Теперь, когда ей, благодаря присутствию в доме Стуна нечего было бояться ни озабоченных стариков, ни разгневанных временных работниц, девушка была просто счастлива.
Из их троицы Рине приходилось сложнее всего. Такой же бесполезный для общества, как и у остальных двоих, талант, да еще и толком не контролируемый! До поры до времени мастер могла сдерживать свою потребность в его использовании, но когда он все же прорывался…
Хорошо хоть его прорывы можно было заблаговременно предсказать, и тогда мастера отправляли либо в поездку в безлюдные леса или степи, либо на дежурство сюда в дом тепла и ласки. Считалось, что временным обитательницам дома это не слишком по душе, потому что в такие смены работы у них было в разы больше, чем обычно, да к тому же еще и старики в эти сутки составляли львиную долю клиентов. А те, в силу преклонных лет, догадываясь, что этот поход в веселый дом может быть последним в их жизни, порой вытворяли такое…
Однако злые языки то тут, то там поговаривали по всему городу, что ругают мастера Рину просто для очистки совести, потому как больно уж часто так совпадает, что по ее сменам работают одни и те же охотницы за высоким социальным рейтингом!
К тому же, талант мастера несколько раз творил самые настоящие чудеса, такие, что и древние маги могли бы позавидовать, не то, что мастера акушеры. Чего стоит один тот случай, когда Рина использовала свой талант, и старик в соседнем доме, которому уже даже глаза успели закрыть и начали оплакивать, ожил, воспрянул духом (и не только) и, кряхтя, засобирался в дом тепла и ласки. А ведь он еще и пожил после этого целых полгода! Потом все же умер, причем уже окончательно. Оплакивать его, правда, не стали: не принято это два раза делать – не по-людски как-то.
Отвлекшись на эти мысли, Флин пришел-таки в себя настолько, чтобы услышать, как Стун просит подойти его к пустующей скамейке для ожидающих клиентов и присесть на нее.
- Стун! – крикнула в это время с лестницы. – Ты чего всех посетителей разогнал? Наверняка же кто-то из них был с талонами! Как нам теперь отработки зачтут, если никто не придет? Или ты в одиночку решил нас тут облагодетельствовать?
- Можно подумать, что я тут первый раз и не знаю, кто может прийти с талоном, а кто – без! – возмутился в ответ мастер убийца. – Добропорядочных мужчин я лишь для порядка ошеломил; они скоро вернутся. Да и знаю я вас, каждая вторая без талона может отработать. У доброй половины общественный статус выше моего, хотя я и мастер! Так что не стройте здесь из себя потерпевших!
- Девочки! – пресекла монолог брата мастер Рина. – Я избытки таланта сбросила, так что теперь могу им более или менее управлять. Так вот, гарантирую, что сегодняшнюю смену вы запомните надолго! Даже, торжественно обещаю это!
«Девочки» еще немного поворчали для вида, но довольно быстро разошлись по своим комнатам, поскольку за дверью уже слышались осторожные вежливые шарканья сразу нескольких пар ног.
Пользуясь тем, что несколько секунд на них никто не обращал внимания, Стун сунул в руки Флину какую-то странную глиняную куклу и проговорил тому на ухо быстрым шепотом:
- Это одноразовый артефакт, изготовленный для меня Гарром, пока ты сидишь здесь и держишь его в руках, все видят на скамейке меня вместо тебя. А я еще пару минут буду выглядеть, как ты. Так вот, я сейчас уйду, а ты сиди, пока морок не развеется. Потом можешь идти по своим делам. Запишу тебя сегодня в мои помощники, так что со стороны твоей гильдии вопросов не будет!
Так посыльный под личиной мастера убийцы и просидел на лавочке до самого обеда. Сначала его беспокоила мысль о том, что ему делать, если придется утихомиривать кого-нибудь из посетителей. Но потом парень сам отогнал ее от себя, как абсурдную: нет в городе таких безумцев, кто стал бы буянить в этот доме, будучи уверенным в том, что внизу сидит именно Стун. Кроме, конечно того или тех, кто совершил убийство, которое мастеру предстоит расследовать.
Флин всегда был смышленым, и потому догадался предупредить мастера Рину о произошедшей подмене. И девушка, не без напряжения, тут же сделала так, что юношу перестало тянуть к ней, как недавнюю муху к сладостям.
- Плохо, конечно, что таким сильным мастерам достались такие глупые и бесполезные таланты! – рассуждал про себя посыльный, коротая время на посту. – С другой стороны, у меня вообще никаких талантов не обнаружилось: ни полезных, ни даже вредных. Так всю молодость и пробегаю, хромая, от одного мастера к другому. Разве что эта странная троица: Гарр, Стун и Рина – помогут ему в будущем, раз уж он с ними «на короткой ноге»…
- Все, Флин, теперь даже близорукому видно, что ты совсем не мастер убийца, - издалека, не подходя, сообщила парню Рина, - я уже способна пригасить талант до конца смены, так что можешь отправляться по своим делам. И помни: мы добрых дел не забываем!
- Мастера акушера Рину официально приглашают по заходу солнца, - начал, было, тараторить стандартную фразу посыльный, подскакивая с места.
