Наутро после завтрака мы нашли инспектора Макдональда и Уайта Мейсона в маленьком кабинете местного сержанта полиции за хлопотным делом. На столе перед ними лежало множество писем и телеграмм, и они тщательно сортировали и регистрировали их. Три телеграммы были отложены в сторону.
– Все еще ищете неуловимого велосипедиста? – весело спросил Холмс. – Каковы последние сведения об этом негодяе?
Макдональд удрученно указал на свою груду корреспонденции:
– О нем сообщают из Лестера, Ноттингема, Саутгемптона, Дерби, Истхема, Ричмонда и еще четырнадцати мест. В трех – Истхеме, Лестере и Ливерпуле – он опознан и арестован. Страна как будто полна беглецов в желтых пальто.
– Господи! – сочувственно произнес мой друг. – Теперь, мистер Мак и мистер Мейсон, я хочу дать вам очень серьезный совет. Принимаясь вместе с вами за это дело, я, как вы, несомненно, помните, поставил условие, что не стану представлять полудоказанные версии, а буду помалкивать и работать над собственными гипотезами, пока не буду убежден, что они верны. Поэтому в данную минуту не скажу всего, что у меня на уме. С другой стороны, я обещал вам честную игру и не думаю, что будет честной игрой позволять вам тратить силы на бессмысленное занятие. Поэтому пришел дать вам совет, для которого достаточно трех слов: бросьте это дело.
Макдональд и Уайт Мейсон изумленно уставились на знаменитого коллегу.
– Вы считаете его безнадежным! – воскликнул инспектор.
– Я считаю безнадежным то, чем вы занимаетесь, но отнюдь не думаю, что невозможно прийти к истине.
– Но этот велосипедист не выдумка! У нас есть его описание, его чемодан, его велосипед. Он должен где-то находиться. Почему нам не отыскать его?
– Да-да, несомненно, он где-то находится, и мы непременно отыщем его, но я не допущу, чтобы вы тратили силы на Истхем или Ливерпуль. Уверен, мы найдем более короткий путь к результату.
– Вы что-то скрываете, мистер Холмс. Вряд ли это честно с вашей стороны.
Инспектор был раздосадован.
– Вы знаете мои методы работы, мистер Мак. Но скрывать это я буду, если удастся, самое недолгое время. Мне нужно только уточнить кое-какие частности в одном вопросе, что очень легко сделать, засим откланяюсь и вернусь в Лондон, оставив результаты всецело в вашем распоряжении. Поступить иначе не могу, поскольку многим вам обязан; при всем своем опыте я не помню более интересного и необычного расследования.
– Ничего не понимаю, мистер Холмс. Вчера вечером, вернувшись из Танбридж-Уэллс, мы виделись с вами, и вы были в основном согласны с нашими выводами. Что произошло с тех пор и дало вам совершенно новое представление о деле?
– Ну что ж, прошлой ночью я провел, как и говорил вам, несколько часов в помещичьем доме.
– И что произошло?
– Пока дам самый общий ответ. Между прочим, я прочел там краткое, но интересное и ясное сообщение о старом доме, которое можно купить за скромную сумму в один пенс у владельца здешней табачной лавки.
Холмс достал из жилетного кармана брошюрку, украшенную гравюрой с примитивным изображением древнего помещичьего дома.
– В придачу к усердию сыщику очень полезно, мой дорогой мистер Мак, проникаться исторической атмосферой своего окружения. Не смотрите так раздраженно; уверяю вас, даже такие скудные описания, как это, вызывают в воображении картину прошлого. Позвольте привести пример. «Построенный в пятый год царствования Якова Первого, стоящий на месте гораздо более древнего строения, помещичий дом Бирлстоуна представляет собой один из прекраснейших сохранившихся образцов обнесенных рвом жилищ той эпохи…»
– Вы смеетесь над нами, мистер Холмс!
– Ну-ну-ну, мистер Мак! Это первое проявление вспыльчивости, какое я у вас замечаю. Что ж, не буду зачитывать дословно, раз вам это так не нравится. Но когда скажу, что в шестьсот сорок четвертом году этот дом был захвачен сторонниками Кромвеля, что во время гражданской войны[186] здесь несколько дней скрывался Карл Первый и, наконец, что здесь гостил Георг Второй, вы признаете, что существуют разнообразные любопытные ассоциации, связанные с этим древним домом.
– Не сомневаюсь, мистер Холмс, но это не наше дело.
– Вот как? Широта кругозора, мой дорогой мистер Мак, – одно из главных требований нашей профессии. Обмен мыслями и использование знаний из различных областей зачастую весьма интересны. Вы простите эти замечания человеку, который, хоть всего-навсего сыщик-любитель, все же старше и, пожалуй, опытнее вас.
– Я с готовностью признаю это, – искренне ответил инспектор. – Вы добились своей цели, но сделали это чертовски кружным путем.
– Ладно, ладно, оставляю историю и перехожу к нынешним фактам. Прошлой ночью, как уже говорилось, я отправился в помещичий дом. Не видел там ни Баркера, ни миссис Дуглас. Не считал нужным их беспокоить, но с удовольствием узнал, что хозяйка с виду не расстроена и великолепно пообедала. Визит я нанес доброму мистеру Эймсу, обменялся с ним любезностями, и это привело к тому, что он дозволил мне посидеть без ведома остальных какое-то время одному в кабинете.
