-- Простите, у меня голова идёт кругом, - тихо произнесла она, - Ведь с одной стороны, я чётко помню, что модуль работал в стандартном режиме, не выдавал отчётов сбоя, питание не прерывалось. С другой стороны, в рубке творилось что-то странное. И только сейчас я начинаю осознавать фрагменты. Возможно, скоро из них соберётся более ясная картина. Но не сейчас. Нет, всё было нормально -- вот что я отвечу вам сейчас... И этот жаворонок ещё.
-- Хм, подозрительно как-то вы изъясняетесь, - пробурчал Клим.
Все поглядели на него, но он тут же вскочил и отошёл за валун, сплёвывая.
-- Ладно, - выдохнул Димитри, - по крайней мере, вокруг Земли вращается только одна Луна.
А меж тем, ушедший проводник возвращался, взбираясь по прибрежному склону. Он нёс в руках шарф тонкого белого сукна, и лицо его сияло радостью. Следом за ним показались ещё несколько фигур. Все в длинных зелёных тогах. Они несли на шестах, водружённых на плечи, нечто вроде паланкина. Носилки для него состояли из четырёх жердей, и для них предполагалось восемь человек носильщиков. Паланкин был украшен золотыми дисками, резными гирляндами, а увенчивал его шест флагштока с длинным знаменем. Ветер был слабым, и знамя опадало на ткань паланкина, обвивая его вокруг.
Все пришедшие были похожи. Только в отличие от двух провожатых, не брили голов, а заплетали чёрные, как смоль, волосы в косу и перехватывали налобной повязкой. Одежды их имели цвет глубоко зелёный, покрой тонкий и аккуратно отороченный мехом, гораздо более благородный, нежели простецкие красные балахоны. Ростом все были равны, широкоплечи и коренасты. В скорых движениях утверждались почтенная уверенность и физическое здоровье. Они напоминали древних монголов из исторических хроник, и даже в манере выкрикивать слова, притопывать сапогом с загнутым кверху мысом было что-то знакомое людям с Земли.
После обычной уже процедуры поклонов, Димитри и остальным было предложено взойти в паланкин. Ничего не выясняя и смирившись с судьбой, экипаж межгалактического "Феба" стал экипажем повозки, движущей силой которой были восемь раскосых инопланетян.
Глава IV.
Паланкин оказался просторным, внутри, за сводами плотной ткани, стоял аромат хвои и чего-то сладкого, напоминающего ладан. Днище кабинки образовывали сплетения сухих ветвей. На них громоздились подушки и ковры. Под сводами крыши висела лампа из резной кости, наполняя пространство тёплым светом. Тускло блестели по стенам медные колёса с изогнутыми спицами -- такие же носили на себе люди в красных плащах.
Помимо удивления от неожиданного приёма, все шестеро ощущали продолжающуюся волну психической нестабильности. Недавняя эйфория сменилась упадком сил и настроения, а затем вновь нахлынула, отодвигая за тёмный застенок мрачные мысли.
- Здесь особенная энергетика, - нарушил молчание Тибр, - Ни у кого нет чувства, будто что-то извне интенсивно меняет ход мыслей? Я не могу припомнить, когда последний раз испытывал такие приливы и отливы бодрости...
- Во время экспериментов над сознанием, - усмехнулся Клим, - в студенчестве. А? Скажешь, не баловался, ботаник?
Тибр уже привык к фамильярному тону механика. Он знал, что вся эта суровость была лишь фасадом, скрывающим и защищающим Клима. Хотя иногда такая раздвоённость играла против Забелина и внешний зверь превращался в поглощающего всё существо демона. Клим мог дать лишка.
- Не знаю, чем занимаются в академии разведки, - ответил Тибр, - возможно, употребляют психостимуляторы, но мой разум я держу на коротком поводке... Разве что тут не получается.
И он вдруг рассмеялся, а секундой позже зажал себе рот и нахмурился.
Стены шатра изнутри были расписаны орнаментом, а в центре серебряными нитями был вышит огромный глаз. Он сразу привлёк всеобщее внимание. А до того тихо сидевший Боро Кад Ум протянул руку и провёл своими тёмными здоровенными пальцами по рисунку.
- Они смотрят и видят, - произнёс он.
- Кто? - спросил Клим, - Наши коротышки?
- Они увидели, что Боро увидел их и больше не смотрят, - покачал головой африканец. - Люди под землёй.
- Стоит ли удивляться, - подытожил Димитри.
Он распахнул занавеску и кивнул вниз. Увиденное действительно могло заставить усомниться в силе рассудка. До того в голову приходил вопрос, как эти несчастные восемь маленьких человечков несут паланкин с шестью взрослыми людьми, да ещё и в обмундировании? Теперь же вопрос этот отпадал, как слишком рациональный. Восемь человек в зелёных плащах, положив скрещенные шесты-каркасы себе на плечи, в буквальном смысле левитировали над красным песком, съезжая с холма к реке по воздуху. Каково же было удивление людей в паланкине, когда их процессия таким же образом перелетела через реку! Вода горной реки, белая, как кипящее молоко, клокотала, и брызги иногда долетали до сидящих в шатре, но это, казалось, совершенно не волновало носильщиков. Со спокойными лицами, тронутыми смиренными улыбками, они опустились на обнесённой гладкими камнями площадке перед синим шатром.