Но девушка лишь досадливо нахмурилась и раздраженно махнула рукой.
- Знаю-знаю! И Стуну передам. Ты же не успел ему эту ерунду наговорить?
- Спасибо мастер! Я точно могу быть свободен, никаких поручений не будет?
- Кроме стандартной просьбы принести нам перед рассветом парного молока, никаких других больше не будет, спасибо.
Довольный тем, что рабочий день сократился вдвое, Флин поспешил разделить остатки сладостей с учеником костоправа. После чего тот хорошенько разомнет ему мышцы, чтобы не так ныло тело из-за скособоченной походки.
Глава 2
Глава 2. И снова, здравствуйте!
…Потом, дождавшись кивка Евгения, я все же подписал чистый бланк, дрожащей рукой выводя буквы фамилии, которую поведал мне Антон. Дождался, пока меня снова подключат к аппаратуре, помахал ребятам.
- Не прощаюсь! – произнес я и тут же рухнул на колени[1], больно ударяясь о мощенную крупными булыжниками мостовую.
Тихо, но грязно ругаюсь, оглядываясь по сторонам с привычным уже выражением удивления на физиономии.
Где оказался – не понятно, ибо не видно ни зги. Точнее, видно только небольшой костерок наподобие тех, что показывают в американских фильмах: бочки у которых греются бездомные. Сами условные бездомные тоже имеются в количестве трех. Но вот кроме этой троицы в маленьком кругу света от языков выбивающегося пламени рассмотреть абсолютно ничего не могу. Разве что постепенно начинает виднеться какая-то одиноко стоящая полуразрушенная арка примерно между мной и замеченными у костра людьми. И, словно бы, внутри арки что-то мерцает… а, может, это у меня от дикой боли в колене еще не до конца прошли радужные круги перед глазами.
Но беспокоит все это меня сейчас крайне мало, ибо, о счастье: я снова в своем родном теле! Как это случилось и почему, мне вообще не интересно! Главное – что я снова большой и сильный. Как я это понял? Легко и просто! В кои-то веке, я просто начал снова ощущать себя собой! Подслеповатые глаза, ноющие колени, привычное ощущение силы в мышцах – все это на месте и все это свое, родное!
И ощущение собственной мощи – это как раз вовремя, потому что увиденное неподалеку трио, явно чрезвычайно заинтересовалось моим здесь внезапным появлением.
Лично я их прекрасно понимаю: никого не был и, вдруг, на пустом месте появляется матерящийся мужик – как минимум, непорядок! А с ними еще и девушка, судя по очертаниям фигуры.
Пока они еще были худо-бедно освещены пламенем костра, по их внешнему виду стало понятно, что я снова где-то не совсем дома: одежда на троице была необычного покроя и вся на каких-то шнуровках и завязках. Двое парней были длинноволосы, а девушка, наоборот – стрижена как бы под каре, только еще короче. И, если мужчины носили достаточно мешковатые вещи, то девушка была одета почти что провокационно даже по меркам моего родного мира.
Что ж, мне тоже не стоит стоять столбом. Нужно проявить минимальную инициативу и максимальное дружелюбие.
Делая пару шагов навстречу, я приподнял руки вверх и немного вперед, обращая их ладонями к приближающимся. Одновременно давая понять, что сам не склонен к агрессии, но и им советую сразу близко не подходить.
Двое правильно распознали смысловую нагрузку жеста и остановились, но третий, самый высокий, продолжил движение, не замедлившись ни на секунду.
Мои старые добрые подслеповатые глаза подозрительно быстро привыкли к скудному освещению и дали возможность увидеть эмоции на лицах первых встреченных здесь аборигенов. К сожалению, это зрелище не предвещает ничего хорошего: там напряжение, скорбь и обреченность. Разве что миловидное лицо девушки украшено еще и легкой озадаченностью. Она что-то говорит приятным мелодичным голосом, и местный потенциальный капитан баскетбольной команды тоже останавливается, недоверчиво глядя на меня.
Вот девушка снова произносит непонятную фразу, но уже с явными вопросительными интонациями. Все трое смотрят на меня. Теперь их лица взволнованы, еще, кажется, я угадываю тревожную надежду. Но света все-таки маловато, и уверенности в наблюдениях никакой.
Миролюбиво, стараясь не слишком скалить зубы, улыбаюсь и медленно плавно пожимаю плечами, давая понять, что их язык мне непонятен.
Как уже опытный контактер с жителями иных миров, решаю выдавить из себя хотя бы несколько слов. Уже даже открываю рот, озаренный идеей прочитать какой-нибудь детский стишок, чтобы местные услышали не просто набор звуков, а что-то осмысленно рифмованное с размером и с мягкими интонациями.
Однако запас гениальных идей на этом исчерпывается, и в голову кроме: «уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу» ничего не лезет, а этот пример явно не самый удачный.
- Я упал к вам с миром! – не понятно для кого шучу я и медленно наклоняюсь, чтобы одной рукой отряхнуть ушибленные, но уже переставшие болеть коленки.
Делаю это намеренно. Если «каланча» планирует напасть, то обязате