— А то все говорят два «е» — Реген.
— Мне тоже больше нравится с одним «и» и одним «е». Рада познакомиться с тобой, Риген.
— А говорите вы совсем не так, как мама. — Риген слегка наклонила темноволосую головку. — Так здесь никто не говорит.
— Это потому, что я живу в другом конце страны, — объяснила Джоанна. — В Атланте, штат Джорджия.
— Ой, а я знаю! У вас там есть классная бейсбольная команда — «Смельчаки», да?
Джоанна улыбнулась.
— Да, там, где «Смельчаки». А ты, значит, любишь бейсбол?
— Угу. Мама тоже любит… любила. — Риген сунула руки в карманы джинсов и подняла плечи, вся как-то нахохлившись. — А папа не любит. Он ничего не любит, кроме своей работы.
Расслышав в последних двух фразах нечто большее, чем было сказано, Джоанна заметила, как бы между прочим:
— Бывает, когда взрослые теряют того, кого очень любили, они заглушают горе работой, чтобы не так страдать.
Риген посмотрела на нее по-взрослому понимающе и печально.
— Он и до катастрофы все время работал.
«Вот тебе урок, — подумала Джоанна, — не сюсюкай с бедным ребенком».
— Понятно. Бывают такие люди, — сказала она уже вслух.
Казалось, Риген вполне удовлетворена этим простым утверждением; она почти улыбнулась.
— Вот и моя учительница так говорит.
— Учительница? Скажи, а почему ты сегодня не в школе?
— Я занимаюсь дома, — объяснила Риген. — Школа на другом конце города, идти до нее слишком далеко, надо ехать на автобусе или машине. Я слышала, как врач сказал папе, что мне пока нельзя ездить в машине и в автобусе. Теперь у меня домашняя учительница. Ее зовут миссис Портер.
— Она тебе нравится? Риген опять подняла плечи.
— Ничего. Она любит одно ток-шоу по телевизору, и поэтому у меня перерыв всегда в это время — чтобы она могла его посмотреть.
— И в перерыв ты приходишь сюда? — спросила Джоанна.
— Нет, не всегда. — Риген помолчала, а потом вдруг заговорила торопливо и резко:
— Моя мама очень любила эту беседку. Когда я была маленькая, мама взяла меня на ярмарку. Там я каталась на карусели, и мне это так понравилось, что она долго искала и наконец нашла карусельную лошадку, которую можно было купить, и поставила ее здесь. Чтобы ее любимое место стало и моим любимым тоже.
— Похоже, у тебя была замечательная мама.
Лицо у Риган стало морщиться, но она с усилием овладела собой.
— Угу.
Джоанна притворилась, что ничего не заметила.
— Риген, ты не возражаешь, если я иногда буду приходить сюда. Если ты скажешь «нет», я не буду.
— Приходите. Можете даже сесть на лошадку, если хотите. Мама садилась.
— Спасибо, может быть. — Больше Джоанна не успела сказать ничего — до них донесся отдаленный звон колокольчика.
— Миссис Портер звонит, — сказала Риген. — Это значит, что шоу закончилось и мне пора идти домой.
— Ну хорошо, — улыбнулась Джоанна. — Приятно было с тобой познакомиться, Риген. Я думаю, мы еще увидимся.
— Вы долго пробудете в Клиффсайде?
— По крайней мере две недели.
Риген собралась было уходить, но вдруг заколебалась — казалось, она хочет спросить о чем-то, но не решается.
— Джоанна? А как узнать, когда взрослые боятся?
— Я думаю, у всех по-разному, — ответила Джоанна осторожно. — Например, когда я чего-то боюсь, я сижу очень тихо и жду, чтобы то, чего я боюсь, исчезло.
— А когда я боюсь, мне снятся дурные сны, — сказала Риген. — И маме тоже. Летом ей часто снились дурные сны, перед аварией.
— Риген…
Снова зазвонил колокольчик, и Риген быстро сказала:
— Я должна идти. До свидания, Джоанна.
— До свидания…
Джоанна, стоя в беседке Кэролайн и держась за карусельную Лошадку, смотрела, как Риген бежит к дому.
Глава 3
Гриффин Кавано сидел за столом и смотрел в окно. На другой стороне улицы располагалась городская библиотека, с его места была хорошо видна ее входная дверь. Он посмотрел на часы и нахмурился.
Она там уже целых три часа. Конечно, нет ничего необычного в том, чтобы скоротать дождливый будничный день в библиотеке, но туристам обычно несвойственно развлекаться таким образом. К тому же он сильно сомневался, что Джоанна Флинн, не проведя и суток в этом городе, так заскучала, что ей показалось заманчивым провести три часа, листая, к примеру, старые подшивки «Нэйшнл джиогрэфик».
Так что же она там делает?
На всякий случай он запомнил номер ее машины, но машину она арендовала в Портленде, и вряд ли в городском автомобильном агентстве есть какая-либо полезная информация о ней — конечно, если бы ему в самом деле нужна была информация для работы, если бы у него был хоть какой-нибудь официальный повод для запроса. Но не было.
