– Где я? – спросила Стефани, осознав, что не испытала, собственно, ни малейшего испуга и просто согласилась на предложенную замену. Артур бросил взгляд на белокурую притворщицу. Хватило и одного. Он лишь пожал плечами, но вот Стефани стала румянее своих румян.
А Мелузина сказала Андре:
– Наконец-то мне вас представили.
II. Несхожие поколения
Он не стал опровергать ее заявление.
– В спорте вы прославились, вы всегда ездите с такой скоростью? И о ваших деловых успехах тоже доводится слышать.
– А мою красоту ты видишь и сам, – договорила вместо юноши дама. Отчего Андре залился краской и отблагодарил даму изысканными словами.
– Мне для рекламного плаката нужна статная женщина на фоне целой горы аппетитнейших консервов. Женщина и майонез, все матовое, цвета бело-розовый и телесный – ну, как у тебя, – сказал он сорокалетней даме.
Вместо ответа Мелузина прибавила скорости.
В другой машине молодая девушка поквиталась за свой румянец.
– К господам, которые делают меньше сорока миль, я сажусь без опаски. Они не отличаются предприимчивостью. А ну уберите руку! – потребовала она без всякой паузы. – Такой пожилой господин – и ведет машину одной рукой! Этого нам только не хватало, чтобы попасть в аварию!
– А я левша! – пояснил водитель.
– А я вас урезоню правой! – И это были не пустые слова. Артур поблагодарил за удар. И почти одновременно заметил:
– Ваша матушка хватила через край! Она похитит моего мальчика.
– И поделом! Вы положили глаз на банкиршу, вот она и сбежала от вас с Андре.
– Не беда, это мы уладим, – отвечал Артур и погнал машину. Она знает, как зовут мальчика, подумал он, продолжая гнать, покуда она не схватилась за его плечо.
Мелузина на первой машине, не сбрасывая скорости, огибала крутые повороты дороги почти по краю обрыва, сулившего серьезное падение.
– Ну, какой из меня водитель?
Андре ответил на этот вопрос уклончиво:
– Сам я человек поверхностный, и мне не нужны бездны, чтобы признать вас очаровательной, если именно такова цель вашей рекордной гонки. – С этими словами он отвернулся в другую сторону, предоставив даме удобную возможность коснуться губами его щеки.
Рука ее ослабила хватку, и машину сразу занесло.
– Ну и глупо, – наставительно заметил Андре. – Надо либо водить машину, либо целоваться. Но от первого я отказываюсь из духа противоречия, я по натуре пешеход.
– Тогда пусть второе. – И она подставила ему полураскрытые губы.
Артур тем временем убеждал Стефани, что она наверняка не менее моложава, чем ее матушка, и вела бы машину еще более рискованно. Она сообщила ему, что вообще не умеет водить. Он не поверил. Она так же избегает ходить пешком, как и его сын. Но сегодня она так решила, сегодня за рулем предыдущее поколение.
– А вы намерены перетянуть меня в него.
– Чтоб вы не говорили, будто я старше, чем мой сын, – признался он. Первое слово, которое у него вырвалось непроизвольно, она струхнула, за первым могли последовать другие, с ее стороны – тоже. И она поспешно воскликнула:
– А где остальные? Мы проигрываем гонку, Артур! Вы отстаете.
По крайней мере, она произнесла его имя, хотя, может быть, и в самом деле с перепугу.
– Не беспокойтесь, – промолвил он, – вам незачем прощаться с Мелузиной. Она выдержит, я-то ее знаю. Уж скорее мой сын свернет себе шею.
– И я тоже скорее, чем его папенька, который изображает безумца. Вам только и надо извести под корень молодое поколение. Вот они! Машина опять видна! Ее заносит! Господи! Мама!
Он плотно стиснул губы. Ни звука бедной девочке о смертельном повороте, куда мчится другая машина. Ничего! Такова Мелузина, его многоопытная ровесница. Еще минута, а то и меньше. Положение отчаянное, но следует ли из этого, что оно серьезно? Меньше половины.
– Бух! – произнесла Стефани. Что тут еще было говорить, раз все уже случилось. Она хотела заслонить глаза, но вместо того вскрикнула: – Спасите маму!
Первая машина перед самым падением налетела на дерево. Мелузина и Андре выскочили из нее довольно ловко, никак при этом не пострадав. Мелузина тотчас встала на ноги, а ее избранник поднялся с земли и был встречен словами:
– Вот видишь, так было суждено.
Их машина стояла поперек дороги. Когда вторая на полной скорости взяла поворот, ей оставалось только ударить в бок первую, чтобы не перевернуться. Оба пассажира успели вовремя выпрыгнуть. Неверные ноги занесли Стефани в куст на краю лесистого обрыва, где она и застряла. Артур вызволил ее оттуда и вынес на дорогу.
– Ну конечно, вы, – сказала спасенная. – Ваш сын успел сюда раньше.
Опоздавший Андре хоть додумался спросить:
– Вы очень испугались?
– Вы делаете психологический репортаж? – спросила она в ответ. – Помогите лучше маме.
– А ей я, к сожалению, нужен и того меньше. Вас же с полным правом спас мой отец.
