— Да. Но четверо суток с момента приезда скорой истекает уже через пять часов. Судья распорядился перевести пациентку в клинику Гарвуда для подготовки к криоконсервации. Если к трём часам по полудню она не придёт в себя, её заморозят. Думаю, Гарвуд немного подтолкнул правосудие.
— Подонок! — Хадли скомкал постановление и швырнул в мусорную корзину. Попал, но места бумаге в ней не хватило. — Он ради собственной наживы готов даже младенцев собственноручно резать!
Фореман хотел что-то возразить, но Хадли снова было не до него.
— Сейчас же пойду в Министерство здравоохранения и напишу на этого гада! Я давно подозреваю, что он купил свою докторскую степень, а не заработал честным трудом…
— Хадли! — повысил голос Фореман. — Успокойся. Это воля пациентки и решение суда.
— Да к чёрту и то и другое! Они не компетентны в этих вопросах! — Хадли резко повернулся к шефу. — Ты же не позволишь ему забрать мою пациентку?
— Я не могу им отказать. Мы обязаны уважать волю пациентки.
— Погоди-погоди, — Хадли никак не мог собраться с мыслями. — Ты хочешь сказать, что у неё даже шанса не останется? Ты вот так возьмешь и отдашь им совершенно здорового человека?
— А что я могу сделать? — Фореман подобрал постановление, расправил его и разгладил на подоконнике.
— Но ты же главный врач больницы! — Хадли никак не мог поверить, что так и не сможет разгадать эту загадку.
Фореман развел руками, отчего Хадли еще сильнее разозлился. К чёрту волю пациентки! Он клялся спасать жизни, а не замораживать людей заживо. Если дело в коме неизвестного генеза, он обязан разобраться. У него есть идеи по терапии, которые могут сработать. Но этот дотошный законопослушный Фореман явно не даст ему времени.
Пока Фореман собирал с пола результаты анализов, Хадли судорожно прокручивал в голове план спасения пациентки.
— Доктор Фореман? — в палату зашли трое, двое полицейских и мужчина с логотипом клиники Гарвуда на куртке. — Мы пришли за Смирновой.
— Я помогу довезти её до машины! — воскликнул Хадли, отчего все трое вздрогнули.
Представитель криокомпании вопросительно уставился на Форемана. Тот кивнул и развел руками:
— Доктор Хадли, видимо, хочет поучаствовать в судьбе пациентки. Не будем ему мешать.
— Вот-вот, не надо мешать. Я всего лишь хочу довезти её до машины, — миролюбиво улыбнулся Хадли.
Он отключил женщину от аппаратов, вытащил изо рта кислородную трубку и снял пульсоксиметр. Затем наклонился и поднял ограничители колёс кровати.
— Поехали, — сказал Хадли и развернул кровать к выходу.
Полицейские и представитель потеснились, пропуская громоздкую кровать с пациенткой в коридор. Они на несколько секунд задержались, дожидаясь Форемана.
«Лишь бы он успел закрыться прежде, чем они добегут», — успел подумать Хадли и устремился к открытым дверям лифта, из которого выходили люди.
— Дорогу! Срочная операция!!! — заорал он, и все в панике выскочили из лифта. Даже те, кому не нужен был этот этаж.
Он вкатил кровать в лифт, нажал кнопку «–1» этажа и начал судорожно нажимать кнопку закрытия дверей. Фореман, представитель и полицейские, выйдя из палаты, быстро сообразили, что здесь что-то не чисто, со всех ног бросились к лифту.
— Ну давай же! Давай! — Хадли продолжал нажимать на кнопку.
Двери закрылись почти у самого носа полицейского, и лифт неторопливо пополз вниз. У Хадли в голове уже был план. Не идеальный, но в текущих условиях оставалось уповать лишь на чудо.
Лифт остановился в подвале и дверь открылась. Хадли выкатил кровать в коридор и порадовался тому, что здесь было тихо и безлюдно, только гудела система вентиляции. Однако надо было торопиться, ведь полицейские уже увидели, куда уехал лифт и теперь бегут по лестнице.
— Санитарная комната, — обрадовался он. — То, что нужно.
Хадли закатил кровать с пациенткой в санитарную комнату и запер дверь изнутри. Он понимал, что преследователи уже рядом и скоро найдут его, поэтому надо действовать быстро.
Он выбрал санитарную комнату не просто так, а потому что там была большая ванна, которую он и начал наполнять ледяной водой, выкрутив кран до упора. Пока ванна наполнялась, он перерыл содержимое шкафчика с препаратами, выбирая всё, что может понадобиться для реанимации. Затем подошел к морозильной камере и выгреб все мешки со льдом, которые высыпал в ванну.
В это время из коридора послышались торопливые шаги, затем стук в дверь и крики охранников:
— Доктор Хадли! Мы знаем, что вы там! Откройте дверь!
— Ага, сейчас! Чтобы вы убили мою пациентку? Ни за что! — крикнул он, наблюдая за тем, как ванна наполняется.
Крики и грохот кулаков по двери продолжились, но Хадли на них не реагировал.
«Дверь крепкая, выдержит… Наверное», — подумал он.
— Хадли! Что вы творите⁈ Немедленно выйдите и отдайте пациентку! — послышался разъярённый голос Форемана из динамика, висящего над дверью.
— Не дождётесь, — буркнул Хадли, выключил воду и осмотрелся. — Мне нужен стул.
