— Да, — кивнула Лена, — Ерохин сказал, у них единственный сын молодой погиб, а Женик инсульт заработал, понемногу восстанавливался. Они Ерохина опекают, балуют всякими блюдами народов СССР.
— А что ты все — Ерохин да Ерохин, по имени-то почему не называешь?
— Привыкла так за эти годы, никак язык не поворачивается по имени назвать.
— Ну и зря, Толька твой, он мужик настоящий, я, попадись мне такого типа мужик, утащила бы и на семь замков закрывала, чтобы никто не уволок.
— Да ладно?
— Лен, ты как маленькая. Привыкла к хорошему, во сколько замуж-то побежала?
— В девятнадцать!
— Вот, хороших ещё зелеными срывают, не стала ля-ля разводить: «Ах, мне рано, учиться надо, погулять не успела», а бегом Толичку своего к рукам прибрать? — беззлобно посмеивалась Регина.
— Любовь была, я… скорее, мы оба друг без дружки не могли! — опечалилась Лена.
— Ох, Ленка, тебя бы на полгодика ко мне на работу, какой только грязи не бывает, может, почему я такая жесткая и недоверчивая, да ещё козлина Бодунов посодействовал. Ты послушай, я предысторию расскажу. Я ж, сама видишь, тетенька не мелкая, ножка, вон, сорок первого размера, как у отца моего, ростом тоже вымахала, да и фигурой и статью, в кавычках, пошла в отцову родню. У него три сестры и все такие рослые, широкоплечие и узкозадые. Папанька мой им всем, что называется, до пупа был, ну, не совсем так, до плеча. Они его, последыша, обожали, баловали, вот и меня, деточку, в них уродившуюся, истово любили. Росла я в такой обстановке уверенная, что так вот и дальше все будет розово и замечательно. Да, пока не столкнулась с настоящей жизнью, поначалу верила в добро и справедливость, фигушки. Я ж поначалу поступила в пединститут, на престижный иняз, общественница, отличница, все замечательно, да как-то не случилось мне с кем-то сильно, как у вас с Толиком — сразу и навсегда. Дружила с ребятами, но чтобы интим — ни-ни. Ребятки больше были на физкультурном и физмате, в дефиците, был там среди спортивных мальчиков один, мачо, как сейчас говорят, девчонки про него с придыханием, закатывая глаза, говорили. Набалованный сверх меры мальчонка был… Ну и как-то враз обратил на меня свое царственное внимание, щекотали самолюбие мое его эти ухаживания, как же, оба высокие, спортивные, пара — зашибись! Мне так в уши дули, я в эйфории летала. Ну и долеталась, опуская мерзкие подробности, поспорил он на пыжиковую шапку, блин.
— Как на шапку? — не поняла Лена.
— А помнишь фильм «Девчата» с Румянцевой и Рыбниковым? Там вот спорили мужики на пыжиковую шапку?
— Да, а тебя что, тоже?
— Почти, на деньги, типа рулетки, ставки делали. И мой курс, и его, чем дольше я продержусь, тем выше ставки.
— Регина? — Лена ошарашенно смотрела на неё.
— Да нормально всё, такие уроки, они или закаляют тебя, или ты ломаешься напрочь.
— Но как ты узнала?
— А этот красавчик сам меня и просветил, после интима, типа: «Ты мне не упиралась, если бы не нужда в деньгах, никогда бы на тебя внимания не обратил», и прочее, и прочее…
Даже лучшая, как оказалось, подруга, и та ставки делала. Хорошо, дело к лету случилось, каникулы, я четко знала — туда не вернусь, хоть расстреляй меня. Тетки мои помогли, взяли меня в оборот, наговорили много жесткого, но поняла я — жизнь не кончилась, люди и не такое переживают. Только твердо сказала — в пед не вернусь, перевелась с третьего на первый курс юридического в ваш город. Училась как озверевшая, ещё после третьего курса прокурор наш меня приметил, чем-то я ему приглянулась во время подработки летом. Вот получила распределение сюда, так и прижилась здесь. Только от той наивной девочки Регинки ничего не осталось, вылупилась вот жесткая, несговорчивая баба — конь в юбке. Лен, молчи, не надо меня жалеть, все в прошлом. Я где-то даже благодарна за ту науку, иначе бы не смогла работать в этой сфере. Порывалась я уже много раз уйти юристом на предприятие или в банк, да разве Егорыч меня отпустит? Я ж незаменимая, а что, детей нет, мужа вот тоже не стало, это ж замечательно, никто не отвлекает от работы! Друзей единицы, сложновато я схожусь с людьми, мало, кому верю, да и понимаю, что мужики любят нежные создания. Ну это все лирика, просто чтоб тебе понятнее было дальнейшее.
Бодунов? Бодунов все делал с расчетом, тонким таким расчетом, знаешь, в мультике про Маугли шакал есть — с Бодунова списан, точно. Он же во вневедомственную охрану попал только потому, что муж мой, так-то Лешка Артемьев его ни в какую брать не хотел, я надавила — как же муж зампрокурора простой пэпээсник, ну патрульный. Он меня облизывал, восхищался, цветочками заваливал, честно — не было у меня к нему тяги никакой, бабочки в животе или где там ещё не порхали, просто вдруг подумалось — неверное лучше, когда мужик больше тебя, ну, может, не любит, а нравишься ты ему, да и возраст к тридцати подкатывал. Подумала-подумала, почему бы и нет? Любовь у меня уже была, неземная, хотя сейчас-то понимаю, влюбленность, да ещё подогреваемая всеми. Любовь, она, вон, как у вас!! Вы, два дурака, столько лет страдаете. Сегодня вот только зашла, глянула на вас… Ленка, я тебя прибью, если вы с Толькой не будете вместе.
