Царствование Фёдора Годунова — самое короткое в истории России. Оно продолжалось всего 49 дней.
Конец династии
Фёдор Борисович Годунов родился в Москве в 1589 году. Незадолго до рождения Фёдора его отец стал единовластным правителем государства.
По свидетельствам современников, Федор «был полноват телом, сильный, симпатичный юноша, от природы одаренный блестящим умом и способностями».
После вступления отца на престол Фёдор стал царевичем и наследником, принимал участие в торжественном вступлении отца в столицу 30 апреля.
В 1599 году 10-летний царевич собственноручным письмом известил монахов Троице-Сергиева монастыря о болезни отца, который не смог к ним приехать.
Начиная с 1594–95 годов, почести, равные царским, стали оказываться и малолетнему Фёдору Борисовичу. Он «писался» в грамотах рядом с отцом, его имя указывалось в церемониалах приёма послов, от его имени отправлялись дипломатические подарки.
С. Ф. Платонов считает, что это возвышение было связано с кончиной малолетней царевны Феодосии Фёдоровны в 1594 году, после чего пресечение московских Рюриковичей стало делом решённым, и Борис стал готовить свою династию в преемники Фёдору Иоанновичу.
Федор стал рано привлекаться к государственным обязанностям, уже в 9-летнем возрасте он имел собственную государственную печать, регулярно заседал в Боярской думе, принимал послов, в том числе женихов сестры Ксении — Густава Шведского и Иоанна Датского, участвовал в судебной и благотворительной деятельности отца.
Воспитанием царевича руководил «дядька» Иван Чемоданов. Отец собирался сделать из сына «просвещенного государя» и дал ему прекрасное по тем временам образование. И не случайно Н. М. Карамзин назвал его «первым плодом Европейского воспитания в России».
Несмотря на это, оппозиция распускала в России и за рубежом слухи о болезненности и слабоумии наследника.
Царевич Фёдор прославился, прежде всего, тем, что им составил одну из первых русских карт России (карты, подготовленные иностранными специалистами, появились в XVI веке).
Она была издана в Амстердаме по рукописям в 1613 году видным картографом того времени Гесселем Герритсом. Карта Фёдора Годунова составлена не по геодезическим данным и содержит некоторые искажения расстояний. Тем не менее, она явилась большим вкладом в картографию России того времени.
Б. А. Рыбаков в своей книге «Русские карты Московии» предполагает, что при составлении своей карты «Фёдор Борисович переработал и дополнил ранний русский чертёж, датированный ориентировочно 1523 годом».
Историк картографии Лео Багров считает, что карта была выполнена царевичем в качестве учебного задания и могла попасть на Запад после разгрома дома Годуновых в 1605 году.
В этой карте мало использовались, «кроме нескольких названий», русские источники, а в основе её лежит карта России Герхарда Меркатора.
Тем не менее, «Карта Годунова» получила популярность в Европе; с 1632 года гравёрная доска карты Герритса перешла к Виллему Блау, и в дальнейшем карта неоднократно переиздавалась с его подписью без каких-либо изменений вплоть до 1665 года, а также включалась в несколько изданий «Путешествия» Адама Олеария.
Обстоятельства, при которых Фёдор Борисович вступил на московский престол, оказались слишком неблагоприятны для того, чтоб его царствование было долгим и счастливым.
Его отец внезапно скончался в разгар войны с двинувшимся на Москву Лжедмитрием I. Присяга, принесённая царю, включала также имена его матери Марии и сестры Ксении Борисовны, а также клятву «не хотеть на царство» Симеона Бекбулатовича и «злодея, именующего себя Дмитрием».
Такая формулировка (где не упоминалось имени Григория Отрепьева) дало основания народу считать, что Годуновы отказались от версии, согласно которой самозванец — это Отрепьев, и подозревать, что он — настоящий царевич Дмитрий.
16-летний Фёдор не имел никакого опыта командования войсками и был вынужден положиться на семейство Басмановых, которые уже нанесли Лжедмитрию первые серьёзные поражения.
В войсках под крепостью Кромы, где засели союзные Лжедмитрию казаки во главе с атаманом Корелой, остались также Василий и Иван Голицыны, Михаил Глебович Салтыков и Иван Иванович Годунов.
В правительство вошли князья Фёдор Иванович Мстиславский, Василий и Дмитрий Ивановичи Шуйские, которых новый царь вызвал обратно из действующей армии в Москву.
Сыскными делами, как и при Борисе, ведал Семён Годунов. С целью обеспечить лояльность населения правительство Фёдора раздавало огромные подарки «на помин души» царя Бориса, а также объявило амнистию сосланным при Борисе.
