— Тогда что это? — нахмурился грасс Яро.
Зеленокожий коротышка развёл руками, и поэтому давать хоть какое-то объяснение происходящему пришлось К’ирсану.
— Как вариант, астральный след тех событий, которые по некоему стечению обстоятельств остались на ткани реальности и которые теперь обречены транслироваться в умы всех тех, кто рискнёт здесь заснуть…
— Извини, командир, но объяснение так себе! — даже не дослушав, вздохнул Храбр.
— Другого нет! — усмехнулся К’ирсан, внезапно заметив сходство в поведении грасс Яро с тем, как вёл себя в его сне Зелод. Тот тоже постоянно демонстрировал свою активность по поводу и без, всех критиковал, всем возмущался, но внятных и разумных предложений от чего-то не делал. Удивительно схожий типаж. — Но если тебе от этого будет легче, то просто считай случившееся каким-нибудь сложным мороком. Те же переходы между ярусами подземелья и соединяющие пещеры галереи, ты же считаешь чем-то нормальным, и это ведь никак жить не мешает, правильно?
— Погоди, командир. А тут что не так? — вытаращился Храбр, заработав презрительное фырканье Гхола.
Однако он был настолько заинтересован в ответе Кайфата, что не удостоил гоблина и взгляда.
— Да всё! — усмехнулся К’ирсан. — Пространство настолько перемешалось, что где настоящая земля, где её видимость, а где сжатая до невозможного Сила уже даже я вот так сразу не разберусь. Здешние катакомбы настолько насыщены магией, что в качестве сравнения на ум приходит только Лес Смерти. Там тоже много всего «не так»: время бежит иначе, пространство так и норовит потерять стабильность, и даже сам Тасс светит совершенно диким для нас образом. Разве что только монстров не хватает, но думаю это дело поправимое…
— Смертельный Лес⁈ — аж осип от неожиданности Храбр. — Это который в Запретных землях что ли⁈ — Он в возмущении воздел над головой руки, попытался взглядом найти у решившего отмолчаться Гхола поддержку, а потом вновь повернулся к Кайфату. — И мы вот так просто здесь гуляем⁈
— А у тебя есть какие-то другие предложения? — вскинул брови К’ирсан, которому вдруг показалось, что реакция Храбра была сейчас самую малость наигранной. Словно он хоть и боялся указанного Леса, но лишь потому, что так было принято, а не в силу своего внутреннего ощущения.
— Разумеется! — продолжил грасс Яро. — Взять ноги в руки и ка-ак дунуть отсюда наверх, пока во что-то серьёзное не вляпались!
— Вот это обязательно, — прервал поток возмущений К’ирсан, назидательно подняв палец, и с одному ему понятной усмешкой добавил, — но потом!
Вероятно эти их препирательства продолжилось бы и дальше, если бы одно за другим не произошли два события. Сначала на них напала стая уродливых крыс — из-за размера и внешнего вида их так и хотелось сравнить с опоссумами, если кончено столь агрессивные и зубастые опоссумы где-то вообще бывают! — а после того, как они от подземных разносчиков заразы всё-таки отбились, коридор внезапно вывел их троицу к той самой пещере, где ранее располагался храм Древних. И все прочие разговоры стали лишними!
Причём в том, что они наконец добрались до цели, первым разобрался не кто-нибудь, а ни разу здесь не бывавший гоблин. К’ирсан всё ещё продолжал счищать с клинка крысиную кровь — как, впрочем, и Храбр! — когда неровность необработанного камня под ногами вдруг сменилась гладкостью мраморной плитки, стены стали выше, потолок светлее. И этого оказалось достаточно для того, чтобы Гхол, сложив одно с другим, моментально выдал:
— Рырга, кажется впереди снова рукотворный участок!
— Ещё один? — простонал грасс Яро, намекая на длинный рукав старой канализации, по которому они шли за пару часов до стоянки. — И сколько их ещё впереди будет…
— А вот и нет, — прервал его К’ирсан, с радостью подмечая характерные признаки древнего то ли храма, то ли святилища.
На стенах уже появились отдельные барельефы с изображением четверорукого канчора, по периметру некоторых плиток под ногами начали встречаться характерные для лжебогов рунные узоры, а тьму коридора — чем дальше, тем сильнее — разгоняли висящие под потолком осколки магических кристаллов. Всё как и в прошлый его визит, разве что сам ход был несколько иным, словно бы обновлённым, да воздух отличался необычной сухостью, но на фоне всех случившихся с катакомбами трансформаций подобные мелочи уже не казались чем-то серьёзным. Тем более что стены к этому моменту уже раздались в стороны, и Кайфат со спутниками оказался в том самом зале с колоннами, где томящийся под гнётом древних чар луръяпхет некогда сожрал нескольких его подчинённых.
— Кажется дошли, — сообщил К’ирсан, настороженно прощупывая окружающую реальность имеющимися у него чувствами. — Точно дошли!
— Если так, то, командир, скажу честно, молодость твоя прошла в весьма поганых местах. И посещать их из ностальгии ли, либо из желания развеять скуку, последнее дело! — немедленно выдал на одном дыхании Храбр, словно до этого только и ждал что возможности высказать своё недовольство.
— Думаешь? — спросил К’ирсан иронично, одновременно с тем приближаясь к ближайшей колонне и задумчиво изучая её поверхность.
