Родич запер дверь и положил меня на стол, сунув под голову свернутый пиджак.
От манипуляций лекарей сознание немного прояснилось, но тело я по-прежнему не чувствовал. Глазами указал, что хочу сделать. Он взял мою руку и приложил к ране. Черная отрава уже расползлась по всей груди.
Я потянулся к гойле, но ничего не произошло. Я не понял, то ли не дотянулся до дара, то ли он не отозвался. В любом случае, стало страшно. В животе собрался холодный колючий ком.
Я ничего не успел! — на секунду пронеслась паническая мысль.
Я гневно глянул на Клима.
— Ты! — сипло выдохнул я не в силах разжать губы.
Он вытянул руку. Кровавый табур все же. Вдруг чего получится.
Я ощутил дикую боль. Будто по венам стекловата гуляла и теперь её начали вытаскивать через тот самый прокол. Черная кровь вылетела, и я вдохнул глубоко, чувствуя, как закружилась голова от переизбытка кислорода.
— Гойле, — сказал я, понимая, что стало легче, но я все равно умираю. Яд уже сделал своё грязное дело.
На лбу выступила испарина. Меня начало лихорадить. Лицо дядьки расплывалось.
— Я… я не могу. Никогда не мог! — затараторил он, голос двоился. Клим вытянул руки, закрыл глаза и пытался призвать гойле. Я понимал, у него нихрена не получится, он не верит или не считает себя достойным.
— Я не могу, Арс. Прости. У меня не выходит, — растерянно пробормотал он.
Я собрал остатки воли и схватил его за грудки, дернув на себя.
— Ты последний из Благих, чтоб тебя! — рычал я. — Ты двадцать лет претерпевал за эту фамилию. Ты имеешь право повелевать этой силой больше, чем кто-либо. Один сраный раз. Воззови!
Я упал. Все по краям обзора почернело, оставив узкое пульсирующее красным окошко по центру.
Сердце колотилось как бешенное, а потом пульс начал падать. Я был в сознании, но понял, что мотор встал. Я попытался вздохнуть, но ничего не вышло.
Давай, же Клим! Соберись!
Давай родной! Дава…
Картинка начала гаснуть, но тут все озарила вспышка. Меня будто разряд прошил, всего подбросило на столе. Вдохнул с таким шумом, что содрал воздухом слизистую в глотке.
Схватился за прокол, но его не было. Под коркой засохшей крови оказалась наросшая нежная кожа. Даже шрама не осталось.
— Ты смог. Ты все же смог.
Дядька лишь кивал головой с улыбкой на устах. Казалось, он все еще не мог поверить в произошедшее.
Я благодарно сжал его руку, и родич помог мне сесть.
— Ублюдок чуть не отправил меня на тот свет, — сказал я, отдышавшись.
— Они сходили первыми.
— Да. Теперь у нас все козыри. Что-то они накосячили. Явно ведь не так все должно было быть.
— Скорее всего, ты должен был свалиться во время поединка. Но повышенная регенерация Благих позволила дотянуть до победы.
— Возможно. Идём.
Рюриков и Дора ждали у двери.
— Как ты? — округлила глаза девушка.
— Всё хорошо.
— Ольг Мечеславыч, есть спутниковый телефон? — спросил я.
— Да.
Слуга подбежал с ним за считанные секунды. Я быстро набрал номер.
— Нам объявили войну. Начинаем! — коротко отбил я, и отключился. Затем набрал другой номер.
— Олег Аркадьевич. Предупредите все службы. Макаровы попытались меня убить. Я их выжгу нахер как сраную плесень!
Я отключился и отдал телефон.
— А мотоцикла у вас не найдется?
Рюриков пожал плечами.
— Вероятно, в гараже имеется парочка. Не знаю.
— Я воспользуюсь?
— Конечно.
Мы с дядькой рванули к гаражу.
— Сколько прошло времени с тех пор, как они уехали?
— Не больше пяти минут.
— Отлично. Есть шанс догнать.
Мы ворвались в гараж, там было десятка два автомобилей, на все случаи жизни. И три мотоцикла.
Я побежал к черному байку. Он походил на японский спортивный «Кавасаки». При этом фирма наша — «Кабанчик». Даже два декоративных бивня имеются. Резвый, насколько я слышал.
Я провернул ключ в замке зажигания и движок завелся сразу же. Следят за ними все же.
Клим уже открывал ворота. Я не стал дожидаться, когда створка поднимется, переключил скорость и, отпуская сцепление, провернул рукоятку газа. Припал к баку грудью и вылетел на улицу. С разворотом остановился на общей парковке, где несколько отъезжающих гостей обсуждали произошедшее.
— Куда Макаровы поехали⁈ — заорал я.
Два указательных пальца ткнули налево. Я вылетел с территории и увидел махающего парня из наших. Он бросил мне гарнитуру и шлем. Я подрубился к щебету, напялил мотоциклетный, а наш от брони подцепил сзади и снова дал по газам.
Стрелка спидометра показывала сто сорок.
— Говорит Зять. Кто-нибудь, нахрен, скажите мне, что за Макаровыми был хвост?
— Вулкан на связи, — отозвалась Джи-А. — Одна машина. Но колонна разделилась. Она ушла налево за двумя авто. Еще две проехали прямо к мосту.
— Принял!
Я услышал тихий щелчок, переключение на закрытый канал только между нами.
Бросил взгляд на панель. Скорость — сто шестьдесят.