Среди вернувшихся в Москву был двоюродный дядя Фёдора Богдан Бельский, впоследствии сыгравший решающую роль при его аресте.
Предпринятые меры не дали желанных результатов, в частности, опытный старейшина Боярской думы Ф. И. Мстиславский с самого начала вёл двойную игру, в результате чего Семён Годунов распорядился даже тайно умертвить его, но это не было осуществлено из-за быстрого краха династии.
Во время семи недель царствования Фёдора была был учреждён Каменный приказ (аналог министерства строительства), ведавший каменным строительством Московского государства.
Ему подчинялись все мастера каменных дел, известковые и кирпичные заводы в Москве. Учреждение контролировало бюджет городов, где «белый камень добывался».
Нет точных данных о том, успел ли начать Фёдор Годунов, несмотря на краткость правления, чеканку собственной монеты. По одной из версий, для его монет использовалось сочетание реверса чекана царствования Фёдора Ивановича, где было указано только имя («Царь и великий князь Фёдор всея Руси») и аверса чекана времени царствования Бориса Годунова.
Если это так, то он стал единственным царём, для монет которого не было изготовлено специального штемпеля. Интересно, что на ряде монет с аверсом времени Бориса Годунова на реверсе указано «Фёдор Иванович».
Такие монеты с именем «Федор» и отчеством «Иванович» чеканились в кратковременное междуцарствие Федора Годунова и Лжедмитрия политическими силами, не признававшими Годуновых, а выступавших от имени последнего законного царя Рюриковича — Федора Ивановича.
Фёдор Борисович был единственным московским царём (не считая не правившего Владислава Сигизмундовича), над которым не был совершён обряд венчания на царство.
Получивший верховное командование воевода Пётр Фёдорович Басманов прибыл в ставку под осаждёнными Кромами 17 апреля вместе с митрополитом Новгородским Исидором с целью привести войска к присяге новому царю.
Поскольку Басманов не был родовым боярином, формальным главным воеводой по правилам местничества был назначен князь Михаил Катырев-Ростовский.
Фёдор Годунов обещал войскам щедрое вознаграждение по истечении, как записал иностранец, «шестинедельного траура» по отцу.
Однако не всё войско приняло присягу, и часть его перешла к самозванцу. Сразу же начались стычки в лагере, стороны использовали боевые кличи «Дмитрий» и «Фёдор» соответственно.
За самозванца выступили рязанские, тульские, каширские, алексинские и севские дворяне, прежде всего рязанцы Прокопий и Захарий Ляпуновы, впоследствии известные деятели Смуты.
7 мая царю имзенил сам Басманов. Одной из причин измены была его тяжба с родичем царя Семёном Годуновым. Все дело было в том, что Годунов поставил его в подчинение своему зятю князю А. А. Телятевскому, дед которого в свое время ходил под началом отца Басманова.
Шла обыкновенная местническая ссора, тем не менее, Пётр Басманов заявил, что предпочитает смерть (или, что точнее, измену) такому позору.
Вместе с ним на сторону Лжедмитрия перешли Василий Голицыны и Михаил Салтыков, при этом Голицын приказал связать себя, делая вид, что его берут в плен.
Остаток войск, оставшийся верный Годуновым, был разбит изменниками в союзе с казаками Корелы в битве при Кромах. Иван Иванович Годунов был взят в плен и отправлен в ставку самозванца в Путивль, а Михаил Катырев-Ростовский, Андрей Телятевский и Семён Чемоданов, оставив войско, бежали к Москве.
Конрад Буссов в «Московской хронике» представляет ситуацию так, что верными Фёдору остались только наёмники-немцы, которых он по возвращении в Москву якобы щедро одарил за верность и публично объявил «самыми верными и постоянными».
В направленном в Москву после этого события «прелестном письме» Лжедмитрий, титулуя себя уже не царевичем, а царём, называл Фёдора своим «изменником».
Годуновы распорядились предавать распространителей послания самозванца пыткам и казни. По свидетельству голландца Исаака Массы, семейство Годуновых после поражения при Кромах затворилось в Кремле, опасаясь москвичей больше, «нежели неприятеля или сторонников Дмитрия».
В подмосковное Красное Село из Тулы прибыли Никита Плещеев и Гаврила Пушкин, сторонники приближавшегося Лжедмитрия.
При поддержке красносельцев, восстание которых перекинулось на Москву, они приехали в столицу и огласили послание самозванца с Лобного места 1 июня.