– Как! С покойником? – воскликнул я.
– Нет-нет, там все в порядке. Вы разрешили вынести оттуда труп, мистер Мак, насколько мне известно. Комната теперь в нормальном состоянии, и я провел в ней четверть часа, оказавшиеся весьма полезными.
– Чем вы занимались?
– Не стоит делать тайны из столь простого предприятия. Искал пропавшую гантель. Она постоянно занимала важное место в моем рассмотрении дела. И в конце концов я нашел ее.
– Где?
– А, вот тут мы подходим к грани неисследованного. Позвольте мне продвинуться немного, совсем немного, вперед, и, даю слово, вы будете знать все, что знаю я.
– Что ж, мы вынуждены согласиться на ваши условия, – сказал инспектор, – но когда вы говорите, чтобы мы бросили это дело… с какой стати нам его бросать?
– По той простой причине, дорогой мистер Мак, что вы сами не знаете, что расследуете.
– Мы расследуем убийство мистера Джона Дугласа, владельца помещичьего дома Бирлстоуна.
– Да-да, в самом деле. Только не трудитесь искать таинственного велосипедиста. Уверяю, это вам не поможет.
– Что же вы предлагаете нам делать?
– Скажу – что, если вы согласитесь.
– Признаюсь, в ваших странных методах всегда есть здравый смысл. Я последую вашему совету.
– А вы, мистер Мейсон?
Провинциальный сыщик беспомощно переводил взгляд с одного на другого. Холмса и его методов он не знал.
– Ладно, раз это устраивает инспектора, значит, устраивает и меня, – сказал он наконец.
– Превосходно! – произнес Холмс. – В таком случае советую совершить приятную ободряющую прогулку. Говорят, вид с Бирлстоунских холмов на Уилдский лес великолепен. Пообедать наверняка можно в какой-нибудь гостинице, правда, незнание местности не позволяет мне порекомендовать ту или иную. Вечером усталые, но довольные…
– Черт возьми, это уже переходит границы шутки! – гневно воскликнул Макдональд, вскочив со стула.
– Ладно, ладно, проводите день, как вам угодно. – Холмс успокаивающе похлопал его по плечу. – Делайте что хотите, отправляйтесь куда вздумается, только непременно приходите сюда ко мне перед наступлением сумерек – непременно, мистер Мак.
– Это звучит уже разумнее.
– Я дал вам превосходный совет, однако не настаиваю на нем, лишь бы вы появились, когда понадобитесь. А теперь, перед тем как расстаться, напишите мистеру Баркеру записку.
– Какого содержания?
– Я продиктую, если хотите. Готовы? «Уважаемый сэр. Я считаю необходимым осушить ров, ибо надеюсь, что там мы обнаружим…»
– Это невозможно, – сказал инспектор. – Я наводил справки.
– Ну-ну-ну! Мой дорогой сэр, делайте, что я прошу.
– Хорошо, продолжайте.
– «…надеюсь, что там мы обнаружим нечто важное для нашего расследования. Я принял меры, и рабочие завтра рано утром будут отводить ручей…»
– Невозможно!
– «…отводить ручей. Поэтому я решил, что лучше известить Вас об этом заранее». Теперь подпишитесь и отправьте записку с посыльным часа в четыре. До этого времени нам можно заниматься чем угодно; уверяю вас, что в ходе расследования наступил вынужденный перерыв.
Когда мы собрались снова, уже близился вечер. Холмс был очень серьезен, я заинтригован, а сыщики недоверчивы и раздражены.
– Итак, джентльмены, – сдержанно заговорил мой друг, – теперь прошу вас отправиться со мной и посмотреть, оправдывают ли наблюдения, которые я сделал, те выводы, к которым пришел. Вечер холодный, и я не знаю, долго ли продлится наша экспедиция, поэтому прошу вас одеться потеплее. Нам очень важно быть на месте до наступления темноты, поэтому, с вашего позволения, отправляемся немедленно.
Мы шли вдоль наружных границ парка помещичьего дома, пока не оказались возле дыры в заборе. Пролезли в нее и в сгущавшейся темноте следовали за Холмсом, покуда не достигли обсаженной кустами аллеи, находящейся почти напротив парадной двери и подъемного моста. Мост не был поднят. Холмс опустился за кусты лавра, и мы последовали его примеру.
– Ну и что теперь нам делать? – грубовато спросил Макдональд.
– Набраться терпения и не шуметь, – ответил Холмс.
– Чего ради мы вообще здесь? Думаю, вы бы могли быть с нами откровеннее.
Холмс засмеялся.
– Уотсон считает, что я драматург в жизни. Во мне бурлит некий артистизм, настоятельно требуя хорошо поставленного представления. Право же, мистер Мак, наша профессия была бы унылой и скучной, если бы мы иногда не устраивали спектаклей для демонстрации своих успехов. Прямое обвинение, грубый хлопок по плечу – какие чувства вызовет такая развязка? А быстрое умозаключение, искусная западня, проницательное предвидение близящихся событий, блестящее подтверждение смелых версий – разве это не награда и оправдание дела нашей жизни? Сейчас вы охвачены азартом от романтичности создавшегося положения и предвкушения охоты. Возник бы этот азарт, буд