоторые исследователи предполагают, что именно оно влияло на его поступки.
Вероятно, за убийством императора преторианцами стоял Сенат, этот некогда могущественный государственный орган. 24 января 41 года нашей эры, менее чем через четыре года после восхождения Калигулы на престол, его закололи в театре, нанеся множество ударов мечом. Светоний описывает последнюю минуту тирана и последовавший за этим хаос с присущей ему любовью к подробностям: «Он упал, в судорогах крича: “Я жив!” – и тогда остальные прикончили его тридцатью ударами – у всех был один клич: “Бей еще!” Некоторые даже били его клинком в пах. По первому шуму на помощь прибежали носильщики с шестами, потом германцы-телохранители; некоторые из заговорщиков были убиты, а с ними и несколько неповинных сенаторов»[52].
Вопрос, был ли Калигула действительно безумным по определению современной психиатрии или «всего лишь» наделенным властью циником с садистскими наклонностями, остается без ответа на протяжении вот уже почти двух тысяч лет. За это время его имя стало символом называемого кесарева безумия, свойственного эпохе Римской империи. К другим представителям этого времени с признаками паранойи, психоза или шизофрении относятся в первую очередь Нерон, Элагабал и Каракалла. Тем не менее в пользу существования в Римской империи определенных защитных механизмов и процессов самоочищения говорит тот факт, что из этих четырех императоров, выделяющихся своими психическими отклонениями, трое правили очень недолго, прежде чем были насильственно отстранены от исполнения обязанностей. Калигула правил всего три года и десять месяцев. Каракалла, один из первых правителей Европы, с которым ассоциируется понятие «террор», несет ответственность за убийство нескольких тысяч человек. Однажды, когда ему показалось, что публика на арене насмехается над ним, он устроил беспорядочную резню среди зрителей. Каракаллу свергли с императорского престола через шесть лет (он правил с 211 по 217 год нашей эры) в результате заговора во время кампании в Междуречье. Но после него в Риме остались великолепные термы Каракаллы.
Элагабал, бывший, по слухам, незаконнорожденным сыном Калигулы, продержался почти столько же – три года и десять месяцев, с мая 218 по март 222 года. Его личная жизнь также окрашена развратом, но это не значит, что молодой правитель (он умер всего в 18 лет) непременно был сумасшедшим. Он просто не соответствовал – в основном из-за попытки перенести на римскую почву культурные традиции Востока – и без того размытым нормам морали той эпохи.
Единственным императором с психологическими отклонениями, задержавшимся у власти надолго, был Нерон, правивший Римом и своей империей с 54 по 68 годы нашей эры. История о том, как он поджег Рим и при этом играл на лире и пел, считается одной из самых долгоживущих легенд Древнего Рима, но при этом нет практически никаких доказательств ее правдивости. Когда в июле 64 года вспыхнул пожар, Нерона вообще не было в Риме; катастрофа произошла скорее из-за засушливого лета и обилия строительных огрехов в перенаселенном мегаполисе. Плохая репутация Нерона обусловлена скорее его обращением с некоторыми членами семьи – он приказал убить свою мать – и с первым серьезным преследованием христиан, начавшимся по его указу.
Но Римская империя никоим образом не находилась под властью кесарева безумия. Состояния психики нескольких правителей (включая Домициана[53], правившего с 81 по 96 год нашей эры) считаются отклонениями от нормы, сформировавшей одну из самых долгоживущих форм правления в европейской истории. Принципат, правление индивида в сотрудничестве, а иногда и в конфронтации с правящими элитами, такими как Сенат и вооруженные силы, – это история успеха. Этот режим просуществовал со времен его основателя Октавиана Августа (с 27 года до н. э. Августа называли princeps) до свержения последнего (западного) римского императора не менее чем 500 лет спустя. Восточная Римская империя (Византия) просуществовала еще несколько столетий.
Такая успешная модель была бы невозможна без череды очень умных правителей, обладающих талантами государственных деятелей. Они достигли отличных результатов, хотя некоторые из них боролись с физическими недугами, от которых во времена Античности не существовало лечения. Их предшественник Цезарь, при котором Римская республика в конце концов стала диктатурой, скорее всего, страдал эпилепсией, которая раньше называлась падучей болезнью. В античные времена, как, впрочем, и в наше время, мужчины среднего возраста, испытывающие постоянный стресс (например, при управлении огромной империей), были подвержены сосудистым заболеваниям, таким как сердечные приступы и инсульты. Одним из императоров, умерших в результате такого сосудистого заболевания, был Траян[54]. После его внезапной кончины в 117 году нашей эры Римская империя достигла пика своего расцвета. Траян вместе с Адрианом (117–138 гг.), Антонином Пием (138–161 гг.), Луцием Вером (161–169 гг.) и Марком Аврелием (161–180 гг.) составляют список так называемых «хороших императоров». Они были государственными лидерами, о которых большинство народов, проживавших в последующие столетия на территории Европы, могло только мечтать.
От имени «Цезарь» произошли титулы «царь» и «кайзер».
Римская империя оставила глубокий след в культуре, языках и традициях значительной части Европы, а также в ее политической традиции. Еще сто лет назад, до конца Первой мировой войны, притязание на статус цезарей проскальзывало в титулах властителей нескольких крупных европейских держав. Эпоха царей и кайзеров в России, Германии и Австрии безвозвратно завершилась катастрофой XX века.
С медико-исторической точки зрения в культуре Рима впечатляет общественное здравоохранение, которое устанавливало новые стандарты. Его достижения смело можно называть новаторскими, хотя по сравнению с текущим состоянием медицинских знаний они и кажутся нам неадекватными или даже контрпродуктивными. Так, например, римские общественные туалеты, в которых иногда имелся даже слабый смыв воды, вне всяких сомнений, были шагом вперед по сравнению с широко распространенной дурной привычкой справлять нужду где придется. Однако способ поддержания личной гигиены оставлял желать лучшего: для этого использовалась прикрепленная к палке губка, общая для всех посетителей[55]. Римская тенденция посещать общественные купальни – свидетельство стремления людей к чистоте и, в самом широком смысле, к соблюдению гигиены, даже если вода в термах определенно не отвечала сегодняшним гигиеническим требованиям. С ростом мегаполиса росли и проблемы. Тибр был окончательно загрязнен и стал рассадником бактерий; в окрестностях города часто случались вспышки малярии. Тем не менее соблюдение правил гигиены, профилактическая медицина и работа образованных целителей, которые доверяли своему опыту и наблюдениям (а не руководствовались религиозными догмами, как в Средние века) в Древнем Риме и его провинциях ценили превыше всего. Ничего подобного до тех пор в Европе не существовало. Кое-где такого уровня не удавалось достичь вплоть до XIX–XX веков.
В период расцвета в Риме проживало около 1,2 миллиона человек.
Трансформация римского мира в пятом столетии в результате растущей внутренней ослабленности, снижения компетентности правителей и массовой иммиграции чужеземных народов через оставшиеся без надзора границы, по словам английского историка и археолога Брайана Уорд-Перкинса, привела к «катастрофическому падению уровня жизни, [грядущие] “темные времена” были поистине удручающими». Он завершает свою замечательную книгу о падении Римской империи предупреждением: «Римляне до падения Империи, как и мы сегодня, тоже были уверены, что их мир будет существовать вечно без фундаментальных изменений. Они заблуждались. Мы поступим мудро, если не будем уподобляться их самодовольству»[56].