– Мои пациенты… – начал я.
– Ну, если вам интереснее ваши пациенты… – с оттенком обиды начал Холмс.
– Я только хотел сказать, что мои пациенты прекрасно обойдутся без меня денек-другой, тем более что в это время года ко мне обращаются нечасто.
– Прекрасно. – К Холмсу мгновенно вернулось хорошее настроение. – Тогда продолжим расследование вместе. Я думаю, для начала нам следует повидаться с Форбсом. Возможно, он снабдит нас недостающей информацией, и тогда мы хоть будем представлять, с какой стороны подступиться к этому делу.
– Вы же говорили, что уже имеете версию.
– Даже несколько, но, чтобы выбрать одну из них, мне пока не хватает информации. Труднее всего расследовать преступление, не имеющее смысла. В данном случае смысл есть. Кто был заинтересован в похищении договора? Французская и русская посольские миссии; человек, который рассчитывал продать им этот договор, и лорд Холдхерст. Я считаю весьма вероятным, что государственный чиновник мог оказаться в таком положении, когда исчезновение документа только сыграло бы ему на руку.
– Но только не лорд Холдхерст – у него отменная репутация.
– Это всего лишь предположение, и мы не имеем права им пренебрегать. Сегодня мы навестим этого почтенного господина и послушаем, что он нам скажет. Кстати, я уже располагаю кое-какой информацией насчет отпечатков ног.
– Как? Уже?
– Да, со станции в Уокинге я отправил телеграммы в лондонские газеты. Сегодня вечером в них появится объявление.
Он вручил мне листок, вырванный из его записной книжки, и я прочитал текст, написанный карандашом:
«Десять фунтов вознаграждения тому, кто сообщит номер кеба, ссадившего пассажира у дверей министерства иностранных дел на Чарльз-стрит вечером двадцать третьего мая без четверти десять. Обращаться на Бейкер-стрит, дом 221б».
– А вы уверены, что вор приехал в экипаже?
– Ну нет так нет. Но если мистер Фелпс не ошибается, полагая, что у него в кабинете и в коридорах спрятаться невозможно, то получается, что преступник пришел с улицы. Вечером шел дождь, однако преступник не оставил следов на линолеуме, который почти сразу тщательно осмотрели. Следовательно, он приехал в кебе. Да, я считаю, что мы можем на это рассчитывать.
– Хм, ваше объяснение выглядит правдоподобно.
– Это только одна из зацепок, и она, возможно, куда-нибудь нас приведет. И потом, у нас, конечно же, есть еще звонок – пожалуй, самый примечательный факт в этом деле. Почему звонок зазвонил? Это была бравада со стороны вора? А может быть, в кабинете был кто-то еще и попытался таким образом предотвратить преступление? Или это случайность? Или?.. – Внезапно Холмс снова умолк, сосредоточившись на своих мыслях. К тому времени я уже изучил все его привычки и понял, что его внезапно озарила новая догадка.
Поезд прибыл на платформу в двадцать минут четвертого. Наскоро перекусив в вокзальном буфете, мы поехали в Скотленд-Ярд. Предупрежденный телеграммой Холмса, инспектор Форбс уже ждал нас. Это был невысокий привлекательный мужчина, но на лице его не было и тени дружелюбия. Он изначально встретил нас очень сухо, а узнав о причине визита, и вовсе сменил тон на враждебный.
– Я наслышан о вашем методе, мистер Холмс, – колко заметил он. – Вы используете ту информацию, которую удалось раздобыть полицейским, для того, чтобы самостоятельно закончить дело и приписать всю славу себе, заодно очернив Скотленд-Ярд.
– Как раз напротив, – возразил Холмс, – из последних пятидесяти трех дел мое имя упоминалось в газетах лишь в четырех случаях, а в остальных сорока девяти вся слава досталась полицейским. Я не виню вас за неосведомленность, поскольку вы молоды и неопытны, но если вы намерены задержаться на своей должности, советую вам работать со мной в одной связке.
– Я буду рад, если вы дадите мне какую-нибудь наводку, – изменил тон инспектор. – Пока дело застопорилось.
– А какие шаги вы уже предприняли?
– Установили слежку за Танджи – швейцаром. Он ушел в отставку с хорошей рекомендацией и, по-моему, чист. Его жена, однако, та еще штучка. Мне кажется, она не говорит всей правды.
– За ней тоже следят?
– Да, мы приставили к ней одну из наших женщин. Миссис Танджи любит выпить, и наша женщина дважды пыталась разговорить ее, когда та была навеселе, но безуспешно.
– Насколько я понял, их дом описан за долги?
– Да, но они уже расплатились.
– Откуда у них появились деньги?
– Тут не придерешься: швейцар получил пенсию. Нет, непохоже, чтобы у них завелись большие деньги.
– А как она объяснила тот факт, что пошла на зов мистера Фелпса вместо мужа, когда тот хотел попросить кофе?
– Она сказала, что муж очень устал и она решила ему помочь.
– Что ж, это согласуется с тем фактом, что он заснул, поставив кипятить воду. Значит, против них ничего нет, кроме подозрительного поведения жены. А вы поинтересовались, почему она так торопливо покинула здание министерства? Она так спешила, что даже привлекла внимание полисмена.
