— Я в интернете прочла, — говорю уже не таким уверенным голосом.
— Ну тогда все понятно, — заметно расслабляется. — Одевайте ребенка.
— Что понятно? — не унимаюсь я.
Мне интересно, почему он так быстро решил от меня отмахнуться.
Я прочитала несколько статей на эту тему, и во всех до единой говорится, что этот порок развития выявляют чуть ли не на первом скрининге! Врачи не могли его пропустить.
А уж после рождения тем более!
— В интернете столько чуши, что вам не стоит тратить свое время за зря, — объясняет свою позицию. — Лучше проведите его с ребенком. Больше пользы будет.
— А где тогда информацию искать? — растерянно спрашиваю.
— Можете уточнить у своего лечащего врача, — отвечает как ни в чем ни бывало и тут же переводит внимание на монитор. — Анализы, про которые я вам говорил, с собой? — уточняет.
— Да, — киваю. Лезу в рюкзак, достаю, кладу на стол.
— Отлично. — Врач отодвигает их в сторону. Кладет передо мной лист бумаги. — Напишите свою электронную почту, — просит.
— Зачем? — удивляюсь.
— Я вам вызов на госпитализацию пришлю, — поясняет. — С ним вы отправитесь в свою поликлинику и получите квоту на операцию, — слушаю его, и мое настроение падает вниз.
Он видит мою реакцию на свои слова и замолкает. Внимательно смотрит на меня.
— Что-то случилось? — уточняет.
— Я не смогу вернуться домой, — признаюсь. — Там осталась моя родня, — вздыхаю. — Долгая и нехорошая история, — пытаюсь отмахнуться от объяснений. — Поэтому решила переехать от них. Скажите, как я смогу получить вызов иначе?
Врач внимательно изучает меня. В глубине его глаз очень странные эмоции, словно он про мою ситуацию знает не понаслышке.
— Где вы остановились? — задает в лоб вопрос.
— Здесь неподалеку, — показываю в ту сторону, где, по моему мнению, находится наше жилье. — Я квартиру сняла.
Мужчина хмурится, но ничего не говорит. Снова смотрит в монитор, а у меня сердце от волнения вот-вот упадет в пятки.
Сейчас скажет, что все! И все…
Куда потом бежать? Что делать?
— У вас госпитализация через неделю. — Слова врача звучат словно гром посреди ясного неба.
— Но… — я снова в шоке. — Вы же сказали квота нужна.
— Разберемся, — заверяет спокойно. — Анализы сможете сдать? — кладет передо мной список.
— Ого, — ахаю. Там их очень много.
— Без них не примут, — поясняет. — Приемный покой довольно строгий. Скажите, что из этого у вас получится сделать? — спрашивает.
Смотрю на перечень и понимаю, что это просто много наименований. Если взяться за дело, то можно управиться в несколько дней.
Правда, выйдет все в круглую сумму.
Только вот у меня выбора нет.
— Смогу, — поднимаю глаза и смотрю на мужчину. После моих слов он расслабляется.
— Отлично! — снова поворачивается к монитору. — Тогда встречаемся через неделю.
— Спасибо! — благодарю его.
— Пока не за что, — произносит спокойно. Проверяет свой телефон. — Вы не против, если я попрошу своего коллегу осмотреть вашего малыша?
— Да, конечно, — соглашаюсь. Почему-то мне кажется, что это для него важно.
— Подождите в коридоре, — показывает за дверь. — Я приглашу вас, как только он подойдет.
— Это долго? — уточняю. — Нам скоро кушать и спать.
— Он неподалеку, — поясняет. — Скоро должен подойти.
— Хорошо, — соглашаюсь. — Мы его подождем.
Глава 8. Леша
Спешу в консультативно-диагностический центр, где сегодня Майоров ведет прием, но меня туда словно намеренно не пускает. То одно, то другое. Я не успеваю разгребать!
Как назло, Изольды Альбертовны нет, предупредить о своем отсутствии не получается. Оставлять отделение только на Марьям не по себе.
Но я не могу упустить столь ценного пациента! Так редко можно найти деток, кому ставят диагноз с опозданием. Обычно порок замечают сразу же при рождении, ведь пропустить отсутствие ануса довольно-таки сложно.
Правда, некоторые врачи не в состоянии фистулу или свищ от него отличить. Вот и получается, что бедные детки страдают. Мышц-то нужных у них нет.
Проверяю еще раз, все ли сделал.
Срочных и тяжелых детей в отделении нет, из реанимации пока никого не переводили. Все штатно.
Переобуваюсь, предупреждаю Марьям о своем отсутствии и выхожу из ординаторской. Оставлять отделение на Рузанову самое последнее дело, но сегодня у меня иных вариантов нет.
Время пошло!
Погруженный в невеселые мысли, быстро иду по коридору. Если Лиза права и Андрей снова свалил на войну, то ничем хорошим это не обернется.
Снова вибрирует телефон. Опять сообщение от брата.
Хочу его прочитать, но не успеваю.
— Алексей Сергеевич! — окликает меня мать одного из пациентов, когда я уже одной ногой пересекаю порог отделения.
Конечно, сделать вид, будто я ничего не слышал, и уйти весьма заманчиво, но совесть не позволяет.
Поэтому я останавливаюсь, убираю сотовый и оборачиваюсь к ней.
— Что случилось? — спрашиваю, с трудом скрывая раздражение. Разум разумом, но эмоции никуда не денешь.
