Скриппс О’Нил думал о Мэнди, официантке. Какие задатки должны быть у нее, у этой девушки! Какой кладезь историй! Любой пойдет далеко с такой женщиной рядом! Он погладил птичку, сидевшую на стойке перед ним. Птичка клюнула его в палец. Не была ли она ястребком? Или, может, соколом с одной из крупных мичиганских соколиных ферм? Или, может, малиновкой, выковыривавшей раннего червячка на какой-нибудь зеленой лужайке? Он задумался.
– Как зовут вашу птичку? – спросил коммивояжер.
– Я еще не назвал ее. А как бы вы ее назвали?
– Почему бы не назвать ее Ариэль? – спросила Мэнди.
– Или Пак, – вставила миссис Скриппс.
– Что это значит? – спросил коммивояжер.
– Это персонаж из Шекспира, – объяснила Мэнди.
– Ой, не надо так с птичкой.
– А вы бы как ее назвали? – Скриппс повернулся к коммивояжеру.
– Это случаем не попугай? – спросил коммивояжер. – Если попугай, можно назвать Полли.
– Есть такая героиня по имени Полли в «Опере нищего», – объяснила Мэнди.
Скриппс задумался. Может, птичка и попугай. Попугай, удравший из какого-нибудь сытого дома какой-нибудь старой девы. Пустившийся на вольные хлеба, подальше от новоанглийской холостячки.
– Лучше обождите, посмотрите, как она себя покажет, – посоветовал коммивояжер. – У вас еще уйма времени.
Этот коммивояжер дело говорил. Он, Скриппс, даже не знал, какого пола эта птичка. Девочка это или мальчик.
– Обождите, посмотрите, будут яйца или нет, – предложил коммивояжер.
Скриппс посмотрел коммивояжеру в глаза. Этот парень высказал его собственную мысль.
– А вы кое-что понимаете, коммивояжер, – сказал он.
– Что ж, – скромно признал коммивояжер, – я ж не просто так столько лет коммивояжер.
– Здесь ты прав, приятель, – сказал Скриппс.
– Славная у тебя птичка, браток, – сказал коммивояжер. – Ты за нее держись.
Скриппс и так это знал. О, эти коммивояжеры кое-что понимают! Исколесили вдоль и поперек всю нашу великую Америку. Эти коммивояжеры смотрят в оба. Они не дураки.
– Слушай, – сказал коммивояжер, сдвинул на лоб свой котелок и, подавшись вперед, сплюнул в высокую медную плевательницу, стоявшую возле его стула. – Хочу рассказать тебе, какая расчудесная вещь случилась со мной как-то раз в Бэй-сити.
Мэнди, официантка, подалась вперед. Миссис Скриппс подалась к коммивояжеру, чтобы лучше слышать. Коммивояжер неловко взглянул на Скриппса и погладил птичку пальцем.
– Расскажу как-нибудь в другой раз, брат, – сказал он.
Скриппс все понял. Из кухни, через дверцу, донесся визгливый, озорной смех. Скриппс прислушался. Неужели это негр смеялся? Он задумался.
Глава девятая
Скриппс по утрам медленно бредет на насосный завод. Миссис Скриппс смотрит из окна и следит, как он идет по улице. Теперь уже «Гардиан» особо не почитаешь. Не почитаешь особо об английских политиках. Не поволнуешься особо о кризисах в кабинете министров Франции. Странные люди эти французы. Жанна д’Арк. Ева Ле Гальенн. Клемансо. Жорж Карпантье. Саша Гитри. Ивонн Прентан. Грок. Братья Фрателлини. Гилберт Селдес [29]. «Даял». Премия «Даяла». Марианна Мур. Э.Э. Каммингс. Со своей «Огромной комнатой» [30]. «Вэнити-фэйр». Фрэнк Крауниншилд [31]. В чем, вообще, дело? К чему все это?
Теперь у нее есть мужчина. Ее мужчина. Ее собственный. Удержит ли она его? Удержит ли при себе? Она задумалась.
Миссис Скриппс, бывшая немолодая официантка, теперь жена Скриппса О’Нила, у которого есть хорошая работа на насосном заводе. Диана Скриппс. Диана – это имя собственное. И маму ее так же звали. Диана Скриппс смотрит в зеркало и думает, сможет ли удержать мужа. Вопрос нешуточный. Зачем он только увидел Мэнди? Достанет ли у нее мужества перестать ходить со Скриппсом в ресторан? Она не смела. Он станет ходить один. Она это знала. Ни к чему себя обманывать. Он станет ходить один и разговаривать с Мэнди. Диана посмотрела в зеркало. Удержит ли она его? Удержит ли она его? Эта мысль не давала ей покоя.
Каждый вечер они бывали в ресторане, который она уже не могла называть закусочной, – от этого у нее в горле вставал ком, затрудняя дыхание. Каждый вечер в ресторане Скриппс теперь разговаривал с Мэнди. Эта девчонка пыталась увести его. Его, ее Скриппса. Пыталась увести его. Увести его. Сможет ли она, Диана, удержать его?
Она ведь просто потаскуха, эта Мэнди. Разве так годится? Разве так можно? Увиваться за чужим мужем? Вставать между мужем и женой? Рушить дом? И все с этими вечными литературными россказнями. Этими бесконечными побасёнками. Мэнди обаяла Скриппса. Диана призналась себе в этом. Но она еще могла удержать его. Теперь только это имело значение. Удержать его. Удержать его. Не дать ему уйти. Заставить остаться. Она посмотрела в зеркало.
