— Я мог бы попробовать объяснить, — произнес он так же осторожно, как отставил в сторону кофе, — но ты не поймешь.
— Если ты не прекратишь говорить со мной свысока…
— А может, и поймешь, — негромко перебил он. — Что ты сказала тогда на прощание? "На твоем месте я бы постирала подштанники, Сопливус". Что-то в этом духе, если мне не изменяет память.
Лили побледнела — только скулы вспыхнули алым.
— Что? Ты — что?.. — похоже, она и впрямь растерялась.
— Ты обиделась. Выбрала самое язвительное, что смогла придумать в ответ, и сказала это. Защитная агрессия, — он взял вилку и подцепил желток, размазывая его по яичнице. Лили молчала.
— И ты ждешь, что я в это поверю? — наконец произнесла она; он не смог интерпретировать эту интонацию.
— Я ничего не жду. И уж тем более не несу ответственность за то, во что ты решишь поверить. Ты спросила — я ответил. Остальное твое дело.
Закрывшись окклюменцией, он говорил прохладно и бесстрастно — а внутри его мутило и корежило, все тело выкручивало, как мокрую тряпку. Сколько раз он мысленно молил ее о прощении, заклинал понять, выворачивал наизнанку каждый неприглядный закоулок души — и все только для того, чтобы при встрече швырнуть в лицо те старые обидные слова? Он и сам себя не понимал; должно быть, это окклюменция — с ней все становилось далеким и неважным, словно эмоциям перекрывало клапан.
— И где же здесь связь, — в лоб спросила она, — со всеми этими… — на этих словах ее голос понизился до шепота — сердитого и испуганного, — со всеми этими мерзкими Пожирателями Смерти?..
— Да, этим словом пользуются Пожиратели Смерти, — ответил он все тем же отрешенным голосом, — а также чистокровные снобы. Равно как и те, кто…
— Те, кто что, Северус? — спросила Лили запальчиво; на ее щеках все еще играл румянец.
— Те, кто хотели бы стать Пожирателем или чистокровным снобом, — закончил он самым равнодушным голосом из всех возможных.
— И к какой из этих категорий ты относишь себя?
О Господи — она была готова заплакать. Она сверкала глазами, словно собиралась оторвать ему нос заклинанием, но на самом деле чуть не плакала. Ему захотелось срочно умереть, потому что по сравнению с такой жизнью это было почти что безболезненно. Так что он сказал правду.
— Понятия не имею.
Лили взглянула на него в упор; презрительно фыркнула, скривив губы в неприязненной усмешке.
— Что ж, ты хотя бы не врешь.
Северуса мгновенно захлестнуло бешенство — столь всепоглощающее, что он лишь чудом не расколотил о стену тарелку и не разнес все окна в забегаловке одним взмахом волшебной палочки. "Я лгал, — едва не выкрикнул он, — я лгал семнадцать лет — семнадцать лет этой ебаной мудистики — чтобы защитить твоего пизданутого сыночка, и на хуя все это было нужно? На-ху-я?"
На мгновение мир заволокло белесой пеленой — потом исступление кончилось — прошли какие-то секунды, не больше — и он снова обрел над собой контроль и увидел наконец дрожащую и совершенно белую Лили.
Он попытался что-то сказать — успокоить ее или вспомнить что-нибудь из того, что повторял ее призраку семнадцать лет, но получилось только прошептать:
— Может, хватит говорить со мной снисходительно?
Лили медленно поднялась с диванчика. Ее трясло. Он не мог шевельнуться. Он стал льдом. Стал камнем.
Затем она развернулась и помчалась к выходу; с силой рванула на себя дверь — колокольчик залился истошным звоном — и дверь захлопнулась.
Бесконечное мгновение Северус сидел и просто смотрел на ее нетронутый кофе. Потом он вытряхнул из бумажника все деньги, какие там были, швырнул их на столик рядом с тарелкой и побежал за Лили.
Глава 2
Ледяной дождь хлестал в лицо, но Лили была ему даже благодарна: это позволяло не думать о том, что только что случилось. Машинально пригнув голову — холодные капли окропили темечко — и подняв воротник дубленки, чтобы хоть как-то прикрыться от воды, она все торопилась вперед, не зная, что будет делать, если Сев — если Снейп — ее догонит. Может — вскрикнет и запустит в него каким-нибудь глупым проклятием, может — разревется; но ни того, ни другого ей не хотелось, потому что этот чертов Северус Снейп…
— О-ох, — только услышав это, она осознала, что с кем-то столкнулась.
— Простите, — выдохнула она, пытаясь обогнуть неожиданное препятствие, но плечо сдавили чужие пальцы. На мгновение ей померещилось, что это Сев — Снейп! Черт побери, этот окаянный Снейп даже не извинился за то, что обозвал ее грязнокровкой и хотел присоединиться к Пожирателям Смерти, а она никак не могла…
— Куда торопишься, лапушка? — лицо обдало пивным дыханием.
О, Мерлин. Ее угораздило нарваться на пьяных. Что ей грозит, если она нарушит запрет на магию для несовершеннолетних и вмажет этим магглам по яйцам только за то, что они приставали к ней на улице?