У меня счет идет на минуты! Миша уже несколько раз звонил и просил ускориться, потому что матери и маленькому пациенту пора уходить.
Андрюха еще нервы треплет. Лиза присылает варианты вина.
Моя жена не желает слышать отказа и твердо вознамерилась устроить примирительный ужин. Словно еда способна спасти нашу семью.
Бред!
— Мне кажется, что у моего ребенка температура. — Мать маленького пациента смотрит на меня жалобно, взгляд уставший.
Она не спала как минимум сутки, а то и больше. Я знаю. Медсестры доложили, они обеспокоены состоянием женщины, ведь та из-за стресса перестала не только спать, но и питаться.
Нужно будет с ней чуть позже поговорить на эту тему.
— Стул есть? Тошнота? Рвота? — уточняю симптомы. На все мои вопросы взволнованная мамочка крутит головой.
Ничего из перечисленного нет. Это уже хорошо.
— Пусть медсестра измерит температуру и после свяжется со мной. — Мы только вчера вечером отменили антибиотик, так что вполне могло произойти повышение температуры. — Мне нужно знать динамику.
— Хорошо, — кивает. Уже собирается бежать на пост.
Нужно все тщательно проверить. Но это сделаю немного позже. Когда вернусь.
Выхожу из отделения, вызываю лифт. Он приезжает. Но не пустой, а с Хмельницким внутри.
Твою ж мать! Словно намеренно меня все к Майорову не пускает.
Что за фигня?
— О! А я за тобой! — говорит Саня.
— Не вариант, — коротко бросаю ему, заходя в кабину.
— Не понял, — удивляется. Смотрит на мой внешний вид и удивляется еще сильнее. — Ты из отделения что ли решил свалить?
— Пациент меня ждет, — поясняю. — Срочный и важный.
— Важнее всех остальных? — Друг провокационно поднимает бровь.
— Да ну тебя! — отмахиваюсь.
Но Хмельницкого так просто не проведешь. Он изучающе смотрит на меня с высоты своего роста, очень пристально смотрит.
Саня отлично умеет считывать людей.
— Опять с Майоровым что-то мутите, — покачивает головой. — Смотрите мне, доиграетесь.
— Сань, не каркай, — прошу его. — И без тебя тошно, — машу рукой, думая о проблемах в личной жизни.
Поскорее бы подать на развод. Пока Лиза не выкинула что-нибудь еще.
Женщина в гневе страшна. А если она решит отомстить, так можно смело ждать нож в спину.
— Что на этот раз? — с сочувствием смотрит на меня.
— Все то же, — не желаю вдаваться в подробности.
Хмельницкий — отличный реаниматолог, но ему не понять специфику работы нашего отделения. А еще он одинок. И уж явно не поймет жести, которая творится у меня в голове и на сердце.
— Взволнованные мамочки и маленькие пациенты, — перевожу все в работу. Личное приплетать не хочу.
— Аля в курсе, что ты уходишь? — В лоб задает каверзный вопрос.
— Нет, — недовольно отвечаю. — Ее на месте не было, трубку не берет, — тут же спешу пояснить.
Наша заведующая — страшная женщина. С ней лучше не конфликтовать, с ней нужно дружить.
Она всегда прикроет перед начальством и проверками, а потом даст взбучку, но уже сама. Сейчас же…
Уходя из отделения без предупреждения, я сильно подставляюсь. Но Аля не отвечает на мои звонки, так что вариантов просто нет.
— Рискуешь, друг, — осуждающе качает головой.
Прекрасно понимаю без него! Но я не могу упустить важного пациента. Мне нужно осмотреть малыша.
— Подстрахуешь? — с надеждой спрашиваю у друга. — В отделении осталась Рузанова.
— Охё-ё, — выдыхает.
— Вот и я про то же. — Марьям тот еще, блин, хирург.
Если будет аппендицит, то она может селезенку вырезать. Не отделит одно от другого.
Не понимаю, почему ее до сих пор не уволили. Пора бы.
От действий Марьям проблем больше, чем пользы. Всегда!
— Да куда ж я денусь! — ухмыляется тот.
— Спасибо! — благодарю его от души и выскакиваю из лифта. Приехали на первый этаж.
— Спасибо не булькает! — летит в спину. — Должен будешь!
— Без проблем! — отвечаю на ходу.
— Надеюсь, действительно важный пациент, — последнее, что я слышу перед тем, как покинуть здание.
Спешу в консультативно-диагностический центр.
До него не так долго, минут пять своим ходом. Но мне нужно пройти эти пять минут.
Подхожу к входу в здание, тороплюсь.
В дверях сталкиваюсь с девушкой, на автомате извиняюсь, иду дальше. Сердце начинает надсадно стучать.
Такое чувство, что я упускаю что-то жизненно важное. Родное.
Странно… Ничего особого ведь не произошло.
Оборачиваюсь назад, ищу глазами ту, с кем столкнулся. Нахожу.
Девушка явно куда-то торопится. Она крепко держит в руках коляску и быстрым шагом уходит прочь.
В коляске громко плачет ребенок.
Фигура девушки кажется до боли знакомой, но я себя убеждаю, что обознался. Это не она.
Незнакомка не может быть моей Машей. Ну просто никак!
При воспоминании о бывшей щемит в груди. Сердце никак не желает успокоиться и перестать тосковать по той, кто его разбил.