«АЛИСА В СТРАНЕ ЧУДЕС», ЛЬЮИС КЭРРОЛЛ
Осторожно, спойлер: Остерегайтесь Червонной Королевы. Она отрубит вам голову.
Делает тебя сильнее
ОТ ОЛЛИ НЕТ ПИСЕМ. Ни одного. Я даже проверяю папку со спамом. Это не должно меня волновать и не волнует. Не так сильно волнует. Исключительно ради законченности процесса я обновляю страницу еще трижды за две секунды. Может, его письмо просто прячется где-то, застряло среди других.
Карла входит как раз тогда, когда я собираюсь снова обновить страницу.
– Я не думала, что тебе удастся откопать эту штуку, – говорит она.
– И тебе доброе утро, – отзываюсь я, косясь на экран.
Она с улыбкой приступает к своему ежедневному ритуалу – распаковывает медицинскую сумку. Почему она не оставляет ее здесь на ночь – загадка для меня.
– Почему ты хмуришься? Еще одно видео про кошку? – Карла улыбается во весь рот, как Чеширский Кот. С минуты на минуту ее тело исчезнет, и останется только парящая в воздухе улыбающаяся голова.
– Олли не написал мне ни единого письма.
Думаю, что выражение ее лица можно описать как бесстрастное.
– За все выходные, – уточняю.
– Ясно. – Карла вставляет стетоскоп в уши и кладет градусник мне под язык.
– А ты ему писала?
– Дыа, – отвечаю с градусником во рту.
– Не говори, просто кивай.
– Пыасти.
Карла закатывает глаза. Мы ждем, пока градусник запищит.
– Тридцать шесть и шесть, – говорю я, возвращая ей градусник. – Вообще-то я сама попросила его не писать. Я веду себя глупо, да?
Карла жестом просит меня повернуться, чтобы послушать легкие, и ничего не отвечает.
– Насколько глупо? – не унимаюсь я. – По шкале от одного до десяти, где один – это абсолютно рациональный и разумный, а десять – абсурдный и невменяемый.
– Примерно восемь, – отвечает она без колебаний.
Я ждала, что она скажет двенадцать, поэтому восемь кажется мне победой. Я сообщаю ей об этом, и она смеется.
– Значит, ты просила его не писать, и он не писал. Я правильно тебя поняла?
– Ну, я не отправляла ему «НЕ ПИШИ» заглавными буквами, жирным шрифтом и тому подобное. Просто сказала, что занята. – Я жду, что Карла начнет надо мной подтрунивать, но она не делает этого.
– Почему ты ему не написала?
– Из-за того, о чем мы говорили. Он мне нравится, Карла. Очень. Слишком сильно.
Выражение ее лица можно трактовать как «только и всего?».
– Ты действительно хочешь потерять единственного за всю свою жизнь друга из-за каких-то пустячных сердечных переживаний?
Я прочитала много, очень много книг, в которых говорилось про сердечные муки. Никто и никогда не называл их пустячными. Душераздирающие, выбивающие почву из-под ног – да. Пустячные – нет.
Карла откидывается на спинку дивана.
– Ты еще не знаешь, но это пройдет. Все дело в новизне и гормонах.
Может, она и права. Я хочу, чтобы она оказалась права и я смогла снова общаться с Олли.
Карла подается вперед и подмигивает мне:
– А еще он симпатичный.
– Он правда очень симпатичный, да? – Я хихикаю.
– Дорогая, я и не думала, что таких еще производят! – смеется она.
Я тоже смеюсь и представляю себе завод, где с линии сборки сходят маленькие Олли. Как же их уговорят оставаться неподвижными, чтобы упаковать и отправить по почте?
– Вперед! – Карла хлопает меня по коленке. – Тебе и без этого есть чего бояться. От любви не умрешь.
Нет, да, может быть
Понедельник, 20:09
Мэделайн: Привет.
Олли: и тебе
Мэделайн: Как дела?
Как прошли выходные?
Олли: отлично. хорошо
Олли: у тебя?
Мэделайн: Хорошо, но насыщенно. В основном делала домашнюю работу по математическому анализу.
Олли: ахх, матанализ. дифференциальное исчисление
Мэделайн: Вау. Значит, ты не шутил по поводу своей любви к математике?
Олли: нет
Мэделайн: Прости за мое письмо.
Олли: за какую его часть?
Мэделайн: За все в целом. Я тебя расстроила? Нет, да, может быть?
Олли: нет да может быть
Мэделайн: Не думаю, что нужно использовать все варианты ответа.
Олли: почему ты мне это написала?
Мэделайн: Испугалась.
Олли: чего?
Мэделайн: Тебя.
Мэделайн: Ты мне тоже не писал.
Олли: ты же не хотела этого
Мэделайн:…
Олли: троеточие означает что повисло неловкое молчание или что ты задумалась?
Мэделайн: И то и другое.
Мэделайн: Почему тебе так сильно нравится математика?
Олли: а почему тебе так сильно нравятся книги?
Мэделайн: Это не одно и то же!
Олли: разве нет?
Мэделайн: Книга может открыть смысл жизни.
Олли: у жизни есть смысл?
Мэделайн: Ты это несерьезно.
Олли: вероятно
Олли: так какая книга может открыть смысл жизни?
