Давид Львович Константиновский
Весьма достойная судьба
ЛУНА, естеств. спутник Земли; находится от нее на ср. расстоянии 384 400 км. Светит отраженным солнечным светом.
Астрономы, однако ж, заключают, что Луна не имеет атмосферы и потому не может быть обитаема.
Что такое жизнь? Человек живет и петух живет…
Из трактата декабриста
Телеграмма
СИГМЫ 99/287 12 05 1347 СТАНЦИЯ ЮРКОВУ ПРОШУ ВАШЕГО РАЗРЕШЕНИЯ ПРИЛЕТЕТЬ СОВЕТОМ ЛИЧНОМУ ДЕЛУ ОЧЕНЬ. ВАЖНО ЗАРАНЕЕ БЛАГОДАРЕН = КОШКИН
Телеграмма
СТАНЦИИ 46/077 04 05 1824 СИГМА КОШКИНУ ВАЛЯЙТЕ = ЮРКОВ
Телеграмма
СИГМЫ 101/314 09 05 2110 СТАНЦИЯ ЮРКОВУ БОЛЬШОЕ СПАСИБО ТЧК ВЫЛЕТАЮ ПЕРВОЙ РАКЕТОЙ = КОШКИН
Рассказывает Юрков
Он явился, когда пора было уже ложиться спать. Надя была недовольна. Я тоже не испытывал восторга. Я понятия не имел, зачем мог понадобиться какому-то не известному мне Кошкину.
Зазвонил телефон внутренней связи, я снял трубку, и привычный голос робота, дежурившего у входного шлюза станции, сказал:
- К вам гость.
- К нам гость,- со вздохом повторил я Наде.
- Хорошо,- ответила моя жена обреченно.- Надеюсь, я не нужна? Если будешь угощать, продукты в холодильнике.
Как раз в этот момент раздался стук в дверь.
- Да,- сказал я,- входите, пожалуйста.
Дверь медленно раскрылась, и он нерешительно шагнул в наш отсек. Посмотрел на нас, потупился и так и встал около двери, глядя в пол.
- Добрый вечер,-произнес он едва слышно.- Я Кошкин.
Мы смотрели на него во все глаза. На Луне не часто встретишь такого.
Первой пришла в себя Надя. Сказала:
- Здрасьте…
Я подошел поближе и сначала закрыл дверь позади Кошкина: сам он, по всему судя, делать этого не собирался. Потом я протянул ему руку. Пожатие было слабым и неуверенным.
- Коля,- пробормотал он.
- Садитесь,- пригласил я.
Он присел на краешек стула и поставил портфель рядом с собой. Можно было подумать, что он в космопорту и объявили задержку рейса. Мы с Надей так и продолжали стоять, разглядывая гостя. Изредка Коля Кошкин поднимал глаза и коротко, робко на нас поглядывал из-за толстых стекол своих очков. Глаза за стеклами казались очень выпуклыми. Ясно было, что обладатель их проводил время за чтением .книг. Выражение глаз было грустное, какое-то отчаявшееся. Ниже глаз набрякли мешки, а щеки были такие бледные, что сравнить их цвет можно только с цветом бумаги из архива нашей ЭВМ. Волосы, сразу было видно, не мешало бы помыть, бороду - расчесать и подстричь, а рубашку под довольно-таки мятой курткой не мешало бы застегнуть как следует: казалось, пуговицы и петли перепутаны, как у клоуна в детской телевизионной передаче. Словом, было на что посмотреть.
- У меня к вам дело,- забормотал он опять.- Важное. Очень.
- Да-да, я понял,- сказал я, прикидывая, что с ним делать.- Слушаю вас.
- Вы это, садитесь,- пригласил он.
Я, признаться, чуть было не сказал: «Спасибо». Надя прыснула. Ситуация становилась все более интересной.
Что ж, мы воспользовались предложением Кошкина. Он вскинул глаза, убедился, что мы сели, и забубнил снова. На этот раз он прямо приступил к делу.
- У меня, видите ли, исчезла жена,- сказал он просто, безо всяких там церемоний.
Хорошо еще, что мы сидели на диване! Надя откинулась на подушки. Я посмотрел на нее - она едва сдерживалась, чтобы не захохотать. Я понял, что принимать гостя мы будем вдвоем.
Он между тем посмотрел на Надю с удивлением. И добавил:
- Вот уже четвертый день!
На минуту Наде удалось сделать серьезное лицо. Но едва Кошкин опять опустил глаза, она не выдержала и засмеялась.
- Ну, Юрков! - сказала она сквозь смех.- Вот уж не думала, что ты специалист по беглым женам…
Кошкин снова посмотрел на Надю. В глазах его был укор. Это был такой укор, что Надежда начала оправдываться:
- Нет, правда, послушайте… Кошкин… Я-то ведь всегда считала, что Юрков - физик. А?
Тут Кошкин улыбнулся. У меня отлегло от сердца. Всякие, знаете, бывают визитеры. Нет, Кошкин, вроде, был в своем уме.
- В том-то и дело,- сказал он.- И моя Маша - тоже.
- Это, конечно, аргумент! - расхохоталась Надежда.- Ну, знаете, вы с вашим делом… Как бы это сказать…
Кошкин опять улыбнулся. Это следовало оценить по достоинству: он улыбался, хотя ему, видно, было не до улыбок. Он держался молодцом, ничего не скажешь. Мы ждали.