— Захочет ли Ерохин?
— Дуура! Он без тебя, как старый дед — мрачный, угрюмый, никакой, а сейчас — орёл!
— Фуух, в горле пересохло, пойдем по чайку, что ли?
Лена доскакала до кухни, Регина стукала брякала, чертыхалась, доставая посуду, наливая воду в чайник, Лена-то инвалид.
Ерохина засмеялась:
— Давай уже… Толика позовем, он кофе варит изумительный.
— О, прогресс! Зови!!
— Иду, Лен! — тут же ответил Ерохин.
Пришел с выпечкой.
— А вы как думали? От Томы с пустыми руками ещё никто не уходил!
Регина посмотрела на часы, что-то прикинула и сказала:
— Замрите, я буду привирать!
Набрала кого-то, долго поздравляла умореным голосом, пояснив, что выпила на голодный желудок шампанского, резко заболел этот самый желудок, кружится голова.
— Вся никакая, тысяча извинений, прийти никак не получится. Да, выпила штук десять таблеток активированного угля, сейчас лежу под пледом. Да, извините ещё раз, но такой вот форс мажор, неожиданный!
Ерохин сварил кофе, разлил по кружкам.
— Девчонки, вы тут общайтесь, я пошел вздремну, разморило!
Регина, попробовав его кофе, закатила глаза:
— Ленка, да из-за одного кофе такого мужика нельзя далеко от себя отпускать! А тортик, это же сказка!! И что, Тома сама сделала это чудо? Блиин, напрошусь к ним в двоюродную родню, это же безумно вкусно. Ленка, как тебе повезло и с соседями!
Смеркалось, за окном опять бабахали, что-то кричали, смеялись.
— Лен, так славно сидеть на кухне, попивать чай-кофе и неспешные разговоры вести, я такое только в гостях у тетушек и позволяю — расслабуха полная, да тетушек-то и осталось — одна. Да и с моей дурацкой работой не часто вырываюсь, когда отпуск — чисто выжатый лимон, стараюсь выбраться в санаторий, куда-нибудь, где поспокойнее. Беларусь вот по душе пришлась, не люблю жаркие страны. Ох, Ленка! Сто лет не откровенничала так, что-то затронули в душе твои соседи, возле них и сама светлее что ли становишься. Сорок лет на одной волне прожить, замечательно. Сиди, инвалид, помою я посуду, чего-чего, а это умею.
Позвонила Виквика, посмеялась с ними, пообещала отвести Регину к модному мальчику парикмахеру, который творит чудеса, а она у него первый ВИП-клиент, её такой таинственный образ создавали вместе, теперь она его как бы раскручивает:
— Все, кто к нему приходил, чуть ли не пищат от восторга. Я тебя, Региночка, число на третье-четвертое запишу, после каникул тебя в твоем противном ведомстве и не узнают! Обещаю!
Виквика давно хотела затащить Регину — поменять имидж, да та все отговаривалась занятостью, сейчас вот подловила.
— Ох, Виквика, умеешь ты заинтриговать. А Лену почему не зовешь?
— У Лены свой стилист рядом — Толька. Определятся — в любой день притащу мальчика на дом!
Регина совсем расслабилась:
— Хорошо-то как. Я думала, после Нового года все будет как всегда, первого посмотрю телик, отосплюсь пару дней, потом на работе посижу, кой чего доделаю. Знаешь, вчера, когда приехала к коллеге где-то около одиннадцати, у подъезда столкнулась с развеселым дедом Морозом, пьяненькми таким. Он меня поздравил, как-то смешно губами почмокал, типа подарка у него и нету, потом хлопнул себя по лбу, задрал свой тулуп, из кармана пиджака достал небольшую коробочку и, сунув мне в руки, сказал:
— Не веришь ты в волшебство, а зря! Вот увидишь, случится в твоей жизни чудо!
— Я, конечно, посмеялась, сунула эту коробочку в сумку и, блин, забыла. Погоди, посмотрим, что хоть там?
В коробочке оказался сувенир — две красивые лошади стояли, положив свои головы на шею друг другу.
— Регин, это пара, скорее всего, будет в новом году у тебя пара!
— Ага, ещё один Бодунов или Барыгин! — скептически хмыкнула Регина. — Плавали, знаем!
Лена вдруг звонко так засмеялась:
— А нам-то Копыловы тоже с намеком подарили статуэточку. Воон, в коробочке, глянь.
Регина вытащила и засмеялась:
— Судя по сувениру, ждать вам жеребеночка!
Две лошади, а между ними тонконогий жеребеночек были сделаны классно.
— Лен, это ведь немало стоит, такая вещица. Ну да тебе лучше знать, ты у нас спец по этой части!
Потом, резко посерьезнев, сказала:
— Давай уже поясню всё до конца, пока твой не проснулся!!
— Помолчала, потом, вздохнув, продолжила.
— Наш брак, это с моей стороны просто трезвый подход был, не скрою, хотелось создать семью, тем более Бодунов сначала вел себя исключительно, правда, с лестью перебарщивал, но, как и многие бабы, думала примерно так — стерпится-слюбится. Но морда смазливая, положеньице опять же с помощью жены-оглобли какое-то заимел, случались у него интрижки, типа легкий флирт — я, заваленная работой, предупредила раз:
— Если что-то выплывет, и мое имя начнут трепать…