Император откинулся на кресле.
— Вот те раз. Я сейчас не понял, Горка. Тебе кто-то из моих сыновей угрожал? Я им всыплю. Или из столбовых с кем повздорил? Так я могу приструнить, если не по закону что.
— Я про Благих, дядь Вань.
— А-а-а, — кивнул император, а потом вскинулся. — Погоди, а что с ними? И причем тут я? Вы тогда финт ушами исполнили, сейчас расхлёбывайте. Да и сколько там этих Благих? Или я чего-то не знаю?
— Да немного. Просто… я…
— Что? Макаровы уже пред недобитками дрожат? У императора защиты ищут? С каких по…
— Да нет же, госуда…
— Я не договорил! С каких пор, я вам в няньки нанялся? Или ты думаешь, я вот так в открытую, значит? Царь-батька — дурак? А? Или есть за что вас убрать? Гореслав? Может, вину за собой какую чувствуете?
— Никак нет, ваше величество.
Император пристально буравил Макарова взглядом и от этого глава клана хотел исчезнуть. Взрослый мужик чувствовал себя беззащитным ребенком.
— Вот что Макарушка.
От этих слов Гореслав вздрогнул. Так император звал его отца.
— За что тогда Благих уничтожили?
Гореслав опустил взгляд и ничего не ответил.
— Молчишь, — покивал император. — Приходишь ко мне по душам разговаривать, но делаешь это с фигой в кармане.
— Ваше императорское…
— Молчи. Давай так Макарушка. Вы там сами как-то между собой разберитесь. Не маленькие. И чтоб без грязи! Как этот Чеджу дела ведёт, я знаю. Ни один гражданский не пострадал. Ты уж постарайся так же.
Гореслав кивнул и вышел. Он так ничего не понял. Есть во всем происходящем императорская воля или нет.
Я не знал, как себя поведет Гореслав. Мой намёк был более чем жирным. Тягаться с Благими он может. Хоть с десятью разом. Но тягаться с Благими и Чеджу уже себе дороже. Потому что фамилия как бы нарицательная.
Островитяне просто не позволят мне проиграть. Иначе по всему миру будут говорить, что Чеджу проиграл какому-то одному клану. Именно в этом была моя главная задумка, когда брал фамилию. Даже если бы я сгинул в битве с Романовым, у моих людей осталась бы вечная гарантия защиты целого острова.
Мы с дядькой пока заселились в отель Державиных, в смежные номера с общим балконом. Зайдя к нему, я обнаружил родича за столом, разглядывающего фотографии молодых жен.
— Что уже соскучился?
— Веришь нет, уже всё, да. Возраст такой похоже. Сентиментальность, мать её.
— Ну я бы по таким женам тоже бы сразу заскучал, чего уж. Ты это… забыл, что время изменилось. Позвони, ё-маё.
— А, ну да… — он почесал затылок. — Не подумал даже. Не привык, что так запросто можно.
— Ну да в ваше время всё больше телеграф.
— Да иди ты, — рассмеялся он. — Ну не звонили мы по стационарным, непринято особо было. Прослушка же везде.
— Да и щас тоже, но ничего, общаются люди. Ладно, заскакивай, как поговоришь, я пока чай сделаю.
Я ушел к себе, долго думал, что заварить. И остановился на чае с мандариновыми корками.
Дядька зашел довольный.
— Классно, блин. Удобно, — сказал он, имея ввиду разговор по телефону.
— Как они там?
— Ну говорят, что хорошо. Их на информационной диете держат, чтобы не нервничали. Об чём чай пить будем? — спросил он, беря в руки кружку. — М-м-м! — одобрительно покачал головой, отпив.
— О тебе. Надо выводить тебя из тени.
— Ну нет, — отставил он чашку. — Я сюда мстить приехал, а не улыбаться.
— Ну мало ли зачем ты приехал. Я у нас за маркетинг отвечаю. Поедешь на самое ближайшее чего-там из мероприятий. Почту отельную уже завалили приглашениями, между прочим.
— И с кем я пойду?
— Один. На бал дебютанток. Присмотрим очередную жену тебе. Ну и мне в охапку. Может, за комплект скидку дадут.
Он заржал.
— Двужилины?
— Ага.
— Так себе старикан у них, конечно.
— Ну такой у меня дед, — пожал я плечами.
— Не то что Пётр. Я того помню. Вот такой был мужик! — он выставил большой палец.
Весенний бал дебютанток мог и перенестись, если организатор ждал хорошей погоды для уличной части мероприятия, и бедные девушки могли по нескольку дней томиться в ожидании. Для юных дам — это был большой стресс.
Нам повезло, бал организовывал Рюриков, точнее его жена, а потому ему было плевать на улицу. Акцент был сделан на самом балу.
Столбовые рода всегда старались давать мероприятия чуть ярче прочих. Единственная проблема, Рюрюков старой закалки мужик. Если начнется драка он разнимать и не подумает. Подавитель притараканит и заставит повздоривших на кулаках драться, а то и шпаги выдаст или вообще дуэльный круг организует, не пожалев газона.
То есть мне за дядькой глаз да глаз, чтобы на провокацию его не поймали. Да хотя бы тот же Заморский за оскорбление может спросить.
Мы приехали вместе, но на разных машинах. Я был одет в белый костюм с пуговками с гербом Чеджу. Клим в красный с гербом Благих во всю спину.
