В воздухе осталось подвешенным чеховское ружье. Ведь Такеши, Джи-А, близняшки и Маслов не приносили мне присягу.
Затем был большой праздник до самой темноты. Когда небесное полотно окрасилось в темные тона для детишек мы устроили салют из техник, огонь, свет и электричество переплетались такими причудливыми узорами и вспышками, что даже подростки смотрели завороженно.
После, я с группой избранных спустился на подземный этаж. В запечатанную до этого алтарную комнату рода.
Такеши, Джи-А, Неждана, Дарина, Мальта, Доджон и Клим. Мы собрались вокруг каменного постамента, на котором лежала родовая книга, накрытая тканью.
Новоиспеченные Чеджу поглядывали на дядьку.
— Мальта, Доджон, — обратился я к ним. — Это мой дядя по линии биологической матери.
Этих объяснений на данном этапе им было достаточно, они лишь кивнули.
— Вы все — моя семья, — сказал я. — И сегодня прикоснетесь к самой сокровенной моей тайне.
Я сорвал ткань и дал им посмотрел на герб Благовестевых на обложке.
— Такеши, — посмотрел я на ученика. Он кивнул и как договаривались пустил легкий ветерок в стену. Свернутое вверху красное полотно опало вниз, развернувшись и явив нам всю красоту и мощь гербового символа. Раскрытая золотая книга на красном фоне.
— Я Арсений Благой! Это мой ближайший кровный родич, Клим Благой. Он провёл двадцать лет в тюрьме Макаровых.
Такеши и Джи-А были уже в курсе, а вот остальным понадобилось время, чтобы осмыслить.
— Мальта, невесты, которых ты подбирала, для него. Если я вернусь нужно будет в кратчайшие сроки тайно сыграть свадьбу.
Дядька вскинул брови.
— А как ты хотел? — уставился я на него.
— А ты? — нахмурился он.
— А у меня первенец императорской крови быть должен! — пояснил я ему, раз и навсегда отсекая любые поползновения в эту тему.
— Если я разделаюсь с Романовым, мы вступим в войну с теми, кто уничтожил род Благих, так что готовьтесь, смотрел я при этом на Клима.
Все серьезно покивали, а взгляд дядьки обещал мне серьезный разговор.
— Неждана, Дарина, руки!
Без вопросов они вытянули их.
— Именем всех предков, пред богами и людьми, принимаю вас в род Благих.
Стеклянное лезвие описало круг, располосовав три руки. Я соединил ладони блезняшек, взял их руки в свои и посмотрел в заблестевшие глаза Дарины и сурово суженные Нежданы.
— Девочки мои, отныне вы наследницы великого рода Благих. Судьба его ложится в том числе и на ваши плечи.
Я взял перьевую ручку и вписал в родовую книгу маму, себя, а следом Дарину и Неждану, указав их как теневых жен. Справа в пустой строке было место для капли крови, и я, макая перо в багровые чернила, оставил отпечатки.
— Это таинство навсегда только между нами.
А затем я начал вычеркивать, то есть, ставить дату смерти напротив имён погибших членов рода. Одно за другим. Десятки, а потом и сотни.
Когда окончил кисть ломило. Имена погибших родичей будто ожили образами и теперь кружили у меня в голове. Я будто слышал, голоса, смех, видел сцены из жизни. Все это поездом проносилось в воображении, множа зарубке на сердце.
Действо вышло мистическим, и я чувствовал древняя кровь уже работает. Накрыло Дарину и Неждану. А значит, я всё сделал верно.
Я попрощался со всеми еще после церемонии, а потом просто отбыл на Чеджу. Уже было темно, но я прекрасно видел во мраке, а потом пошел на гору к шаманке в её «небесный дом».
Подъем дался необычайно легко. Более того, я только разогрелся, хотелось еще идти выше и выше. Только жажда мучила, но я знал, что меня ждет чай.
Я поклонился шаманке, чувствуя себя здесь как дома. Помощниц не было. Здороваться не требовалось, я это знал так же отчетливо, как то, что я одаренный.
Я сел за столик, взял пиалу с чаем и отпил. М-м-м. Пригляделся. Ну да, рецепторы не подвели. Свежие листья чая. Даже ни капли не подвяленные. Не обычно. Не часто я такое пробовал.
«Это не просто так?» — спросил я одним взглядом и шаманка кивнула.
— А ты хорошо подготовился, — подала она голос, оглядев меня с ног до головы, но смотрела явно не на внешний вид, слишком странный у нее был взгляд, будто глядит куда-то в глубь. — Поразительная светимость. Никогда такой не видела у обычных людей. Кто подсказал, что нужно сделать? — спросила она.
Я пожал плечами.
— Наверное, память предков.
Мин Юн удовлетворенно кивнула.
— Расскажи мне побольше о твоём противнике.
— Бывшая правящая династия. Пророческий дар, — начал я перечислять. — Вероятно, он появился только после свержения, иначе я не понимаю, как можно было потерять власть.
— Никак, — задумчиво проговорила собеседница.
— Только если сделать вид, — проговорил я, не представляя зачем это могло понадобится. Не хотелось думать, что я пытаюсь влезть в маховик, который раскручивался больше сотни лет. Тогда шансы мои бесконечно малы.
