Глава 1
Copyright © Распопов Д.В.
Все права защищены. Эта книга или любая ее часть не может быть воспроизведена или использована каким-либо образом без письменного разрешения автора или его законного представителя, за исключением использования кратких цитат в рецензии на книгу
Это художественное произведение. Имена, персонажи, компании, места, события и инциденты являются либо продуктами воображения автора, либо используются фиктивным образом. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, или фактическими событиями является случайным.
— Витале!
Услышав голос, я с удивлением открыл глаза, поскольку для меня говорившие рядом издавали лишь невнятный набор звуков, который я не понимал.
— «Что? Я ещё жив? — пронеслись в голове мысли».
Попытавшись повернуть голову, я понял, что это невозможно, как впрочем и поднять руки, поскольку опустив взгляд вниз, увидел, что всё тело было туго замотано в шёлковое покрывало, расшитое золотыми нитями.
Рядом со мной снова раздались звуки, которые затем стихли, оставив меня одного.
— «Что произошло? Где я?», — имеющийся обзор не давал много информации, как и высокие борта люльки, в которой я лежал, но одно было точно, я оказался в теле младенца в каком-то далёком веке, судя по потолку и отсутствию на нём каких-либо источников света.
Напрягая память последних событий, что со мной произошли, я вспомнил, как преследовал преступника, который прыгал по времени, меня эпоху за эпохой, а затем, видя, что от меня не оторваться, сделал то, что было запрещено всеми законами и конвенциями — он прыгнул в будущее, на четыреста лет вперёд. Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним, выполняя свои служебные обязанности оперативного сотрудника Хронопатруля, вот только едва мы оказались в предместьях города, белые и ажурные шпили небоскрёбов которого уходили далеко в облака, как рядом с нами внезапно появился хмурый человек, который одним движением лишил нас сознания.
Дальнейшее было словно в тумане. В здании Хронопатруля я оказался почему-то один и с красной меткой в личном деле, а через день скорый суд и признание меня виновным в нарушении главного пункта устава. Так что не удивительно, что трибунал тут же вынес смертный приговор через полное стирание меня из данного временного потока. Всё чем я жил, чего достиг, должно было быть уничтожено! Самая страшная смерть для любого оперативника, поскольку даже имени твоего в памяти живущих не останется, поскольку тебя для них никогда и не существовало после приведения приговора в исполнение. И как раз казнь я помню последней, прежде чем открыть глаза здесь, в теле чьего-то малыша.
Знакомый звук рядом с люлькой заставил меня отвлечься от воспоминаний. Негромкий хлопок и пространство исказившись в точке прибытия, выпустило из себя девушку, одетую в знакомый комбинезон оперативного сотрудника, который мог менять свою форму под любую одежду, куда бы мы не попадали по долгу службы.
— Бу-бу! — когда неизвестная подошла ближе, я тут же её узнал, но произнести вслух имя, конечно же не смог.
Наташа, а это была именно она, моя напарница и любовница, с грустным лицом положила руку на лоб.
— Прости, что так вышло Виктор, — тихо произнесла она, — я знаю, что ты меня слышишь, поэтому буду краткой. У меня слишком мало времени.
Я непонимающе на неё посмотрел.
— «О чём это она говорит? Причём тут вообще она, если я гнался за преступником в одиночестве?».
— Так случилось, что на меня вышел ты, только из будущего, — девушка погладила меня по лбу, — и кое-что предложил, а я согласилась. Для этого пришлось убрать тебя из нашего времени, и поместить сюда, пусть и не совсем красивым методом. Не волнуйся, когда мы закончим дело, то заберём тебя отсюда. Ведь ты же должен будешь существовать в будущем, чтобы выйти на меня с предложением.
При этих словах она хихикнула и убрав руку в карман, достала оттуда капсулу с симбионтом.
— Это тебе, от тебя же самого, чтобы не умер здесь раньше времени, — она достала извивающуюся личинку симбионта, и вложила её мне в нос. Та быстро перебирая тонкими щупами пробралась в мозг, где тут же стала укореняться. Знакомые чувства временной потери памяти, осязания и обоняния, когда похожего симбионта подсаживали мне при принятии на оперативную работу в Хронопатруль, пронеслись в голове, пока полу органическое существо осваивалось в мозгу, как первичном пункте своей дальнейшей экспансии по телу. Правда мне его подсаживали уже в зрелом возрасте, а не как сейчас в младенчестве, но я помнил, что симбионт позволял своему носителю становиться едва ли не полубогом на максимальном этапе своего слияния с ним. Наверно поэтому, когда оперативники патруля выходили на пенсию, если конечно до неё доживали с такой-то работой, то становились крайне востребованными сотрудниками в любой сфере, начиная от спецслужб и заканчивая банковской сферой.
Насколько я знал, их больше никому, ни единому человеку в моём настоящем времени не внедряли, кроме как полевым агентам, вроде меня или Наташи. Никто не знал откуда они берутся, кто их производит, поскольку этой информации не было нигде, в том числе и у нас самих. Глава нашего отдела просто приносил для новых сотрудников эти странные пластиковые контейнеры, которые практически мгновенно исчезали, стоило симбионту попасть в тело носителя.