Там, где раньше находилось сорок барельефов с картинами из жизни Древних, теперь не было ничего кроме растрескавшегося камня и глубоких, словно от топора, сколов. Так что снова увидеть все те ужасы, которые некогда так впечатлили К’ирсана, теперь было невозможно. У Кайфата мелькнула идея проверить остальные колонны, которые как он помнил располагались в глубине зала, но и тут его ждала неудача — ни один из каменных столбов больше не уцелел, и на их месте теперь располагались лишь горы мелкого щебня.
— Эк тут всё покрошили, — присвистнул Храбр, безостановочно вертя по сторонам головой. — Неужто нолдцы постарались когда в первый раз здесь всё вычищали?
— Кто ж тебе сейчас скажет? — пожал плечами К’ирсан, задумчиво потирая подбородок.
Увиденное ему совсем не нравилось. Причём не столько потому, что это нарушало имевшиеся у него на данное место планы, сколько полнейшим непониманием причин данного вандализма. Ну, серьёзно, зачем надо было так решительно уничтожать все колонны, чтобы потом оставить одну, но с изуродованными барельефами? Не проще ли было бы разрушить сразу всё?
— Рырга, что-то я совсем не ощущаю ни страха, ни ужаса, ни каких-либо иных воздействий, про которые ты раньше рассказывал. Хотя всё остальное совпадает… Колонна — есть, река — где-то шумит, туман вон по углам клубится, а вон в той выемке даже какие-то мумифицированные останки валяются, — сообщил Гхол, до этого почти десяток минут к чему-то подозрительно принюхивавшийся. — Да и астрал здесь какой-то чересчур идеальный, словно бы кем-то прибранный…
— Думаешь, постановка? — Кайфат бросил на гоблина одобрительный взгляд и тут же принялся обшаривать окружающее пространство не только обычными магическими средствами, но и задействовав весь арсенал возможностей адепта древних сил. Пусть в его состоянии это и было несколько утомительно, однако и переложить данную работу на кого-то другого он тоже не мог.
— Ну, командир, чего там? — спросил Храбр после короткой паузы, очевидно догадавшись о характере занятий своего императора.
— Всё то же самое. Много камня, чуть-чуть остаточного фона от стихиальных заклинаний и ни единого следа энергии Бездны. Картинка настолько убедительна, что уже одно это делает её донельзя подозрительной! — озвучил свои выводы К’ирсан, не без удовлетворения отметив, что посещение храма уже стоит всех связанных с поездкой трудностей. Хотя бы потому, что он уже увидел совсем не то, чего ожидал.
Вот только грасс Яро его слова совсем не убедили. И вояка с присущей его профессии прямотой выдал:
— И что? Так можно любые развалины подозрительными назвать, но мы ведь этого не делаем? Вот и здесь, думаю, твоё императорское величество просто пытается натянуть хфурга на скипетр…
— Да? А если я сделаю вот так? — оскалился в полузабытой уже многими усмешке К’ирсан, от которой его лицо стало выглядеть ещё уродливей, а в глазах зажглось уже потухшее было зелёное пламя, и одной своей волей надавил на пространство зала.
Ни на что особо не надеясь, но подчиняясь какому-то глубинному инстинкту. Тому самому, что заставил тренировать воздействие силы своего духа сначала на глубинные основы личности, а потом и на окружающую реальность.
Гхол, слишком много переживающий из-за состояния ран своего хозяина, попытался было вмешаться — даже голос повысил, выкрикивая какие-то предостережения, — но разумеется не успел. Воля Владыки уже начала корёжить саму ткань мира, и данный процесс вызвал у Кайфата столь удивительный восторг, что он сам не заметил как увлёкся, сломил кажущееся необоримым сопротивление и… таки разрушил натянутую на реальную картину храма иллюзию.
Ткань морока разорвалась точно гнилая мешковина, даже с похожим треском. Сползла с настоящих развалин трухлявыми лоскутами, обернулась истаивающим в воздухе языками дыма, резанула болью обманутые органы чувств. Когда же все трое — надо сказать произошло это за считанные секунды! — адаптировались к изменениям, то ждала их уже совсем другая реальность.
— Поимей меня мархуз, прошлый интерьер зала как-то посимпатичней выглядел! — первым высказал свою позицию Храбр, создавая над левой ладонью небольшую шаровую молнию и одновременно несколько панически оглядываясь по сторонам.
Впрочем К’ирсан не мог его винить. Даже он, при всём своём опыте и скрытом от спутников понимании происходящего, ощутил мороз по коже. Просто потому, что сложно оставаться невозмутимым, когда сначала ты вроде бы находишься в центре безобидных развалин, а уже через секунду нос к носу оказываешься перед гигантской каменной плитой, в точности повторяющей огромный лик Тёмной ипостаси Орриса. Но не той печальной маски, словно бы похищенной из реквизита комедианта, а её воплощённой в живой плоти копии. Со вздувшимися сосудами, гипертрофированными мышцами и идеально прорисованными фасциями.
От одного вида этого уродства желудок сжимался в комок и начинал восхождение вверх по пищеводу, а разум наполнялся сожалениями из-за недавно съеденного полевого рациона. И лишь магические органы чувств позволяли сохранить хоть какой-то рассудок — с точки зрения тонких энергий странным образом появившаяся часть тела павшего лжебога оставалась абсолютной нейтральной и никак не пыталась воздействовать на окружающих. Этакая вещь в себе, всё предназначение которой заключается лишь в одном — просто существовать.