Я пересказ ей все, что знал. Она несколько минут сидела молча, а потом изрекла:
— У нас и твоего врага совершенно разные принципы. Я лишь прошу духов и богов, и они изредка говорят то, что считают нужным. Иногда они просят меня что-то передать, и я исполняю свою роль. Твой же противник работает напрямую с полем вариантов, без посредников. Я не представляю за что была дана такая сила. Можешь считать это бреднями выжившей из ума отшельницы, но я уверенна такой дар дан для чего-то. И если он использует его не по назначению — горе ему.
С каждым предложением в голове взрывался рой догадок. Всё куда сложнее, чем казалось на первый взгляд.
— Дай руку, — попросила шаманка.
Я протянул ладонь. Она закрыла глаза, и я тоже, наводя порядок в мыслях и пытаясь настроиться на частоту видящей, чтобы облегчить ей работу.
— Как и каждый раз, — удовлетворенно сказала она. — Пустота. Я ничего не вижу. Кажется, я уже говорила тебе, что у тебя странная энергетическая оболочка. Смотрится твой кокон крайне нетипично. Будто… съехавший и не по размеру.
Если так подумать, это даже логично. Душа моя та еще автостопщица по мирам. И если моё тело изначально ей не предназначалось, если первый Арс все же умер в четыре года, естественно, что Мин Юн не видит моего будущего.
— Я недавно узнал, что в четыре года у меня была клиническая смерть. Вы же видите, что у меня древняя кровь?
— Да, конечно.
— Был выброс гойле. Я исцелил маму, и чуть не умер. Потому был такой бездарностью долгие годы. Каналы росли заново.
— Хм… Да. Это крайне необычно. Возможно, причина в деформированном энерготеле твоего скафандра. Но это очень хорошо. Потому что есть фундаментальные законы мироздания, которые ни один дар обойти не сможет. Вероятно, он тоже не видит тебя, и не может предсказывать твоё будущее.
— Но как тогда… — я не договорил, но мысль она поняла.
— Он идет от обратного. Выискивает белые пятна. Там, где будущее не просматривается, там ты.
— А есть какие-то боевые шаманы, которые смогут мне помочь?
Мин Юн рассмеялась.
— Любой шаман если потребуется вступит в бой, защищая ребёнка, например. Мы не владеем техниками, но я бы не советовала тебе обманываться на наш счёт, — хитро сощурилась она, едва сдерживая улыбку. — Но то о чем ты говоришь, игра в предсказательские шахматы, это не то, на что способен истинный шаман. Только сбившийся с пути, но помогать тебе они не станут, только уведут в дебри.
— Жаль.
Я задумался.
— И ещё кое-что. Дети защищены миром. Их будущее тоже почти невозможно предсказать, только пара картинок, через телесный контакт и только с их позволения. Ну ты видел, как было с твоими младшими.
Я кивнул.
— Подумай над моими словами о том, что на твоего врага возложена великая миссия. И если так, то какова тогда твоя роль во всем этом? Тугой клубок судеб тут плетется. Необычайно тугой. Больше ничем помочь не могу. Поспи сегодня в этом доме. А на утро отправляйся.
Я поблагодарил её и лег спать на простом матрасе поверх циновки. Проснулся без всяких будильников. Не было даже намёка на сон, я словно бы витал в облаках, где мне делали массаж. Такие были чувства. Энергией зарядился под крышечку.
Шаманки не было. Я отправился в аэропорт и долетел до Сеула, а оттуда сразу до Екатеринграда.
По пути зашел в ближайшую столярку, а затем в магазин игрушек. Снял номер в гостинице и принялся готовиться. Пока старался не думать о противнике. Если я не начал действовать, то не создал ветку будущего, в которой мы с Романовым пересекаемся.
Закончив приготовления, позвонил Ржевскому.
— Олег Аркадич, — бодро сказал я.
— А, господин Чеджу! Чем обязан? — без привычного недовольства отозвался он.
— Я начинаю выкуривать прорицателя. Возможны ДТП, аварии, пожары и черт знает, что еще. Будь готов. Предупреди там все службы.
— Понял. Отработаю. Осторожнее и удачи.
— Спасибо. И… Ржевский. Если у меня не получится. Я тебе письмо написал, в номере моём. Там подсказки, что делать, и как всё работает в теории. И… посмертно имя моё обели, ладно.
— Хорошо, Ска… Чеджу. Давай! Держу за тебя кулаки.
Я положил трубку.
Оделся и вышел на улицу. Вот ведь летит время. Оказывается, уже зима, мать её!
Я поймал ртом снежинку и засмеялся. Как же я по этому скучал. Дела, тренировки, грызня за место под солнцем. Больше года в сплошном трудголическом трипе с одним маленьким отпуском.
Я снял с перил пушистую шапку снега и, омыв руки, пошел по улице.
Для начала надо проверить, как там противник. Все еще в форме, все еще достоин?
— Сыграем еще раз? — оскалился я и положил на ладонь деревянный компас без магнита. Просто стрелка. Я ударил щелбаном по кончику и пошел в указанном ей направлении.
Пока всё шло нормально. Я остановился у поворота и достал из кармана трехгранный кубик с надписями: «Да», «Нет», «Похер».
Выпал последний вариант, я махнул рукой и пошел дальше. Он как раз рассчитан на сиюминутный порыв, что вносит в уравнение будущего еще один плавающих икс.