— Ну вот, поручение выполнено, прощай Виктор, — она нагнулась и поцеловала меня в лоб, затем вытащила хрономаховик и выставив год, вошла в образованный им разрыв пространства, оставив меня одного, зато с кучей мыслей в голове. Я мало что понял из её путанного рассказа, кроме того, что меня вроде как предали. Причём сделала это она под моим же собственным руководством. От подобных мыслей мгновенно заболела голова, и закрыв глаза, я попытался заснуть.
— Витале! Ангел мой! — лицо немолодой женщины, которая была моей нынешней биологической мамой, светилось от счастья каждый раз, когда она ко мне заходила. Вот и сейчас, она аккуратно взяв меня на руки, повернулась к седобородому старику, который стоял в проёме комнаты.
— Энрико, только посмотри на это чудо, которое нам ниспослал Бог на старости лет! — она баюкая меня на руках, показывала ему младенца со всех сторон.
— Ты уже не молода дорогая, — тот подошёл ближе и протянув руку, погладил меня по голове, — в этот раз всё обошлось, но больше так рисковать твоим здоровьем я не намерен! Это наш последний ребёнок.
Женщина видимо расстроилась, но тяжело вздохнув, прижалась к мужу.
— Ты прав дорогой супруг, но видит Святая Мадонна, как бы мне хотелось обратного. Джованни говорил, что тебе поручено дело в Константинополе? Ты снова покинешь нас?
— К сожалении да, — старик подслеповато прищурился, — но не сейчас, у нас ещё есть пара недель, чтобы провести их вместе.
— Помолюсь Богу, чтобы он дал нам больше времени побыть всем вместе, — женщина благочестиво перекрестилась, — думаю пора ему поесть. Эй, Эрнеста!
В комнату тут же вбежала кормилица, которая и была источником молока для меня, а точнее этого маленького тела.
— Покорми и пере пеленай, — приказала она ей.
— Слушаюсь госпожа, — низко склонилась та в ответ.
Прошло два года
Бесконечное время тянулось так долго, что я изнывал от безделья. В этом маленьком теле, в котором жизненных запросов было всего три: поесть, срыгнуть и покакать, я просто умирал от бессилия и ничего не делания. Только и оставалось что слушать и запоминать, кто и о чём говорит в доме. Я давно понял, что родился первого августа одна тысяча сто восемьдесят седьмого года от Рождества Христова в невероятно богатой и знатной венецианской семье Дандоло, принадлежащей к двенадцати патриархальных семей, участвующих в зарождении этого города. Мой отец Энрико Дандоло, будучи видным политическим деятелем, купцом и меценатом, постоянно пропадал в поездках, не смотря на свой преклонный возраст, а мать графиня Контесса Минотто которой было практически под пятьдесят лет занималась ведением всех дел семейства в его отсутствие. Кроме дома и троих детей вместе со мной, она занималась всеми торговыми делами, именно поэтому в доме часто было так много людей, что непрерывное хлопанье входных дверей выводило меня иногда из себя.
За эти годы я, вместе с симбионтом, который стал стремительно развиваться, потребляя такую прорву энергии, что просто заставлял меня выкачивать из кормилицы литры молока, так что маме пришлось завести вторую, но всё равно чувство постоянного голода из-за его непрерывной работы присутствовало со мной постоянно.
Рождение ребёнка в столь преклонном для обоих родителей возрасте, принесло новое оживление для всего семейства. Бесчисленные родственники едва ли не каждый день приходили посмотреть на чудо, данное Богом, каждый раз даря подарки. Их становилось так много, что пришлось даже выделить отдельную комнату. Да и в принципе, на любой мой звук или писк, тут же кидались сразу две кормилицы, а вскоре прибегала и сама Контесса, бросая все дела. Два брата, один уже взрослый мужчина, второй молодой парень, лишь изредка приходили в комнату, и то только чтобы попросить денег у мамы, которая сидела со мной.
Для этого времени и тем более возраста родителей, благополучные роды, при который выжил не только ребёнок, но и мать и правда были чудом, так что не удивительно, что часто в доме появлялись священники, которые так заванивали комнату своими благовониями, что я потом с трудом мог дышать, ожидая когда наконец они закончат молитвы и уберутся отсюда поскорей.
Одной радостью было посещение меня отцом и его старшим братом, которые посадив тщедушное тельце на свои колени, начинали рассказывать истории из своей жизни. А повидали они на своём веку столько и такого, что у меня иногда волосы дыбом вставали, как они вообще живы остались после подобного. Перед моими глазами раз за разом то проносились арабы на своих быстрых скакунах, размахивая саблями и пытающимися меня пленить или убить, то вставала закованная в металл конница катафрактариев Византии, тяжёлым ударным клином сметающая любого врага со своего пути, или же вообще легионы павшей Римской империи, которые своей поступью наводили раньше страх во всём известном мире.