– Говорит, что припозднилась и хотела поскорее попасть домой.
– Тогда почему она пришла домой позже вас и мистера Фелпса, хотя вы покинули здание через двадцать минут после ее ухода?
– Она объясняет это тем, что омнибус и кеб движутся с разной скоростью.
– А почему по приходе домой она сразу побежала на кухню?
– Потому что там лежали деньги для судебных исполнителей.
– Похоже, у нее на все заготовлен ответ. А вы не спрашивали, видела ли она кого-нибудь на Чарльз-стрит, когда вышла на улицу?
– Она не видела никого, кроме констебля.
– Я вижу, вы ничего не упустили, допрашивая миссис Танджи. Что вы предприняли дальше?
– Занялись клерком – Горо. Следили за ним девять недель, но тоже безрезультатно. Нам нечего ему предъявить.
– Так, что еще?
– Не представляю, что еще можно сделать – у нас нет абсолютно никаких зацепок.
– У вас есть гипотеза относительно того, почему зазвонил звонок?
– Честно говоря, тут я пас. Каким хладнокровием нужно обладать, чтобы поднять шум в такой момент!
– Да, это очень странный поступок. Премного благодарен вам за все, что вы мне сообщили. Если я найду преступника, мы еще заглянем к вам. Идемте, Уотсон!
– Куда теперь? – спросил я, когда мы вышли на улицу.
– Сейчас мы идем на встречу с лордом Холдхерстом – членом кабинета министров и будущим премьер-министром Англии.
Нам повезло – лорд Холдхерст все еще обретался в своих апартаментах на Даунинг-стрит, и, как только Холмс передал свою визитку, нас сразу же проводили к нему в кабинет. Государственный деятель принял нас со всей старомодной учтивостью, о которой мы были наслышаны, и усадил в роскошные мягкие кресла по обеим сторонам камина. Сам он встал на ковре между нами – высокая худощавая фигура, резкие черты лица, смягченные задумчивым выражением; волнистые волосы, слегка тронутые первой сединой, – все в нем соответствовало тому представлению, которое сложилось у всякого англичанина об истинном аристократе, так редко теперь встречающемся.
– Мне очень хорошо знакомо ваше имя, мистер Холмс, – сказал он, улыбнувшись. – И я, конечно же, не стану притворяться, будто мне неизвестна причина вашего визита. Только одно происшествие, случившееся в нашем учреждении, могло привлечь ваше внимание. Могу я поинтересоваться, чьи интересы вы представляете?
– Я действую в интересах мистера Перси Фелпса, – ответил Холмс.
– Ах, моего злосчастного племянника! Вы, конечно, понимаете, что наше с ним родство делает невозможным мое заступничество. Боюсь, инцидент поставит под сомнение его дальнейшую карьеру.
– А если документ найдется?
– Ну тогда, разумеется, другое дело.
– У меня к вам всего несколько вопросов, лорд Холдхерст.
– Буду счастлив сделать все, что в моих силах.
– Распоряжение скопировать документ вы отдавали в этой самой комнате?
– Да.
– Значит, вас едва ли можно было подслушать?
– Об этом не может быть и речи.
– Вы где-нибудь упоминали о том, что намерены сделать копию этого договора?
– Нет.
– Вы уверены в этом?
– Абсолютно.
– Ну тогда, если вы ничего никому не говорили, и ваш племянник мистер Фелпс тоже, и никто третий не знал об этом деле, получается, что преступник оказался в кабинете совершенно случайно. Он просто использовал свой шанс.
Государственный деятель улыбнулся:
– Это уже за рамками моей компетенции.
Холмс несколько секунд размышлял, потом сказал:
– Есть еще один очень важный момент, который мне хотелось бы обсудить с вами. Насколько я понял, вы опасаетесь весьма неприятных последствий для Англии в связи с утечкой информации об этом документе?
По выразительному лицу высокого сановника пробежала тень.
– Да, весьма неприятных.
– Это уже произошло?
– Пока нет.
– Как вы думаете: если договор попадет в русское или французское посольство, вы об этом узнаете?
– Безусловно, – ответил лорд Холдхерст, скривившись.
– Прошло уже десять недель, а у вас пока нет подобной информации. Можно ли сделать из этого вывод, что договор по каким-то причинам пока не попал в посольства этих государств?
Лорд Холдхерст пожал плечами:
– Едва ли мы можем надеяться, мистер Холмс, что вор заключит его в рамку и повесит у себя в гостиной.
– Возможно, он ждет, кто предложит большую цену?
– Если он подождет еще немного, договор вообще утратит всякую ценность. Через несколько месяцев это соглашение уже ни для кого не будет тайной.
– О, это очень важное дополнение, – сказал Холмс. – Конечно, можно еще предположить, что похититель внезапно заболел…
– Нервной горячкой? – спросил лорд Холдхерст, метнув на Холмса быстрый взгляд.
– Я этого не говорил, – невозмутимо парировал Холмс. – Боюсь, мы отняли у вас слишком много драгоценного времени и должны откланяться.
– Желаю успеха в вашем расследовании, кем бы ни оказался преступник, – ответил лорд Холдхерст, слегка поклонившись нам на прощание.