– Нет… – Дима пока ничего не понимал, но напрягся, глядя на нас. Обернулся: – А где Федя?
Мы не успели его остановить – Дима метнулся обратно в темноту.
– Стой! – все же крикнул Котяра, включая фонарик… и осекся. Потому что темнота продолжала клубиться перед нами плотной стеной, не пропуская ни молекулы света. Клубиться хищно и крайне недружелюбно. Мы смотрели на нее… а она на нас.
И тишина. Не было слышно ни шагов, ни криков. Что бы ни творилось в этом закутке – от нас оно было скрыто надежно.
Я все же позвала, уже понимая, что это бесполезно:
– Дима! Федя! Шутить надумали?
– Не похоже. – Котяра стал медленно отступать, не поворачиваясь к темноте спиной. – Пошли отсюда. Что бы это ни было – ребят там нет.
Блин, да как так?! Ни крика, ни хруста – раз, и нет никого. Телепорт там, что ли?
– Пошли, – повторил Котяра. – Черная «Мгла» здесь, похоже, не просто так оказалась.
– Ты о чем? – только зайдя за угол, я осмелилась задать этот вопрос вслух.
Котяра сморгнул, переведя взгляд на меня. Темнота, вопреки нашим опасениям, следом не двинулась.
– Не знаю. Ощущение такое. Интуиция, если хочешь.
Я кивнула, соглашаясь. Моя интуиция твердила то же самое. Но все же – как так?
– Зона… – сталкер пожал плечами. – Давай отойдем подальше, перекурим.
Да, перекурить определенно надо. Хотя бы попытаться уложить в голове произошедшее.
– Что делать-то теперь?
– Что делать… То же, что и собирались. Обыскать лабораторию, вынести все, что найдем. Пильману так и расскажем, что сталкеры, которые пошли с нами, пропали в странной темноте. Может, ученые знают, что это за хрень, – с сомнением добавил он.
Я вновь вспомнила про лежащую в рюкзаке папку.
– А тебя-то сюда кто направил? – спросила как можно равнодушнее. – И про лабораторию рассказал, и код от двери дал…
Если бы Котяра меня оборвал или перевел разговор на другую тему, я бы не удивилась. Однако сталкер неожиданно спокойно произнес:
– Они называют себя «Прогресс». Что-то вроде «Ясного неба». В Зоне появились недавно и очень интересуются, что за опыты проводились здесь раньше. За работу платят хорошо, но лишние вопросы не одобряют.
– «Прогресс»… И на фига им все эти знания? – Ох, не люблю я науку. Там, где она лезет в странное и необъяснимое, пытаясь понять, объяснить и повторить увиденное, обычно хорошего ждать не приходится. Зона-то, говорят, тоже в результате неудачного научного эксперимента образовалась.
Котяра пожал плечами.
– Ученые… Лекарства разрабатывают, свойства артефактов изучают, теории о происхождении Зоны строят. А оснащены гораздо лучше, чем наши, на Смоляном. Значит, и возможностей у них больше.
Тебе это зачем, хотела спросить я. Не стала. Котяра и так рассказал много, как бы не решил, что я лезу туда, куда не просят.
В лаборатории по-прежнему стояла тишина, нарушаемая только нашим негромким разговором. Эта тишина да тусклое аварийное освещение здорово давили на нервы, в расплывчатых тенях боковое зрение улавливало какие-то колебания, мечущиеся движения. Я осторожно выглянула обратно за угол и почти не удивилась, увидев, что тьма в закутке, где пропали сталкеры, больше не клубится. Исчезло ощущение недоброго взгляда, мрак стал самым обычным – аномалия исчезла так же бесшумно, как и появилась.
Котяра, выглянув вслед за мной, тоже это понял и, покачав головой, сказал только:
– Пошли дальше.
Коридоры, коридоры… Обвалившаяся плитка, хрустящая под ногами бетонная крошка, спертый сырой воздух и усиливающееся чувство психического давления. Я снова посмотрела на КПК. Всего-то шесть часов вечера! Значит, дело не в том, что генератор пси-поля вот-вот заработает.
Впереди снова показалась лестница, на этот раз – вниз. С нее открывался неплохой обзор на совершенно пустую широкую площадку и не менее широкий коридор, ведущий влево, к очередному темному проему.
– Стой. – Котяра остановился и сам. Поверх ствола автомата осмотрел площадку, но ничего подозрительного не заметил и потянул с плеч рюкзак. Достал оттуда странную конструкцию, больше всего напоминающую наушники с металлическими пластинами, кучей проводков и датчиков, не торопясь приладил на голову. – Жди здесь. Уровень пси-излучения с каждым метром растет, значит, без шлема дальше лучше не соваться.
– Там источник? – теперь понятно, зачем Котяре все-таки понадобился шлем.
– Похоже на то. Жди два часа. Если за это время не объявлюсь, уходи, иначе не успеешь выбраться с завода.
Я, молча кивнув, покрепче перехватила свое оружие: пистолет и нож. Автомат остался висеть за плечом – в нынешних декорациях так было удобнее. Котяра, поглядывая на прилагающийся к шлему пульт с мигающими кнопочками, двинулся к проему, и вскоре его шаги, и так негромкие, стихли окончательно.
Замечательное, однако, чувство… Я одна под многометровой толщей земли, в полной трупов и тайн лаборатории, где темнота едва разбавляется редкими светильниками, и откуда ждать очередной пакости – неизвестно. Даже наличие стены за спиной не прибавляло оптимизма. Наверняка здесь имеются тайные ходы, и кто знает, может, бывшие подопытные там еще шатаются. Или бывшие экспериментаторы, что не лучше.