Рюрюков Ольг был крепким барадачом шестидесяти лет. Его жена лет на двадцать моложе с внушительным бюстом, который не прятало ни одно платье, размер пятый или шестой. Охренеть короче, титьки.
Хорошо, что я дядьку уже женил, а то бы он тут после двадцати лет в камере обезьяну бы исполнял.
— Ольг Мечеславович, — чуть поклонился я, протягивая руку. — Веда Павловна.
— Ха, юный возмутитель спокойствия, — крепко пожал мне руку Рюриков. — Что ж… надеюсь найдешь себе здесь невесту.
— Скорее будущую вдову, — раздалось сзади, и было сказано, как бы между собой, но чтобы слышали все.
Я даже не оборачивался.
— Знаете, — перешел я на шепот, но зеркаля, чтобы меня не только Рюриковичи слышали. — Я ведь перед тем, как убить Романова, выпросил у него очень много предсказаний, потому мне теперь так везет. И ни в одном варианте будущего, не было Макаровых. Живые мертвецы. Вы бы не пускали их, от греха подальше, а то помрут тут, потом еще тела выносить придется.
Ольг Мечеславыч громко расхохотался.
Настала очередь дядьки здороваться с гостями.
— Клим Булатович. Постарел, — сказала Веда.
— А вы всё так же прекрасны.
— Клим, ты подойди потом, поболтаем, — сказал Рюриков.
— Конечно, Ольг Мечеславыч.
Мы прошли внутрь.
— Подгадали твари, — прошептал родич. — Чтобы за нами быть.
— Кого они там выгуливают, — я создал маленькое зеркальце и увидел Горемысла, среднего сына Гореслава. Сколько ему там? Двадцать пять? И все ещё без детей. Странно. Видимо, пришли вторую жену искать, раз первая не справляется.
— Ты если что меня лови, — сказал дядька. — Чтоб я никого не зашиб.
— Подножку подставлю. Больной здоровый ты, оттаскивать тебя.
Мое появление или явка дядьки бы вызвали ажиотаж, но наш сдвоенный визит произвёл фурор. Сотни взглядов оценивала каждый наш шаг. Неудивительно. Две самых шумных персоны за последние несколько лет, оказывается, еще и друзья. Как же они охренеют, когда узнают, что мы родичи.
Мы не торопясь шли ко входу, здороваясь со всеми, кто попадался на пути. С некоторыми говорили чуть дольше, например, Византийские решили понять, в каких мы отношениях. А мы в ровных, я на Иллариона зла не держу, его пока на люди не пускают, с ухом после артефактной пули проблемы.
— Вы вот чего, — обратился я к его отцу. — Позвоните моему секретарю Сундуку. Он вам лечебный сеанс организует. Ухо будет как новенькое.
На том и расстались. Продолжили движение, кочуя от станции до станции.
— Гюнтер, это мой хороший друг Клим Булатович Благой. Познакомились на почве нашей популярности, решили вот объединить усилия на ниве становления. У них проблемы с маркетингом, а я как раз скучал.
— Ой, госпожа Сато. А где же ваш муж? Раз так пока его нет, скажу, что вы обворожительны, в Аоки, если честно, вашей наследственности куда больше. Кого вам посоветовать? Двужилиных не рекомендую. Как почему? Самому нужно, две штуки, да, для вот этого молодо… не очень молодого человека. Кстати, Благой Клим Булатович. Познакомься, это моя будущая тёща.
Так и шли пока не оказались в большом просторном зале. Повезло, он был без колон в центре, как иногда бывает. Я и так не то, чтобы воплощение грации, а уж когда в общем танце еще надо вокруг препятствий лавировать, перегруз центрального процессора могу поймать и упустить что-нибудь важное.
— Так, расходимся, — скомандовал я. — Ищем самые породистые жоп… личики. Это будут Двужилины.
— Так может сразу к заводчику?
Я пустил сканирующий импульс. В прошлый раз запомнил ауру деда. Ага. Спрятался, чтобы его не донимали. В углу у колоны под балконами.
Пышногрудая красотка чуть не сбила меня с нот. И ведь явно специально.
— Простите, — смущенно потупилась она. А губки то какие пухлые, да и сама такая сладкая булочка.
— Нечего вам простительно, — улыбнулся я. — Двужилина, я полагаю.
— Да. Откуда вы…
— Скажем так, вы выгодно отличаетесь на общем фоне настолько, что определить это можно с первого взгляда.
Щеки девушки вспыхнули.
— Ещё увидимся, найду вас по духам. Таких пока не у кого не встречал, — нагло соврал я, запоминая ауру девчонки.
Двужилина убежала, а дядька уважительно поджал губы.
— Ну ты сказочник, — одобрительно заулыбался он.
Мы как раз подошли.
— Дедушка! — обратился я к родичу, отчего тот вздрогнул.
— А! Арсе…Ен! О! Клим Булатыч. Давно не виделись.
— Да уж лет двадцать как, — кивнул дядька.
— Деда, вопрос деловой по профилю. Две жены надо. Быстро.
— Прям щас? — вытаращился он.
— Нет, но очень-очень быстро.
— Приезжайте завтра на смотрины. Каталог полистаете. Договоримся о цене… в смысле о приданном. Пока можете потанцевать това… моих прекрасных внучек.
Я кивнул и сказал:
— Ты бы их как-то по росту поставил, чтобы мы по очереди с каждой.
Дед засмеялся.
— Ну ты… вам прям горит?
— Мы, вероятно, на пороге войны, — прошептал Клим.