В тот же день москвичи, при попустительстве боярского правительства, арестовали Фёдора II, его мать и сестру Ксению в Кремле, причём они содержались не в царских палатах, а «на собственном дворе Бориса».
Новым царём был провозглашён Лжедмитрий под именем Дмитрия Ивановича. Вместе с царской семьёй были арестованы и другие Годуновы, а также их родственники Сабуровы и Вельяминовы.
Москву в это время, воспользовавшись ситуацией, фактически контролировал от имени «Дмитрия Ивановича» Богдан Бельский, двоюродный брат Марии Годуновой.
Бельский всенародно поклялся москвичам, что именно он спас царевича Дмитрия в Угличе. Самозванец не мог ему доверять, как родственнику Годуновых, и вскоре заменил на присланного из Тулы Василия Васильевича Голицына.
Незадолго до вступления Лжедмитрия в Москву низложенный царь и его мать были задушены в своём кремлёвском доме. Согласно «Московской хронике» Конрада Буссова, находившийся в Серпухове Самозванец ставил ликвидацию Годуновых условием, при котором он соглашался прибыть в столицу. Это распоряжение было не секретным, а передано москвичам в открытом послании.
После ареста патриарха Иова на подворье Годуновых в спопровждении стрельцов явились Василий Голицын, князь Мосальский, дьяки Молчанов и Шерефединов.
Голицын приказал убить Фёдора. По словам бывшего в то время в Москве шведа Пера Эрлесунда непосредственным исполнителем убийства был подьячий Иван Богданов, якобы тайно присланный для этого в Москву.
Крепкий и сильный юноша, Фёдор оказал сопротивление убийцам, которые вчетвером едва справились с ним. Официально было объявлено, что Фёдор и его мать отравились. Однако их тела, выставленные на всеобщее обозрение, имели следы борьбы «и следы от верёвки, которой они были задушены». Царевну Ксению, помимо ее воли, сделали наложницей Лжедмитрия.
Тела Фёдора и Марии Годуновых, вместе с извлечённым из гробницы в Архангельском соборе телом умершего 13 апреля Бориса Годунова, были захоронены по приказу Лжедмитрия безо всяких почестей во второстепенном московском женском Варсонофьевском монастыре.
Многие современники, как позже и историки видели в Фёдоре, его матери и сестре невинных жертв преступного властолюбия Бориса Годунова, которого покарал Бог за убийство царевича Дмитрия.
«Сын, — писал Карамзин, — естественно наследовал права его, утвержденные двукратною присягою, и как бы давал им новую силу прелестию своей невинной юности, красоты мужественной, души равно твердой и кроткой; он соединял в себе ум отца с добродетелию матери и шестнадцати лет удивлял вельмож даром слова и сведениями необыкновенными в тогдашнее время: первым счастливым плодом Европейского воспитания в России; рано узнал и науку правления, отроком заседая в Думе; узнал и сладость благодеяния, всегда употребляемый родителем в посредники между законом и милостию. Чего нельзя было ожидать Государству от такого Венценосца?
Но тень Борисова с ужасными воспоминаниями омрачала престол Феодоров: ненависть к отцу препятствовала любви к сыну… „Святая кровь Димитриева, — говорят Летописцы, — требовала крови чистой, и невинные пали за виновного, да страшатся преступники и за своих ближних!“ Многие смотрели только с любопытством, но многие и с умилением: жалели о Марии, которая, быв дочерью гнуснейшего из палачей Иоанновых и женою святоубийцы, жила единственно благодеяниями, и коей Борис не смел никогда открывать своих злых намерений; еще более жалели о Феодоре, который цвел добродетелию и надеждою: столько имел и столько обещал прекрасного для счастия России, если бы оно угодно было Провидению!»
Если это так, то остается только удивиться тому, почему из огромного колчиества действовавших в русской истории преступников Бог выбрал именно Бориса Годунова. Даже если он на самом деле был убийцей царевича Дмитрия. И почему не обратил он своего гнва против того же Ивана Грозного, залившего старну кровью?
Ладно, Борис, с ним все ясно! Но за что карать Федора?
«Всесторонне подготовленный к престолу, — писал один из историков, — талантливый и образованный юноша, заслуживал лучшей участи и мог стать одним из выдающихся русских государей, едва ли ставится под сомнение. Политический хаос Смутного времени поглотил многие прогрессивные начинания Бориса Годунова вместе с его наследником, который, возможно, был бы достойным продолжателем отцовской политики».
Если это было так на самом деле, то остается предположить, что по каким-то никому не ведомым причинам Бог не был заинтерсован в появлении достойных правителей на Руси.