Полы шатра трепетали на ветру, привязанные к двум столбам с навершиями из медных сфер. Из шатра к месту приземления вела выстланная душистой травой дорожка. По обе стороны от неё чадили благовонные курильни в каменных чашах. А вокруг собирался народ. Стоило Димитри откинуть занавес и сделать шаг наружу из паланкина, толпа разом, словно по команде затянула что-то, похожее на гимн. Здесь были мужчины и женщины в таких же зелёных, синих и красных одеждах. Димитри они все казались на одно лицо, но это лицо располагало к себе, в нём не читалось ни намёка на угрозу.
Навстречу из шатра вышли несколько молодых девушек, неся над головами большие металлические чаши. На половине дороги они остановились и с поклоном стали ожидать людей. Димитри шёл первым и, дойдя до юных представительниц инопланетной цивилизации, тоже остановился, сделав остальным жест рукой.
Вперёд него чуть сбоку, торопливо косолапя, вышел проводник в красном, неся тот самый сосуд, с которым они встречали гостей на берегу озера. Все внимательно следили за происходящим под монотонное пение толпы. Сосуд был откупорен и лёгкий блик света упал на лицо держащего. Девушки опустили чаши и выставили их перед собой. Тогда человек в красном начал разливать по ним жидкость из сосуда. Казалось, что это расплавленный металл льётся, освещая глубоким золотом начищенные стены чаш.
Откуда-то забасил барабан, мерно погружая в низкие волны песнь сотни голосов. Девушки обернулись к прибывшим гостям, наблюдавших удивительную сцену на тропке из трав. Они вновь подняли чаши над головами и стали обходить гостей, предлагая пить.
- Неожиданный поворот, - процедил Клим.
- Кто-то, помнится, говорил об экспериментах над сознанием, - подмигнул ему Тибр.
Димитри, почесав подбородок, выставил ладонь, отказываясь от подношения. Но девушка, опустив раскосые карие глаза, смиренно стояла перед ним, не собираясь уходить. Остальные так же застыли, как статуи, и только пение толпы становилось громче, а к шуму барабана добавился высокий ясный звон колокольчиков. Из синего шатра выкатили огромное деревянное колесо. И снова, словно входя в резонанс с пением и музыкой, пронеслась волна таинственной эйфории.
- Ш-шу-ук! Шук-Шук! - неслось со всех сторон, словно лопались тысячи пузырей.
Народ, окруживший площадь с шатром принялся кланяться, всем телом приникая к земле. Они вставали и протягивали руки вверх, совершали хлопки, закатывали глаза и снова ложились.
- Мне кажется, - громко, пытаясь перекричать толпу, подал голос доктор Мазерс, - они принимают нас за богов!
Они вставали и протягивали руки вверх, совершали хлопки, закатывали глаза и снова ложились.
- Как бы они не приняли нас за жертву своим богам, - ответил Клим.
- Я не вижу признаков жертвенного культа, - заметил Мазерс и, обернувшись к африканцу Боро, спросил, - не чувствуете ли вы какие-нибудь сигналы, друг мой?
- Боро уже говорил -- они предлагают нам свет, - он пожал плечами.
-- А вы как считаете, Солоф,- обратился доктор к Димитри, - можно ли принимать свет с такой далёкой звезды?
- Вы как врач можете оценить риск. Радиация, токсин?
- Риск уже не имеет меры, господин астрогатор. А вот тайна всё ещё сильна и притягательна.
С этими словами доктор взял из украшенных самоцветами рук девушки чашу и припал к ней губами. Димитри кинулся к Максимильяну, но было уже поздно -- тот вернул чашу девушке и, причмокнув, отёр губы. На манжете его серой водолазки остались фосфоресцирующие следы.
- Вы с ума сошли, доктор, - Димитри одёрнул его за локоть.
В ответ доктор рассмеялся.
- Так и вам ничто не мешает сойти следом. О, чудесно! Напоминает альпийское молоко. Ну же, друг мой. Не расстраивайте их. Учтите, - тон доктора стал серьёзным, - мы у них в плену, и вряд ли стоит диктовать свои условия.
Всё говорило против Димитри -- Тибр, Боро и Лира уже держали чаши. Да и сам астрогатор слышал глубинный голос, понимал, что поток силён, и плыть против него значит уподобляться глупцу до последнего. Он взял чашу и, закрыв глаза от яркого света, сделал три больших глотка. Нектар оказался почти невесомым, так, что язык и нёбо практически не ощущали прикосновение жидкости.
В просторном шатре гостей ожидал накрытый стол. Что было очень кстати. В длинных плошках дымилось нечто похожее на чечевичную кашу, усыпанную свежей зеленью. За плошками на широких мясистых листьях лежали стопки свежеиспеченных лепёшек. Тут же глянцевым озерцом поблескивала тарелка мёда, белого творога и ещё несколько посудин с чем-то молочным. Следующим рядом располагались завёрнутые в обжаренный хлеб сладости, и по центру стола основным рядом высились серебряные кувшины, источавшие тонкие, но явственные нотки свежих вин.
- Так, ну вы как знаете, - Клим схлопнул ладони и потёр одна об другую, осматривая яства, - а я готов отравиться прямо здесь.
- Да бросьте вы, - сказал доктор Мазерс, усаживаясь на соломенную циновку перед столом, - если уж нас не проняло это огненное зелье, то неужто стоит бояться за наши желудки теперь.