Час, который отсутствовал Котяра, показался мне едва ли не вечностью. Чем дальше, тем сложнее было справиться с порывом бросить все и опрометью кинуться к выходу – лишь бы увидеть наконец над собой небо вместо обшарпанного потолка. Удерживало на месте только то, что голова при малейшем движении начинала гудеть не хуже колокола, а к горлу подкатывала тошнота.
Но час прошел, и вернувшийся Котяра довольно сообщил:
– Филин был прав, лаборатория действительно очень интересная.
– Филин? – Стоило сталкеру появиться на горизонте, и голову чуть отпустило. Настолько, что я вновь обрела способность к любопытным вопросам.
– С Вээсэсом часто в паре ходит. Вээсэса ты вроде знаешь.
Еще бы. Я снова вспомнила закуток за баром «анархистов», ящик с непонятным камнем и сталкера в «химзе».
– И Филина видела. Мельком. Так это они – «Прогресс»?
Котяра кивнул.
– Понятно. Я так понимаю, ты что-то нашел? Идем обратно? А то мне здесь чем дальше, тем неуютнее.
Сталкер, спохватившись, схватился за шлем. Снял его, протянул было мне…
– Ох, ё… – простонал он. – Это ты называешь «неуютно»?
Я воззрилась на него, поспешно натягивающего шлем обратно.
– Ну да. Голову давит, но терпеть можно. Что с тобой?
Котяра вместо ответа быстро пошел к выходу, не забывая, впрочем, контролировать темные углы. И только в комнате с трупами «каменщиков» наконец признался:
– Я вообще не понимаю, как ты здесь целый час без шлема провела. Когда я его снял, меня словно мозголом шарахнул! Вон и датчики показывают… – Он сунул мне под нос пульт от шлема. – Что здесь пси-излучение растет с каждой минутой!
Мне стало не по себе.
– Пильман все-таки с расчетами ошибся?
– Да черт с ними, с расчетами! Ты как вообще на ногах стоишь?
– Нормально стою. – Я пожала плечами. Все мышцы ныли, но тоже терпимо. – И предпочитаю, чтобы и дальше так было. Если излучение растет, то чего мы болтаем? Двигаем отсюда!
Мы бросились едва ли не бегом. Залетели в лифт, вылетели из него этажом выше, пролетели по лестнице вверх, к выходу… Котяра резко затормозил, заметив в окне соседней комнаты красноватые отблески.
– Костер? Странно. – Он покосился на пульт, который по-прежнему держал в руке. – Дикая, давай аккуратно, прикроешь, если что.
– Погоди, Котяр, – начала я, шагнув вслед за ним. – Похоже, это не костер!
Но было поздно. Голову словно сдавили тисками, перед глазами сначала замерцало красное, а потом и вовсе схлопнулся черный экран. Последнее, что я увидела перед тем, как потерять сознание, – оседающий у самого окна Котяра…
Глава 5«Прогресс»
О-о-ох, как башка-то болит! Пила я вчера, что ли? Блин, с кем, с мозголомом? Я ж не пью почти, а тут… перед глазами фейерверки взрываются, в ушах барабаны бьют, содержимое желудка наружу просится… паршивое состояние, короче. Еще и лежу на чем-то очень холодном. И кажется, если глаза сейчас открою, то очень об этом пожалею.
Открыла и тут же зажмурилась. Новая яркая вспышка ударила по глазам не хуже галогеновой лампы, а от раздавшегося следом жуткого грохота едва не заложило уши. Зато стало понятно, что лежу на выщербленном бетонном полу в каком-то старом здании, а за окном бушует гроза. Но как я тут оказалась? На этот вопрос ответа пока не было.
Надо встать, решила я. Медленно и аккуратно, как можно меньше вертя головой, в которой сейчас как будто чугунный котел перекатывается. Сначала, стиснув зубы, на бок. Потом – на живот, потому что вертикальное положение сейчас я точно не осилю. Осталось собрать в кучу конечности…
Рядом кто-то застонал. Я резко повернула голову на звук, за что мгновенно поплатилась приступом выворачивающей внутренности дурноты. Зато, когда отплевалась, полегчало. По крайней мере смогла навестись в нужную сторону и проползти пару метров почти не отклоняясь от курса, пока не наткнулась на тело. Котяра, вспомнила я имя. В прояснившейся голове замелькали картинки: завод, лаборатория, Дима с черной «Мглой», пси-шлем, аварийное освещение лаборатории и красноватые отблески в окне…
Екарный бабай! Это ж Выброс был!
Теперь Котяра лежал ничком у окна, и косой дождь уже изрядно промочил его комбез. Пси-шлем валялся рядом, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять – восстановлению он не подлежит. Ну, хоть крови не видать и паленым мясом не пахнет, утешила я себя. Котяра под Выбросом оказался почти без всякой защиты, странно, что он вообще дышит!
– Котяр? – осторожно позвала я. Утвердившись на трех конечностях, левой рукой аккуратно дотронулась до его плеча. – Котяра, ты живой?
Ага. Шлем шлемом, а только меня, в отличие от Котяры, бетонные стены защитили. Так что встанет сейчас бывший сталкер, он же новоявленный зомби, и начнет палить в белый свет как в копеечку, а я ни убежать, ни выстрелить в ответ не смогу. Состояние не то.