- Понимаете, жена мне о вас говорила. Когда рассказывала о своей работе. Я, конечно, ничего в ее делах не понимаю. Я, знаете ли, историк. В четверг она говорила о каком-то эксперименте и о возможных опасностях. Когда я забеспокоился, она мне ответила, что все будет в порядке, что она использует научные труды ваши и еще чьи-то, никак не могу вспомнить.
- Фревиля? - подсказал я наугад.
- Точно. Он как-то был у нас в гостях, прилетал к Маше по делам. С женой.
Фревиль - старый мой друг со студенческих времен. Мы познакомились в интернациональном строительном отряде на обратной стороне Луны (море Москвы, залив Астронавтов). Потом работали по одной тематике, сделали несколько совместных работ. Теперь он - крупнейший теоретик в отделе, расположенном примерно в двух тысячах километров от нашей Станции. Его лаборатория делает роботов, которые на Луне нарасхват.
- Так,- сказал я,- ну и что же?
- Разговор этот был, значит, в четверг, а в пятницу утром Маша улетела в командировку на Землю. И, представьте, исчезла. Вот я и решил обратиться к вам. Может, вы знаете, где она по этим делам может быть.
- Вы не обращались в дирекцию, в Службу безопасности?
- Нет,- замялся Кошкин,- как-то неловко… Да и Маша была бы недовольна, что я переполох поднял. Я думал, думал и решил попросить вас…
- А почему, скажем, не Фревиля?
Кошкин смутился.
- Ракета в Отдел будет только завтра. А к вам была сегодня… Я бы до завтра не дотерпел.
- Ладно, мужики,- сказала Надя, поднимаясь с дивана.- С вами все ясно. Пойду-ка я готовить всем нам ужин. Ночевать, Коля, вы будете у нас. А пока я вожусь на кухне, вы тут обсудите Колины проблемы.
Надя вышла, а я принялся ходить из угла в угол. Я понятия не имел, как приступить к делу. Но помочь-то надо было. Коля Кошкин сидел и терпеливо ждал. Я решил начать с самого простого.
- Хорошо, Коля, расскажите, как это произошло.
- Пожалуйста,- с готовностью ответил Кошкин.- Утром, значит, я проспал, иду, это самое, умыться и вижу на столе записку от жены: «Улетаю на Землю. Завтра вернусь, обед в холодильнике. Если задержусь, не беспокойся. Целую». Вот и все. И четвертый день ее нет.
- Записка у вас с собой?
- Да, вот она.
Кошкин протянул мне листок бумаги. Я развернул его и перечитал дважды.
- Коля, а тут вот еще приписано: «В случае чего, воспользуйся столовкой».
- Да, я забыл. Прошу прощения.
- Выходит, она все-таки предполагала, что может задержаться?
- В этом нет ничего особенного. Видите ли, она очень увлечена своей работой. Но если бы задержалась, то, может, только на день-два. И обязательно дала бы мне с Земли знать об этом.
- Понятно.
- Она прямо вся в работе,- продолжал Кошкин.- Часто остается в своей лаборатории по вечерам. Бывает, я сижу один дома, сижу, а потом отправляюсь к ней. К сожалению, я не могу ей помочь. Просто потолкаюсь там у нее, а потом мы вместе идем домой.
- Похоже, семья у вас прекрасная.
- Да! - горячо сказал Кошкин.- Кажется, мы не поссорились ни разу.
Я еще походил из угла в угол.
- Простите, Коля, я все-таки задам вам несколько нескромных и банальных вопросов.
- Пожалуйста, пожалуйста!
- Может быть, ваша жена куда-то собиралась в последнее время? Кроме этой командировки на Землю. Припомните, не обмолвилась ли она о чем-нибудь в этом роде.
- Нет. Точно вам говорю, что нет.
- Не происходило ли в вашей семье каких-то чрезвычайных событий?
- Абсолютно нет.
- Тогда, может, наоборот, жизнь текла слишком однообразно? Не могла ваша жена попросту заскучать?
- Не думаю… Она говорила, и часто, что ей очень нравится такая жизнь, что только такая жизнь дает ей возможность много работать.
Я еще перебрал в голове возможные варианты и понял, что превращаюсь в самого настоящего детектива. Но что ж делать!
- Припомните, Коля, хорошенько. Не задумывалась ли ваша жена в последнее время как-нибудь так, вдруг, скажем, посреди разговора?
- Нет, говорю вам, ничего особенного не было.
- А о чем вы говорили больше всего в последние дни?
- Вы можете не поверить, но в основном мы говорим о работе. Она рассказывает, как у нее идут дела, ну, разумеется, в общих чертах, я ведь ничего там не смыслю. Я рассказываю ей про свои, она всегда слушает с удовольствием и говорит, что это заменяет ей чтение книг.
- А вечером, перед исчезновением вашей жены?
- Мы говорили о моей монографии. Я как раз месяц тому назад закончил первый вариант, а на прошлой неделе получил с Земли протокол обсуждения.
- Замечаний хватает? - спросил я автоматически, хотя это, конечно, не имело отношения к делу.
Кошкин вздохнул:
- Порядочно…
Я кивнул. Обычная история.
- Не огорчайтесь, Коля, так всегда с первым вариантом.
- Да я знаю! Работы по этим замечаниям много, но я оптимист. И потом,- он улыбнулся и расцвел,- моя Маша тоже говорит, это ничего.
Я взглянул на него. Прямо черт-те что было написано у него на лице. Во всяком случае, ясно: он влюблен в свою жену, они - отличная пара… Я обернулся к двери. Где там, кстати, Надежда, скоро ли будет ужин? Мои вопросы к Кошкину катастрофически иссякали.