Разумеется, это его не остановило. Первое, что он сделал утром, — позвонил в Атланту и, пользуясь личным знакомством с офицерами местной полиции, без протокола задал им несколько вопросов о Джоанне Флинн. И получил вполне однозначные и определенные ответы. «Не привлекалась» — даже за парковку в неположенном месте. Один раз, летом, попала в аварию, машина разбилась, но сама владелица, сидевшая за рулем, не пострадала, поэтому дела не заводили. Работает в Атланте, в частной библиотеке, снимает квартиру, в которой живет уже несколько лет, вовремя платит налоги и оплачивает счета. Родилась в Чарльстоне, родители утонули в море двадцать лет назад, воспитана теткой. Подростком имела заграничный паспорт и каждое лето вместе с опекуншей странствовала по свету. Вот и все, что было известно о Джоанне Флинн департаменту полиции города Атланты.
— Эй, Грифф!
— Да? — Увидев, что в кабинет входит его помощник, он не стал делать вид, что погружен в бумаги. В жизни маленьких городков есть свои преимущества, как, например, спокойное отношение к бумажной работе. Все равно в ней нет необходимости. — Что тебе нужно, Марк?
— Только что звонил Ральф Томпсон, хлопочет насчет расширения парковки у его универмага; что об этом думает городской голова?
— Запретил даже упоминать. Сказал, что она захватит тридцать футов парка.
— Ну так и передай Томпсону это для начала. — Марк Беллер тяжело вздохнул и закатил глаза. — Если ты не против, пусть лучше не я принесу ему официальный ответ. С тех пор, как в прошлом месяце я предписал ему заблокировать задний выход, он смотрит на меня так, словно я отравил его собаку или еще хуже.
Гриффин опять посмотрел в окно; ее машина по-прежнему стояла перед библиотекой.
— Сейчас пойду и сам доведу это до его сведения, — сказал он. — Собственной персоной, чтобы показать ему свою крайнюю заинтересованность. Он это оценит. А мне как раз что-то хочется размять ноги.
— Знаешь ли, там льет как из ведра.
— Не растаю, — отмахнулся шериф.
Он отодвинул стул, поднялся и потянулся за своей ветровкой. Даже на работе он был в темных слаксах и бледно-голубой рубашке, без галстука. Хотя его подчиненные и носили форму, Гриффин Кавано, шериф Клиффсайда, упорствовал в своем пристрастии к гражданской одежде, что было явным нарушением правил; но на это закрывали глаза, поскольку он как никто разбирался во всех проблемах городка и умел поддержать в нем порядок. Начальство тяжело вздыхало при встрече с ним, но пока никто не осмеливался возражать против того, как Гриффин одевается на работе.
— Ты, наверное, слышал о Джоанне Флинн, — сказал Марк.
— Что именно? — с деланным безразличием спросил Гриффин.
— Ну, что она появилась в нашем городе. И что если перекрасить ей волосы, то будет вылитая миссис Маккенна.
Гриффин никому не рассказывал о своей встрече с Джоанной Флинн, но не слишком удивился принесенным вестям. Слухи в Клиффсайде распространялись быстро.
— Да, знаю.
— Народ удивляется, — невинно произнес Марк.
— Чему удивляется? — недовольно поинтересовался Гриффин.
— Всему. Судят-рядят, знаешь ли. В Сити-холле склоняются к идее реинкарнации — насколько я слышал, вполне серьезно. На электростанции более популярна версия о двух близнецах, разлученных при рождении. А Дженни сообщила, что все дамы в ее салоне абсолютно уверены, что миссис Маккенна непонятным образом лично восстала из мертвых, вернулась в Клиффсайд и будет теперь кого-нибудь преследовать, но Тед из банка считает, что последнее маловероятно.
— Реинкарнация более реальна? — с усмешкой уточнил шериф.
— Я просто рассказываю, чем дышит город, — уловив в его тоне иронию, оправдывался Марк.
— Они что, по факсу тебе все это передали? — вовсю веселился Гриффин.
Марк тоже засмеялся.
— Почти. Ты не представляешь, сколько звонков было утром на эту тему. И что я должен им отвечать, босс?
Гриффин застегнул на ветровке молнию и расправил плечи.
— Отвечай, что мы не занимаемся ни в чем не повинными туристами, на кого бы они ни были похожи. Так и передай, Марк. Я не хочу, чтобы еще и в моем кабинете раздували эти сплетни.
— В этом, собственно, нет никакой нужды, — сказал Марк.
«Это уж точно», — думал Гриффин, выходя из вестибюля на улицу. Сплетничали в Клиффсайде в общем беззлобно, но если что-то вызывало интерес, то слухи распространялись быстро и версии множились на глазах.
Джоанна Флинн определенно возбуждала всеобщее любопытство.
Гриффин не отрицал и собственной заинтересованности — себе он лгать не привык. Не отрицал и своих дурных Предчувствий. В последнее время за внешним спокойствием Клиффсайда он чувствовал некую скрытую напряженность, которой еще год назад не было. Он справедливо опасался, что появление сверхъестественно точной копии Кэролайн Маккенна — особенно сейчас, вскоре после ее смерти, — может только ухудшить положение.
Он не мог внятно объяснить, на чем основываются его предчувствия, но инстинкт полицейского подсказывал, что если люди молчат, в то время как раньше говорили много и охотно, и поглядывают искоса, стараясь, чтобы никто этого не заметил, то, значит, что-то не так. Надо сказать, что все шло по-прежнему, по крайней мере, на первый взгляд. Жители города улыбались, здороваясь друг с другом, никаких ссор или скандалов не возникало. В общем, явных причин для беспокойства не было. Но он чувствовал, что после смерти Кэролайн Маккенна город неуловимо изменился, и не мог пон