Обычный стул нашёлся в углу комнаты, за столом для медсестры.
— То, что нужно!
Он поставил стул на стол, и подтащил их к торцу ванны. После чего подкатил кровать с пациенткой поближе и поставил её на тормоза.
— Доктор Хадли, если вы сами не откроете дверь, мы будем вынуждены войти силой! — послышался голос и в дверь сильно ударили.
— Подождите! — крикнул Хадли в ответ. — Я провожу реанимационные мероприятия, а вы мне мешаете!
— В последний раз предупреждаю, откройте дверь, или мы её выломаем! — заорали из коридора.
Снова послышались удары, но уже с металлическим звуком. Хадли понял, что в ход пошли не только кулаки, поэтому торопливо перетащил её на стол, а потом и залез туда сам. В это же время замок на двери хрустнул от удара чем-то особенно тяжёлым, и дверь резко распахнулась.
Хадли легко поднял бесчувственное тело пациентки и посадил на стул, спиной к ванне.
— Хадли! — в дверях показался разъяренный Фореман. — Что ты делаешь⁈ Это жестокость по отношению к пациентке! Я подам на тебя в суд, ты потеряешь лицензию!
— Это жестокость⁈ — вспылил Хадли. — А убивать её не жестокость⁈
— Криоконсервация обратима, идиот! — воскликнул представитель клиника Гарвуда.
— Стойте! Не двигайтесь! — полицейские ринулись к Хадли, чтобы остановить его, но он успел столкнуть Софию со стула в ледяную воду.
На секунду все замерли, наблюдая за тем, как девушка погружается в воду, и поднятая её падением волна выплёскивает за борт кубики льда.
— Твою же! — Фореман бросился к ванне, но тут коматозница ухватилась руками за бортики и одним рывком села, вытаращила глаза и выкрикнула что-то на незнакомом языке, то ли от неожиданности, то ли от холода, но явно экспрессивное.
Хадли спрыгнул со стола, растолкал замерших полицейских и бросился к пациентке.
— Всё хорошо. Всё хорошо, — повторял он, помогая ей выбраться из ванны.
— Очень… очень холодно… — проговорила та с сильным акцентом.
— Она очнулась! — изумлённо прошептал один из полицейских.
София обвела всех мутным взглядом, пытаясь сфокусироваться.
— Что… Где я? — хрипло спросила она.
— Вы в больнице. Уже всё хорошо. Меня зовут доктор Хадли, я ваш лечащий врач. Мы позаботимся о вас, — Хадли торжествующе посмотрел на обескураженного Форемана и гаркнул на остальных: — Чего встали? Вам тут делать больше нечего!
Представитель криокомпании тяжело вздохнул, сплюнул, развернулся и пошёл к выходу. Полицейские последовали за ним.
Фореман тяжело вздохнул. Хадли, конечно, был неправ. Но оказался прав. Впрочем, на этот раз, возможно, получится обойтись без судебных исков.
После того, как пациентку переодели в сухое, согрели и накормили, провели ещё ряд тестов и анализов, чтобы удостовериться, что с ней всё хорошо. За следующие несколько часов Хадли удостоверился, что София стабильна, и впадать снова в кому не собирается.
— Ну и чем ты на этот раз недоволен? — спросил его Фореман. — Ты ведь вытащил её из комы.
— Вот только я понятия не имею, что с ней было, — Хадли стукнул кулаком в стену. — И если это повторится с ней или ещё кем-то, я окажусь снова в исходной точке.
— Снова искупаешь, или выстрелишь из пистолета у неё под ухом, — пожал плечами Фореман. — Главное предупреди заранее, чтобы я успел нанять тебе адвоката.
Из разговора с психологом выяснилось, что София не может вспомнить некоторые моменты: есть ли у неё родственники или знакомые в Штатах, где она была и что с ней случилось. Чувствовалось, что говорить ей ещё тяжело, и она сама признавалась, что мысли путаются в голове.
— Ну, спутанность сознания в пределах нормы для человека, пробудившегося из комы, — сказал Хадли и устало опустился на стул рядом с кроватью пациентки. — Со временем всё вспомните.
— А можно мне позвонить? — несмело попросила она, глядя на Хадли.
— Конечно, — он снял коммуникатор с запястья и протянул ей. — Как пользоваться, знаете?
София задумалась на несколько секунд, затем достала наушник гарнитуры, воткнула его в ухо и быстро набрала номер.
— Миша, привет… Кто звонит? Не поверишь… Помнишь, ты меня спрашивал, чего бы я хотела, а я сказала, что это невозможно?.. Так вот, кажется, у меня получилось… Но, если ты не передумал, меня всё ещё устроит крыша над головой и немного денег. И я согласна на любую достойную работу.
Глава 4Это все меняет
В детстве, в комнате маленького Влада всегда царила полутьма из-за дешёвой маломощной лампочки, висящей под потолком, поэтому он часто включал фонарик и, направляя яркий белый луч, внимательно осматривал стены. Обои в желтых разводах, но с мультяшными героями, постеры из детских журналов, помятый билет в цирк, календарь со смешными собачками, подобранный возле мусорных баков. Всё это он видел много раз, но вновь и вновь проводил лучом по веселым лицам. Пусть хоть кто-то в этом доме веселится.
— Иди ешь! — послышался грубый окрик из кухни.