Она отвернулась от него. Тогда он обратился к Мелузине, которая сидела в сторонке на траве:
– Вы встать не хотите? Позвольте ваш локоток…
– Тогда уж просите сразу моей руки. – Она была недовольна и объяснила почему. – Проверьте, в каком состоянии моя машина. Возможно, ваш милый папенька сплющил ее в гармошку.
– Чтобы женщина, подобная вам, праздно сидела на травке! Впору заподозрить, что у вас дрожат коленки.
Подошедший Артур возвестил:
– Моя в полном порядке.
– Еще бы. И мою дочь вы спасли.
Андре подтвердил ее слова:
– Артур – сама энергия. – Вообще же ему показалось, что от матери исходит гнетущая чувственность, и он решил предпринять еще одну попытку у дочери.
Артур успокоил Мелузину:
– Не стоит благодарности.
Она вскочила на ноги без его помощи.
– А разве я вас уже поблагодарила? Вы все такой же, как в пору наших контрактов, которые были выгодны только для вас. И машина ваша не пострадала, и дочь мою вы хотите соблазнить.
– И от благодарности отказался, – учтиво напомнил он. Мелузина, приятно задетая, засмеялась. Она подошла к своему невредимому ровеснику, так что коснулась его грудью.
– Ваша энергия, – мягко предостерегла она. – Я и сама норовлю сломать шею. Вас мне только не хватало.
– Вы сожалеете о нашей гонке? – спросил он доверительно.
И она столь же интимно отвечала:
– Поездка была приятная.
– И моя, – объяснил он, после чего спросил: – Одну машину нам придется оставить здесь. Сядем все четверо в другую.
– Жаль, – сказала она медоточивым голосом.
– А я за шофера, Мелузина, и рядом с вами.
– Вы еще требуете награды за то, что загнали меня на край пропасти.
Он, тем же тоном нежного укора, что и она:
– Мы оба там как у себя дома.
– В пропастях или всего лишь на краю? – спросила она.
Он в ответ:
– Ваш голос!
– Мой голос?
– Вам никогда не приходило в голову, что, едва вы влюбитесь, хрипота исчезает?
Певица бросилась импресарио на шею, поцеловала его, обратилась на «ты», все как в те времена, когда она умела петь.
Стефани безучастно глядела поверх обеих машин.
– Чего мы ждем? Вы, молодой человек, никуда не годитесь.
Он не спорил:
– Знаю.
– Я тоже не гожусь, – признала она. – Куст как последняя опора – а мама доказывает свое несокрушимое равновесие. Убеждена, вы каждое утро опаздываете на работу.
– Верно. – Он протянул ей свои сигареты. – Впрочем, консервная фабрика может и подождать, пока я приеду. Их банки вместе с содержимым способны храниться годами. Единственно свежее у них – это мои плакаты.
– Консервная фабрика! – Ах, она догадалась. – Значит, художник Линди – это вы.
– Если полностью – L'indiffirent[6]. Но писать все имя целиком было бы слишком претенциозно. А вы? Чем занимаетесь вы в своем заведении?
Как выяснилось, оба принадлежали к одной фирме. Они ни разу не встречались, потому что Стефани отправляла свои конторские обязанности с десяти до четырех, Андре же выходил в вечернюю смену.
– Я поздно встаю, день мне не нужен.
– Так и слышу речь Равнодушного в нежно-голубом, чьи два первых слога вы размещаете среди своих прелестных картинок.
Он поинтересовался:
– Как бы нам встретиться, чтобы я мог наконец перенести на бумагу вашу растительную прелесть как символ наших овощей?
– Неудачный комплимент, – констатировала она.
Его это сбило с толку.
– Вы знаете историю про рабочего и девицу легкого поведения?
– Час от часу не легче, – сказала она сочувственно. – Да, я знаю эту историю. Рабочий каждый день в семь утра уходил из дому. Девица, которая тоже там жила, именно в это время возвращалась домой. И они встречались на лестнице, покуда не поженились. Каждый сохранил свой распорядок дня, и у них народилось много детей.
– Я в отчаянии, – пробормотал Андре. – Ну что после этого можно сделать?
– Плакат за подписью Линди, с пышными прелестями Мелузины. Не сомневаюсь, вы уже сделали мама такое предложение.
– Не стану оспаривать.
– Очень мило. Не люблю, когда оспаривают. Или вообще спорят.
– Или пытаться, как наши бедные родители, – продолжил он.
Она бегло кивнула.
– Не исключено, что мы сейчас поедем дальше, – сказала она, уже садясь в машину. В неповрежденной машине она заняла одно из задних мест и попутно указала на место подле себя, куда он и скользнул.
Артура осенила идея по форме представить всех друг другу:
– Артур, импресарио; Мелузина, активная совладелица банка «Барбер и Нолус». Мой сын Андре, у которого были все основания подняться благодаря моей энергии. И наконец – одаренная дочурка выдающейся женщины.
– Одаренная! Выдающаяся! Вот уж чего нет, того нет, – донесся сзади голос Стефани. – Плакаты, будь у меня этот злосчастный талант, я не стала бы выписывать на них дурацкое Линди. – Последние слова она договорила, обратясь лицом в спинку, так что слышать ее мог только Андре.