Вот и сейчас рация шипела, заставив толстого японца гневно схватить её.
— Слушаю.
— Босс, тут флот. Корабли! На нас идут! — панически орал караульный.
— Заткнись! — оборвал его мужик. — По существу доклад, твою мать! Сколько судов? Какие?
— Десятки. Около тридцати. Может больше. Конца края им не видно. Впереди огромные просто… настоящие военные. Два крейсера, авианосец, два эсминца. Целая эскадра!
— Не ори мне в ухо, чтоб тебя! — рыкнул в ответ дежурный. — Может, они просто мимо плывут.
— На нас! На нас! Тревогу, объявите тревогу!
Японец стал размышлять, если постовой просто обдолбался с него три шкуры спустят. Шутки давно кончились. Если снять резервные группы и направить на пристань, то противник это засечет и ударит где-нибудь в другом месте.
— Корабли не останавливаются! — снова ожила рация.
«Придется самому проверять!», — с досадой осознал японец.
Но тут в динамике раздался характерный звук далекого взрыва.
— Они открыли огонь… гш-с-с. Все взрыв… А-а-а! Агхр-р-р-р…
Связь оборвалась.
Японец заматерился по-русски.
Мы шли, не надеясь на легкую прогулку. Большинство судов уже не свернут с курса, чудо, что они вообще доплыли.
— Входим в зону видимости! — доложил Забалуев.
Дожили, мне полковники докладывают.
— Принял. Включаем маскировку.
Я вышел на палубу, потер руки и распростер кулак в сторону крейсера. По ощущению было похоже, будто меня за сердце схватили, никогда прежде мне не приходилось, дублировать такой объект.
— Цик-цик! — гаркнул я, не увидев второй иллюзии. — Там будет максимум парочка наблюдателей, не ссы.
Иллюзионист откаты ловил мощные, так что его опасения были оправданны. Он приложил пальцы к вискам, и рядом с одним из крейсеров появилась мутноватая дымка, которая с берега будет видеться как еще один корабль.
— Нас засекли! — подал голос Забалуев. — Врубаю радиоперехват.
Обатскую шифровку они снесут как каратист японскую бумажную перегородку.
Канал взорвался паническими воплями.
— … Два крейсера, авианосец, два эсминца. Целая эскадра! — ушел руководству четкий доклад.
Я тут же переключился на частоту Партизана.
— Вырубай связь!
Пристань отрезали от электричества. А вместе с тем сдохли стационарные рации. Постановщик помех не даст уйти сигналу с мобильных станций.
— Ну всё мужики, — сказал Забалуев. — Дальше мы своим курсом. Удачи вам!
— Спасибо! — отозвался я.
Военные корабли нас покинули, а я повел свою эскадру в бой.
Вулкан Чеджу извергается. Его пламя пересекает моря, и забирает души тех, кто долго думал, что он огнеупорен.
— Орудия готовы к бою! — доложился капитан.
— Огонь! — рявкнул я.
Пушки ожили. Грохот разбудит многих.
Пристань клана Обата расцвела огненными вспышками.
Война началась!
Первый день в порту выдался классным. Юный Кентаро нихрена не делал, только ходил с важным видом. Автомат на груди давал какую-то внутреннюю силу, примерно равную его табуру пятого ранга.
Он сидел в караулке смотря без звука порнуху с пойманной волны японского ночного телеканала. Зря боялся, что деньги, которые с него содрали на усилитель старшие просто прокутят, но нет, правда купили и поставили на крыше погрузчика.
Он глядел в экран и вспоминал, как и сам с друзьями так же насиловал девчонку. Парень гипнотизировал банку пива, что уже отпотела. С одной стороны, если его спалят, будет залет. С другой, всего три и семь градусов, никто даже не поймет.
И тут он услышал, как часто мелкие волны бьются в берег. Парень обернулся и увидел в окно проступающие в ночной тьме силуэты множества кораблей.
Все тело прошибло мурашками. Такими большими, каких он сроду не чувствовал. Острые черты судов, выстроенных клином, напугали его до усрачки.
«Это наши?», — схватился Кэнтаро за спасительную мысль.
Волны забились еще быстрее, вызывая этим безумным ритмом какую-то паническую атаку. Он вдруг всем нутром почувствовал, что свои так не плывут.
Японец сделал первое, что пришло в голову, вскинул автомат и стал стрелять в корабли, первым подняв тревогу.
Заорала сирена. Люди стали выбегать. Но тут пристань накрыл артиллерийский огонь.
Почти все наши корабли шли пустые. Команды выставили их на курс и эвакуировались. Этими плавучими ведрами мы будем вскрывать оборону противника.
Я почувствовал, что сразу три биоторпеды движутся в нашу сторону. В такой суматохе их хер поймаешь под водой.
— Виктор Палыч, — позвал я. — Первая посудина. Как только осадка хоть чуть-чуть двинется. Взрывай к хренам.
— Принял.
Три водных табурщика допустили ошибку не разделившись, едва они ударили в дно судна, корабль немного вздрогнул.
Вояка тут же саданул по нему ультой. Судно взорвалось, утаскивая за собой на тот свет биоторпеды.