— Как все прошло? — обеспокоенно спросила Джи-А.
— Меня чуть к праотцам не отправили. Клим с того света вытащил. Еду убивать утырков.
— Будь осторожнее.
— Как всегда, Чаги.
Я гнал как бешенный. Уже вылетел в город. Спидометр показывал сто девяносто пять. Номера их машин всех четырех я срисовал еще когда подъехал, так что знал, что ищу.
Иногда приходилось входить в состояние скольжения, чтобы разглядеть модель машины и номера на такой скорости.
Стрелка уже указывала двести двадцать. Но вот я увидел то, что искал. Как две пантеры они двигались стремительно, автомобиль сопровождения в точности повторял все перестроения за головной.
Я издали начал сигналить светом остальным участникам движения, чтобы убрались с пути. Но иногда приходилось перестраиваться, невольно создавая опасные ситуации.
Меня заметили. Но никак не реагировали. Мало ли, кто лихачит.
Двести пятьдесят! Да ну нахер!
Посторонних авто не осталось. Дорога вела на мост, а он в это время уже перекрыт. Я дал ручку газа на максимум. Управлять байком на такой скорости было охренеть как страшно. Я будто летел. Если бы не табур, в жизни бы так не ускорился.
Стрелка уперлась в край. И даже попыталась чуть зашагнуть за границу.
Я уже догнал первую машину. Встал на дыбы и вхерачил переднее колесо в заднее стекло, зацепившись бивнями за крышу, при этом страхуя контакт стеклянными крюками.
Я заскочил на крышу и вскрыл обшивку световым мечом. Струя огня ударила вверх, заставив отпрянуть. Внутри не было ни Гореслава, ни Горемысла.
Я лазером рассек машину поперек на две части. Обратным сальто отпрыгнул на байк, отцепил его, и ушел в сторону, чтобы начавшая тормозить задница не уронила Кабанчика.
Другая машина уже определила во мне угрозу. Из окна высунулся охранник и стал стрелять из пистолета, вызывая взрывы асфальта. Стрелковый табур. Где-то четвертый ранг.
Я начал петлять, но иногда куски щебня врезались в мотоцикл. Когда летишь под триста это неприятно, а один камень отскочил в шлем, вызвав паутину трещин. Я отбросил его, нацепив защиту от своей брони.
Высунулся второй охранник, в меня полетели серпы и огненные кометы. А на такой скорости уворачиваться от них было ой как непросто.
Часть техник я сбивал на подлете. Но шлейф от кометы изрядно оплавил ветровое стекло. Будь я в рубашке без доспеха энергии уже бы с голым торсом ехал и следах копоти.
Пару раз я пытался дотянуться до авто лазерами, но их тоже сбивали.
Не сразу заметил, что скорость почему-то падает. И лишь спустя еще секунд десять уловил плавный подъем дорожного полотна.
Мост разводят. Он поднимается! Твою ж мать!
Огневик снова высунулся из окна и пустил струю концентрированного до состояния луча пламени. Техника оставила на асфальте провал метр в глубину и два в ширину.
Я создал перед собой небольшой трамплин из песка. И перелетел преграду, чуть не кувыркнувшись через руль в момент приземления. Не привык к подобному.
Дорожное полотно не берегли, оставляя рытвины, которые должны были меня замедлить, но я попросту засыпал их твердым как камень песком. Сам не знаю, как успевал на такой скорости.
Были мысли пустить мощный лазер и обрезать мост к херам, чтобы противники рухнули в воду, а потом расстрелять их сверху как в тире. Но я прикинул, сколько мне выставят за такой вандализм, и решил, что ну его, лучше по старинке.
Я бросил вспышку света, одновременно метнув сгусток плазмы, который сильно громыхнул, и воспользовавшись всеобщей слепотой и глухотой, подъехал почти в упор и рассек авто двумя лазерами.
Вильнул в сторону от выпавшей центральной части с коробкой передач.
Боковые начали разъезжаться, и я успел схватить Горемысла за шкирку, шваркнул его об асфальт и перехватил за ногу.
Мост очень медленно поднимался. Потому на максимальной скорости байк под углом выдавал двести восемьдесят. Я тащил засранца по покрытию, надеясь содрать доспех. Который немного искрил зеленым от такой поездочки.
Я сместился вправо, посчитав башкой Макарова перекладины в перилах. А потом подбросил его вверх и выстрелил лазером, надеясь, что он взорвется как салют, вот было бы зрелище. С мостовых камер разлетелась бы красота по всем новостям.
Но Горемысл каким-то чудом держал доспех. Удар луча отбросил его еще дальше метров на триста. Которые на такой скорости превратились пять ударов сердца.
Тем не менее за это время Горемысл успел прокатиться, встать и даже обернуться, я поставил байк на дыбы и спрыгнул в песчаную перину.
Переднее колесо влетело противнику прямо в рожу, на ускорении я видел, как даже под доспехом сломанный недавно и вправленный нос снова съезжает под глаз. Я выстрелил лазером в бак, и мотоцикл взорвался.
Я пустил сканирующую волну, проверяя результат. Ублюдок был жив. Пламя пылало, пряча последствия моей атаки. Какого же он ранга? Я еще раз активировал сканер.
Пу-пу-пу. Золотой ранг. Вот тварь! Поэтому такой живучий. Знал бы раньше и не поехал за ним. А теперь уже отступать поздно.