– А свечу задули?
– Да.
Вопросов у Холмса больше не было, и Баркер, неторопливо обведя нас взглядом, в котором ощущался, как показалось мне, вызов, повернулся и вышел.
Ранее Макдональд отправил миссис Дуглас записку, что поговорит с ней у нее в комнате. Однако она ответила, что придет к нам в столовую. И вот вошла высокая красавица лет тридцати, поразительно сдержанная, хладнокровная, отнюдь не похожая на убитую горем женщину, которая мне рисовалась. Правда, лицо у нее было бледным и осунувшимся после сильного потрясения, но держалась миссис Дуглас сдержанно. Рука изящной формы, которую она положила на край стола, не дрожала. Ее печальные, умоляющие глаза перебегали от одного из нас к другому с пытливым выражением. Этот вопрошающий взгляд сопровождался отрывистой речью.
– Вы уже что-нибудь нашли? – спросила она.
Мне почудилось, что в ее вопросе прозвучал страх, а не надежда.
– Мы предприняли все возможные шаги, миссис Дуглас, – ответил инспектор. – Без внимания не оставим ничего, не сомневайтесь.
– Денег не экономьте, – сказала она безжизненным, ровным голосом. – Я хочу, чтобы все посильное было сделано.
– Не расскажете ли нам что-нибудь, что пролило бы какой-то свет на случившееся?
– Боюсь, что нет, однако все, что я знаю, к вашим услугам.
– По словам мистера Сесила Баркера, вы даже не видели… не были в комнате, где произошла трагедия?
– Да, на лестнице он попросил меня вернуться в свою комнату.
– Понятно. Услышав выстрел, вы сразу же спустились.
– Надела халат и спустилась.
– Через сколько времени после выстрела мистер Баркер остановил вас на лестнице?
– Минуты через две, пожалуй. В подобных случаях не замечаешь времени. Он просил меня не ходить туда. Уверял, что я ничего не смогу сделать. Потом миссис Аллен, экономка, повела меня наверх. Все это походило на кошмарный сон.
– Не скажете ли, как долго был ваш муж внизу до того, как раздался выстрел?
– Нет. Джон вышел из своей гардеробной, и я не слышала, как он уходил. Он каждый вечер обходил весь дом, так как боялся пожара. Насколько я знаю, это единственное, чего он боялся.
– Я как раз собирался подойти к этому, миссис Дуглас. Вы знали мужа только по жизни в Англии, верно?
– Да, мы состояли в браке пять лет.
– Говорил он когда-нибудь о чем-то, что произошло в Америке и могло навлечь на него опасность?
Миссис Дуглас задумалась.
– Да, – сказала она наконец. – Я всегда чувствовала, что какая-то опасность нависает над ним. Джон не желал говорить со мной об этом. Не потому, что не доверял, – нас связывали любовь и доверие; он не хотел беспокоить меня. Джон боялся, что я буду постоянно размышлять об этом, если узнаю все, и помалкивал.
– В таком случае как же вы узнали?
Лицо миссис Дуглас на миг озарилось улыбкой.
– Может ли муж всю жизнь так хранить секрет, чтобы любящая женщина не догадалась об этом? Я знала об этом уже потому, что муж отказывался говорить о некоторых эпизодах своей жизни в Америке. По предосторожностям, которые он принимал. По случайно оброненным словам. По тому, как он смотрел на встречных незнакомцев. Я была совершенно уверена, что у Джона есть какие-то могущественные враги и он считает, что они идут по его следу, что из-за них муж всегда настороже. И долгое время трепетала от ужаса, когда Джон возвращался домой позже, чем предполагалось.
– Можно спросить, – подал голос Холмс, – какие слова привлекли ваше внимание?
– Долина Страха, – ответила женщина. – Джон употреблял это название, когда я расспрашивала его. «Я был в Долине Страха. И все еще остаюсь в ней». «Неужели мы никогда не выберемся из этой Долины Страха?» – спросила я его однажды. «Временами думаю, что никогда», – ответил он.
– Вы, конечно, спрашивали, что он называл Долиной Страха?
– Спрашивала, но лицо его становилось очень мрачным, и он качал головой. «Достаточно того, что один из нас оказался в ее тени. Дай Бог, чтобы эта тень никогда не упала на тебя!» Это какая-то настоящая долина, где Джон жил и где с ним произошло нечто ужасное, уверена, но больше ничего сказать вам не могу.
– Упоминал ли он когда-нибудь какие-то имена?
– Три года назад Джон бредил в горячке после несчастного случая во время охоты. Помню, тогда с его уст постоянно срывалось одно имя. Он произносил его с гневом и ужасом. Макгинти, босс Макгинти. Когда муж выздоровел, я спросила, кто такой Макгинти и чей он босс. «Не мой, слава Богу!» – ответил он со смехом, и больше я не добилась от него ничего. Но между боссом Макгинти и Долиной Страха есть какая-то связь.
– Еще один вопрос, – сказал инспектор Макдональд. – Вы познакомились с мистером Дугласом в одном из лондонских пансионов и там обручились с ним? Было что-то романтичное, что-то таинственное или секретное в вашем бракосочетании?
– Романтичное – да. Как у всех. Таинственного не было ничего.
– Были у него соперники?
– Нет, я была совершенно свободна.
– Вы наверняка слышали, что у него снято обручальное кольцо. Это не наводит вас на какую-то мысль? Если какой-нибудь давний враг выследил вашего мужа и совершил это преступление, по какой причине он снял кольцо с пальца?