— Подальше от вас, — отрезала она, пытаясь выдернуть руку, но он только ухмыльнулся и, покачнувшись, подступил к ней на шаг. Его дружки пьяно загоготали — вот извращенцы…
Лили дала ему в пах коленом, и он скрючился от боли; попыталась прошмыгнуть мимо пьянчуг, но кто-то из них обхватил ее сзади.
— Пусти! — выкрикнула она, пытаясь ударить его локтем в живот.
— Не-а, — плеснул в ухо нетрезвый голос, — гляньте только, какая славная цыпочка…
Что-то хрустнуло, и чужие руки разжались; маггл кулем осел на тротуар, словно мешок мокрого цемента. Лили стремительно развернулась…
Разумеется, это оказался Северус — с монтировкой в руках, ни больше, ни меньше. Черная и грозная, она вырастала из его кулака, и свет ближайших витрин заставлял блестеть дождевые капли на металле. Северус был смертельно бледен, и у него мерцали глаза; она ощутила внутри пустоту, словно кто-то невербальным заклинанием вынул из нее все внутренности — да, и сердце тоже…
Послышался дробный топот быстро удаляющихся шагов; моргнув и оглядевшись, Лили убедилась, что рядом с валяющимися на земле пьянчугами остались только она и Северус — и еще прохожие, которые заметили сквозь пелену дождя, что происходит что-то интересное, и притормозили поодаль, перешептываясь и жестикулируя.
Северус перешагнул через того, которого ударил он — монтировкой — и остановился перед вторым, с которым расправилась Лили. Тот стонал, пытаясь подняться; Северус поддел его монтировкой за подбородок, заставив пьяницу запрокинуть голову и задрать перекошенное лицо. Лили почувствовала, что сейчас засмеется, а потом ее вырвет. Или в обратной последовательности.
— Как по-твоему, какого наказания ты заслуживаешь? — спросил Северус; его голос струился мягко и насмешливо, звучал еще выразительнее, чем раньше в забегаловке. Она не представляла, что ее друг способен так говорить; когда они общались в школе, он еще пытался избавиться от северного акцента, но сейчас его речь текла гладко и безупречно, она завораживала и обволакивала — и как же это было страшно.
— Ты же не думаешь, что на этом все закончится?
— Сев… — она потянула его за рукав; какая-то ее часть истошно протестовала: "Что ты делаешь, не прикасайся к нему, не надо, зачем ты!.." — Сев, тут магглы кругом, нас полиция схватит, нас исключат…
— Я не пользовался магией. Это правомерная самооборона посредством маггловского оружия, — сказал Северус, не поднимая взгляда от лежавшего на земле пьяницы.
— Только от вооруженных бандитов! — с противоположной стороны улицы к ним направлялся какой-то человек.
— О Господи… — она попыталась тайком нащупать во внутреннем кармане свою палочку, но человек заметил и крикнул:
— А ну бросай оружие! Живо! — Лили отчаянно всматривалась в него, но формы не видела — значит, не полицейский… или он в штатском?..
Словно зачарованный, Северус повернулся и выпустил монтировку; та упала на мостовую с металлическим звоном.
— Разумеется, — произнес он неожиданно и абсолютно спокойно.
Не-полицейский поглядел на него — и наконец сказал:
— Так, все понятно. Убирайтесь отсюда немедленно.
Лили, как и все вокруг, оцепенела от недоумения, и тогда он повернулся и повторил толпе:
— Вы все — уходите отсюда, здесь не на что смотреть, просто произошло небольшое недоразумение…
Северус все пытался увести ее с этого места; ноги сами понесли ее вслед за ним — они очнулись от ступора раньше самой Лили. Она трусила по улице мимо зевак, которые расходились, перешептываясь недовольно и слегка недоуменно, и не отваживалась заговорить — не отваживалась ни посмотреть на Северуса, ни отшатнуться, хотя от страха у нее бежали мурашки по коже. Он всего лишь придерживал ее за локоть — защищенный дубленкой локоть, — но ей казалось, что самая кожа ее хочет вывернуться из его пальцев. В ушах все стоял хруст, с которым треснул череп того человека, все звучал голос Северуса — низкий, притягательный и недобрый, и она никак не могла перестать гадать, капли ли только дождя блестели тогда на монтировке…
Дойдя до конца улицы, они бездумно свернули; Лили оглянулась, но Северус произнес холодно и отрывисто:
— За нами никто не следует.
— Ты применил к нему Конфундус, — сказала она.
— Разумеется.
— И ударил того человека монтировкой по голове.
— Какая наблюдательность.
Какая-то часть Лили хотела съежиться и стать незаметной; другая — залепить ему пощечину, а третья пребывала в растерянности. Северус никогда с ней так не разговаривал, никогда не использовал этот жесткий командный тон, никогда не был таким, как тогда в забегаловке — словно из последних сил цеплялся за рассудок в шаге от безумия…
Должно быть, он уже стал Пожирателем Смерти, и это его изменило.
Лили захотелось плакать — так сильно, что она сама этому удивилась. Она полагала, что успеет ему помешать — что на этот раз сможет что-то изменить, и тогда в будущем все не покатится под откос… Будто если загладить вред, нанесенный в тот день, когда он назвал ее грязнокровкой, а она отказалась его простить, то каким-то чудом удастся предотвратить и возвышение Волдеморта, и размолвку между Мародерами, и смерть Джеймса, и тогда Гарри…