Бред! Бред! Бред! — крутилась в голове паническая мысль. Такидзиро Волков прыгнул за зенитку. Из всего расчета выжил только он. Спайка стволов опустилась. Перекрестие попало на палубу небольшого кораблика.
Пушка загрохотала! Прерывистая линия красных очерков расчертила ночное небо, вызвав пожар на судне.
— Есть! — радостно воскликнул парень, удивляясь, что страха нет.
Рядом громыхнуло, засвистели осколки, парочка мягко ткнулась в доспех.
— Ерунда! — толи подумал, то ли сказал он, переводя прицел на следующее судно.
Кацураги уже много раз пожалел, что вопреки инструкциям не держал доспех во время дежурства. Стекающая из рассечения на лбу кровь, уже промочила челку и теперь застилала глаза, смешиваясь с потом и перекрывала обзор.
Мужчина не нашел ключей у убитого старшего смены, а потому попросту срезал замок на контейнере ветряной косой. Открыл крышку и стал выкатывать водные мины. Он подвозил тележку к берегу, зажимал кнопки и снаряд мягко плюхался в воду.
Кацураги сразу же посылал его вперед ветряной волной, чтобы подарочек не сдетонировал под носом, ударившись о берег. Затем врубался моторчик, и мина уже сама уплывала в сторону вражеской эскадры.
— Еще одно пробитие! — доложил Русал, что на свой страх и риск вызвался быть наблюдателем на одном из мелких корабликов, которые выступали эдаким тараном. — Сильно рвануло. На дно пойдет.
— Долбанные мины! — выругался я.
Обата просто дегенераты. Ведь по закону подлости одна непременно уплывет и пострадают непричастные. Потом не отмажешься от такого. На что они рассчитывают?
— ПЗРК у придурка! — подал голос Сан Саныч.
— Нахрена он им на берегу? — удивился я.
— Поди узнай.
— Минусуй.
Раздался одиночный. И пущенная ракета ушла в небо.
— Джи-А, ПКР на семь часов. Достанешь?
— Попытаюсь.
Девушка вскинула руки и направила огромный сгусток огня. Одна из ракет взорвала ближайшее судно, но больше выстрелить комплекс не смог, его накрыло девичьей техникой. Полыхнуло. В небо взметнулся фейерверк, накрыв нескольких противников.
Такидзиро вдруг понял, что изредка отрабатывают ПКР, оставляя едва различимый во тьме ракетный шлейф и подпаливая суденышки, да одинокий пулемет грохочет, плюс сам японец огрызается, а больше никого и нет.
Такидзиро добил первый короб, кое-как вылез с места стрелка и сам принялся перезаряжать зенитку.
Он замер, поднося к глазам бинокль. Усиление прибыло мгновенно. Они бежали к берегу. Подлетела вертушка и высадила десант одаренных. Гостей ждет горячий приём.
Вон уже старый Син поднял водяной кулак и обрушил на палубу одного из судов, но тут другое на полном ходу влетело в берег, разметав препятствия и попросту погребло под собой табурщика.
Они что безумцы? — пронеслось в голове.
Огненный стихийник создал огромную сферу, из которой полетели лучи, раздирая обшивку посудин будто глазуревую корочку.
В ответ на это всё усиление смело с берега огнем корабельной артелерии. Такидзиро снова прыгнул за зенитку, поливая высаживающихся противников. Перед ними вспыхивали линзы стихийных щитов.
Бред! Бред! Бред! Но не могут же там все быть табурщиками!
Или могут? От этой мысли внутри все похолодело.
А затем он увидел, как с бортов кораблей спрыгивают шагачи.
Среди огня и трупов они выглядели как стальные боги войны.
Не может быть! Ведь их применение запрещено в городской черте! Они не ведь не безумцы, чтобы нарушить запрет императора?
Но вот один из шагачей вскинул руку. Такидзиро перевел на него прицел и понял, что уже давно не может надавить на гашетку. Патроны кончились…
Табурный щит затрещал, принимая множественные попадания. Парень попытался вскочить, но понял, что ноги не слушаются. Он глянул вниз, и осознал, что доспех слетел за пару секунд, а этот обжигающий холод, ни что иное как последствия контакт с пулей.
Контуженную артой группу мы бы долго ковыряли, если бы не шагачи.
Конечно, кто-то скажет, их нельзя использовать в городской среде. Но это если найдутся, те, кто об этом сообщат, а я таковых оставлять не планирую.
Но была другая проблема. Расчет на крыше главного здания чуть не вывел из строя одну из машин вместе с французом. Спас только опыт пилота. Он прыгнул в воду, рискуя утонуть.
— Там мастер со стрелковым табуром, — сказал Сан Саныч. — Граница второго ранга.
— Неприятно, — заключил я. — Дайте залп по главному корпусу.
Артиллерия гаркнула, складывая здание.
Группы расходились по пристани, зачищая территорию. Но тут из руин только что обвалившегося сооружения ударил синий луч. Джи-А смело как шар кием, швырнуло в контейнер, пробив его.
— Жива, — доложился один из бойцов, заглянув.
— Ну это уже несмешно.
Если его арта не берет, это второй ранг полноценный.