Диана оформляет подписку на «Форум». Диана читает «Ментор». Диана читает Уильяма Лайона Фелпса [32] в «Скрибнере». Диана идет морозными улицами тихого северного городка в Публичную библиотеку, чтобы читать книжный обзор в «Литерари дайджест». Диана ждет почтальона, который принесет ей выпуск «Букмена». Диана ждет, стоя в снегу, когда почтальон принесет «Субботний литературный обзор». Диана стоит с непокрытой головой в нарастающих сугробах и ждет, когда почтальон принесет литературное приложение к «Нью-Йорк таймс». Есть ли во всем этом толк? Поможет ли это удержать его?
Поначалу так казалось. Диана заучила наизусть передовицы Джона Фаррара. Скриппс просиял. Слабый отсвет прежнего огня показался в глазах Скриппса. Затем потух. Легкая ошибка в формулировке, легкое недопонимание фразы, легкое искажение смысла придавало всему этому оттенок фальши. Она будет стараться. Она просто так не сдастся. Он ее мужчина, и она его удержит. Она отвела взгляд от окна и вскрыла конверт с журналом, лежавший на столе. Это был «Харперс Мэгэзин». «Харперс Мэгэзин» в новом формате. «Харперс Мэгэзин», совершенно измененный и обновленный. Возможно, это ей поможет. Она задумалась.
Глава десятая
Приближалась весна. Весной пахло в воздухе. (Прим. автора. Это тот же день, что и в начале всей этой истории, в первой части.) Дул легкий чинук. Рабочие с завода идут домой. Птичка Скриппса поет в своей клетке. Диана смотрит из открытого окна. Диана следит, когда на улице покажется ее Скриппс. Удержит ли она его? Удержит ли она его? Если она его не удержит, оставит ли он ей свою птичку? С некоторых пор она чувствовала, что не удержит его. По ночам теперь, когда она касалась Скриппса, он поворачивался не к ней, а от нее. Это была мелочь, но жизнь состоит из мелочей. Диана чувствовала, что не удержит его. Пока она смотрела из окна, из ее безжизненной руки выпал журнал «Сенчури». В «Сенчури» появился новый редактор. Там стало больше ксилографий. А Гленн Фрэнк теперь отправился куда-то возглавлять какой-то большой университет. В журнале стало больше Ван Доренов. Диана почувствовала, что сможет повернуть это в свою пользу. Счастливая, она открыла «Сенчури» и читала все утро. Затем подул ветер, теплый ветер чинук, и она поняла, что скоро Скриппс будет дома. По улице тянулось все больше мужчин. Был ли среди них Скриппс? Ей не хотелось надевать очки и высматривать его. Ей хотелось, чтобы Скриппс, вернувшись с работы, увидел ее в самом выгодном свете. Чем сильнее она чувствовала его приближение, тем слабее становилась ее недавняя уверенность, внушенная «Сенчури». Она так надеялась, что журнал даст ей что-то такое, что поможет удержать Скриппса. Но теперь уже не была в этом уверена.
Скриппс идет по улице с толпой разудалых рабочих. Мужчин будоражит весна. Скриппс покачивает ведерком для ланча. Скриппс машет на прощание рабочим, заворачивающим один за другим в бывший салун. Скриппс не смотрит на ее окно. Скриппс поднимается по лестнице. Скриппс приближается. Скриппс приближается. Вот и Скриппс.
– Добрый вечер, дорогой Скриппс, – сказала она. – Я читала рассказ Рут Сакоу.
– Привет, Диана, – ответил Скриппс.
Он поставил ведерко для ланча. Диана выглядела старой и усталой. Можно быть с ней повежливей.
– О чем был рассказ, Диана? – спросил он.
– О маленькой девочке в Айове, – сказала Диана и приблизилась к нему. – О людях на земле. Он мне слегка напомнил о моем Озерном крае.
– Даже так? – спросил Скриппс.
В каких-то отношениях насосный завод закалил его. Речь его стала более отрывистой. Более похожей на речь местных северных рабочих. Но ум его остался прежним.
– Хочешь, я немножко почитаю вслух? – спросила Диана. – Тут такие милые ксилографии.
– Как насчет пойти в закусочную? – сказал Скриппс.
– Как пожелаешь, дорогой, – сказала Диана и добавила, не сдержавшись: – Хоть бы… ой, хоть бы ты вовсе ее не видел!
Она утерла слезы. Скриппс их даже не заметил.
– Я возьму птичку, дорогой, – сказала Диана. – Она весь день дома.
Они пошли вместе в закусочную. Но уже не держались за руки. Они шли, как положено ходить давно женатым людям. Миссис Скриппс несла клетку с птичкой. Птичка была счастлива на теплом ветерке. Навстречу им шли, пошатываясь, мужчины, пьяные от весны. Многие заговаривали со Скриппсом. В городке его теперь хорошо знали и относились с симпатией. Отдельные мужчины, покачиваясь, приподнимали шляпы перед миссис Скриппс. Она рассеянно им кивала. «Только бы мне удержать его, – думала она. – Только бы мне его удержать». Когда они шли по узкому тротуару северного городка, сплошь в слякотном снегу, что-то застучало у нее в голове. Возможно, это был слаженный топот их ног. Я его не удержу. Я его не удержу. Я его не удержу.
При переходе через улицу Скриппс взял ее под руку. Почувствовав его ладонь на своей руке, Диана поняла, что так тому и быть. Ни за что она его не удержит. Навстречу им прошла по улице группа индейцев. Они смеялись – над ней или это какой-то туземный юмор? Диана не могла разобрать. Она разбирала лишь то, что выстукивал в ее висках пульс: «Я его не удержу. Я его не удержу».