Мэделайн: Ну хорошо, не одна-единственная книга, но если ты прочитал достаточно, то придешь к этому.
Олли: таков твой план?
Мэделайн: Ну, у меня есть время.
Мэделайн:…
Олли: задумалась?
Мэделайн: Да. Я знаю, как решить нашу проблему.
Олли: слушаю
Мэделайн: Давай просто договоримся быть друзьями, ок?
Олли: ок
Олли: но чур больше не пялиться на мои мышцы
Мэделайн: Друзьями, Олли!
Олли: и мои глаза
Мэделайн: Никаких больше разговоров о моих веснушках.
Мэделайн: И моих волосах.
Олли: и твоих губах.
Мэделайн: И твоей ямочке.
Олли: тебе нравится моя ямочка?
Мэделайн: Друзьями!
Олли: ок
Время
КАРЛА ПРОСИТ НАС ПОДОЖДАТЬ НЕДЕЛЮ, прежде чем мы сможем увидеться снова. Она хочет убедиться в том, что после пребывания в одной комнате с Олли в моем организме не активизировались никакие триггеры. И, хотя я согласна с тем, что нам нужно подождать в целях безопасности, неделя кажется мне нескончаемой. Я почти убеждена, что время не только в метафорическом, но и в буквальном смысле замедлилось, однако, если бы такое на самом деле произошло, об этом бы трубили во всех новостях.
Зеркало, зеркало
НЕДЕЛЯ ОЖИДАНИЯ НАКОНЕЦ-ТО ПОДХОДИТ К КОНЦУ, а мне кажется, что кончается целая эпоха. Я пытаюсь унять волнение. Это сложнее, чем можно себе представить. Когда силишься подавить улыбку, обычно только улыбаешься еще больше.
Карла наблюдает за моими муками выбора одежды. Прежде я не уделяла этому вопросу особого внимания. Если честно, я вообще никогда об этом не задумывалась. Мой гардероб состоит исключительно из белых футболок и синих джинсов. Джинсы рассортированы по фасонам: прямые, зауженные, расклешенные, широкие и с нелепым названием «джинсы бойфренда». Моя обувь – одни кеды, и сплошь белые, – свалена в кучу в дальнем углу шкафа. Я почти никогда не ношу обувь в доме и теперь не уверена, что смогу подыскать подходящую пару. Покопавшись в кедах, нахожу левую и правую одного размера. Они налезают на меня, но с трудом. Я стою перед зеркалом. Футболка должна подходить к обуви или я путаю с сумкой? Белый цвет мне к лицу? Я мысленно делаю заметку, что позже займусь шопингом. Куплю себе футболки всех цветов, чтобы понять, какой из них идет мне больше.
В пятый раз спрашиваю Карлу, ушла ли уже мама.
– Ты знаешь свою мать, – отвечает та. – Она хоть раз в жизни опоздала?
Моя мать верит в пунктуальность так, как другие – в Бога. Время бесценно, говорит она, и невежливо тратить чье-то. Мне даже не позволено опаздывать на пятничные ужины.
Я смотрю на себя в зеркало, потом снимаю белую футболку с треугольным вырезом и надеваю такую же с глубоким круглым без какой-либо причины. Или не без причины, а чтобы было чем себя занять в ожидании Олли.
Я снова жалею, что не могу поделиться этим с мамой. Я хочу спросить ее, почему у меня перехватывает дыхание всякий раз, когда я думаю о нем. Хочу поделиться с ней своим волнением. Вспомнить все те забавные вещи, которые говорит Олли. Сказать ей, что не могу перестать о нем думать, хоть и пытаюсь. Хочу спросить ее, такие ли чувства она испытывала к папе, когда они познакомились.
Я убеждаю себя в том, что все в порядке. Я не заболела после первой нашей встречи, к тому же он знает правила: никаких прикосновений, полная дезинфекция и отказ от визита, если у него есть хоть малейшее подозрение, что в ближайшие дни он может заболеть.
Я убеждаю себя, что не так и ужасно обманывать маму. Внушаю себе, что не заболею. Внушаю себе, что нет ничего плохого в дружбе. Что Карла права и от любви я не умру.
Прогноз
КОГДА Я ВХОЖУ В КОМНАТУ, Олли опять на стене. На сей раз он забрался до самого верха.
– У тебя что, никогда не устают пальцы? – спрашиваю я.
– У них очень строгий режим тренировок, – отвечает он с улыбкой.
У меня внутри все переворачивается, к чему мне, похоже, придется привыкнуть. Это такой своеобразный побочный эффект от встречи с ним.
Вчера я делала в этой комнате уроки. Знаю, что со вчерашнего дня все здесь осталось неизменным, но теперь комната кажется мне другой. С Олли она будто наполняется жизнью. Если бы искусственные растения и деревья вдруг ожили и закачались, я бы не удивилась.
Я устраиваюсь в самом дальнем уголке дивана. Олли слезает со стены и садится, прислонившись к ней спиной, скрестив ноги. Я поджимаю ноги под себя, поправляю копну волос, обхватываю себя руками за талию. Почему, находясь в одном помещении с ним, я так остро чувствую свое тело, каждую его частичку? Я ощущаю даже собственную кожу.