Я готов был поклясться, что на губах этой женщины промелькнула чуть заметная улыбка.
– Право, не знаю. Это в высшей степени странный поступок.
– Ну что ж, не смеем вас больше задерживать. Простите, что доставили вам беспокойство в такое время, – сказал инспектор. – Какие-то еще вопросы, несомненно, появятся, но мы будем обращаться к вам по мере их возникновения.
Миссис Дуглас встала, и я вновь заметил, что она окинула нас быстрым вопрошающим взглядом: «Как вам мои показания?» Вопрос этот только что не был задан вслух. Затем, кивнув, миссис Дуглас вышла.
– Красивая женщина, очень красивая, – задумчиво произнес Макдональд, когда за ней закрылась дверь. – Баркер бывал здесь подолгу. Женщина может найти его привлекательным. Он признает, что покойный был ревнив, и, возможно, лучше всех знает причину этой ревности. Потом исчезновение обручального кольца. Этого нельзя оставлять без внимания. Человек, снимающий обручальное кольцо с пальца покойного… Что скажете об этом, мистер Холмс?
Мой друг сидел, подперев голову руками, в глубокой задумчивости. Теперь он поднялся и вызвал звонком дворецкого.
– Эймс, – спросил он, когда дворецкий вошел, – где сейчас мистер Баркер?
– Пойду посмотрю, сэр.
Через минуту он вернулся и сказал, что Баркер в саду.
– Не помните, Эймс, как был обут мистер Баркер вчера вечером в кабинете?
– Помню, мистер Холмс. В шлепанцы. Я принес ему ботинки, когда он отправлялся за полицией.
– Где теперь эти шлепанцы?
– Под креслом в холле.
– Очень хорошо, Эймс. Нам важно знать, какие следы оставил мистер Баркер, а какие пробравшийся в дом человек.
– Да, сэр. Кстати, я заметил, что эти шлепанцы были измазаны кровью, как и мои.
– Это вполне естественно, раз в кабинете на полу была кровь. Благодарю вас, Эймс. Мы позвоним, если вы понадобитесь.
Несколько минут спустя мы были в кабинете. Холмс захватил шлепанцы из вестибюля. Как отметил Эймс, подошвы их потемнели от крови.
– Странно! – пробормотал Холмс, встав возле окна и при свете осмотрев их. – Право, очень странно!
Грациозно наклонясь, он приложил шлепанец к кровавому следу на подоконнике. Они полностью совпали. Он молча улыбнулся своим коллегам.
Макдональд изменился в лице.
– Черт возьми! – воскликнул он. – Этот отпечаток нанес Баркер. Он гораздо шире всех следов от ботинок. Помнится, вы сказали про плоскостопие, и вот объяснение. Но что это за игра, мистер Холмс, что за игра?
– Да, что за игра? – задумчиво повторил мой друг.
Уайт Мейсон хохотнул и с профессиональным удовольствием потер свои пухлые руки.
– Я сказал, что это головоломка! И был совершенно прав!
Троим сыщикам предстояло многое уточнить, поэтому я вернулся в наш скромный номер деревенской гостиницы. Но перед этим прогулялся по расположенному рядом с домом необычному старинному саду. Его опоясывали ряды тисов, подрезанных причудливым образом. Внутри находилась просторная лужайка с древними солнечными часами посредине. Общее впечатление, идиллическое и умиротворяющее, приятно действовало на мои слегка расстроенные нервы.
В этой совершенно мирной обстановке невольно забывался или вспоминался лишь как фантастический кошмар темный кабинет с лежащим на полу окровавленным трупом. И все же, пока я бродил по саду, стараясь погрузиться в его умиротворяющую атмосферу, странный случай вернул меня к трагедии и оставил самое мрачное впечатление.
Я уже говорил, что сад окружали тисы. В дальнем углу они соединялись в живую изгородь. За ней стояла невидимая для тех, кто подходил со стороны дома, каменная скамья. Приблизившись к этому месту, я услышал голоса, какую-то реплику, произнесенную мужчиной, и серебристый женский смех в ответ на нее.
Чуть погодя я вышел из-за конца изгороди и увидел миссис Дуглас и Баркера раньше, чем они заметили меня. Вид женщины поразил меня. В столовой она была сдержанной и скромной. Теперь притворное горе улетучилось. Глаза ее сияли радостью жизни, губы все еще дрожали от смеха над репликой собеседника. Баркер сидел, подавшись вперед, сложив руки на коленях и сплетя пальцы. На его самоуверенном красивом лице играла улыбка. Через миг, с опозданием, они увидели меня, и их лица вновь стали серьезными. Они торопливо обменялись несколькими словами, потом Баркер встал и подошел ко мне.
– Прошу прощения, сэр, – сказал он, – вы доктор Уотсон?
Я холодно поклонился, дав ясно понять, какое впечатление они произвели на меня.
– Мы подумали, что это, очевидно, вы, поскольку ваша дружба с мистером Шерлоком Холмсом широко известна. Не откажетесь ли подойти немного и поговорить с миссис Дуглас?
Я угрюмо последовал за ним. Мысленным взором я отчетливо видел распростертого на полу человека. И спустя несколько часов после трагедии его жена и ближайший друг смеются за деревьями принадлежавшего ему сада! Я сдержанно поклонился миссис Дуглас. В столовой я сочувствовал ее горю. А теперь равнодушно встретил ее молящий взгляд.