[132]. Однако эта секта, по словам Колотыгина, подвергается гонениям, подозреваемая в сочувствии христианству, поэтому «Бизенский или Инабский князь», ее поддерживавший, был смещен и вынужден отказаться от правления.
Далее подробно характеризуется «нравственный характер» японцев, который описывается в книге в самых лестных выражениях. «Японцы — просвещеннейший и образованнейший народ во всей Азии, чувство собственного достоинства придает им характер благородный и гордый. Они воздержны, не знают расточительности и поэтому живут в изобилии и в щастии. Они здоровы и имеют крепкое телосложение, ибо ведут порядочную жизнь и наблюдают во всем чистоту. Деятельны и трудолюбивы, но уважают веселье и шутки. Монархам и начальникам преданы, между собоюучтивы, вообще добры, справедливы и честны, но не всегда в отношении к иностранцам». Для объективности здесь названы и «главнейшие пороки и недостатки» японского народа — «мщение и жестокость, происходящие от политического их состояния, гордость, причиняемая мнением, что они суть потомки богов, наклонность их к сластолюбию, которая однакож оправдывается климатом и между тем ограниченнее, нежели у других юго-западных народов, а особливо у китайцев, и наконец — великое суеверие, поддерживаемое и питаемое их религией и жрецами»[133].
В книге говорится о многом — вплоть до традиционной медицины — «накалывание золотою иглою и жжение какой-то шерстью», подробно перечисляются взаимные выгоды и возможная структура товарообмена — рассуждения о товарах, «которые Россиянами могли бы быть в Японию ввозимы и из оной вывозимы». С точки зрения Колотыгина, из Японии в случае завязывания торговых отношений можно было бы вывозить сарацинское пшено (т. е. рис), камфору, чай, медь, драгоценные металлы, шелк, хлопчатую бумагу, фарфор, лакированные вещи, жемчуг и др.
Сочинение заканчивается пророчеством: «Когда в сей восточной части Российской империи приумножится народонаселение, распространится просвещение, заведутся фабрики и мануфактуры и когда Российская северо-Американская Компания придет в состояние более действовать на отдаленный восток Азии, тогда торговля и мореплавание процветут на берегах Сибири; тогда без сомнения наступит время, в которое Российские корабли будут привозить Японцам произведения тропических стран Азии»[134].
В первой трети XIX в. публикаций разного рода, связанных с Японией, довольно много, и многое останется за рамками нашего повествования. Просто перечислим еще некоторые важные источники — главным образом переводы и компиляции того времени, помещенные в различных журналах, а также вышедшие как отдельные издания:
Описание народов, обитающих в Европе, Азии, Африке и Америке: В 4 ч. СПб., 1812;
О морских людях и ордене слепых в Японии / / КИ. 1819. № 9[135].
Суждение о вере японского государя // Восточные известия. 1814. № 4;
Ф. Шемелин. Журнал перваго путешествия россиян вокруг земного шара, сочиненный под высочайшим его Императорского величества покровительством Российско-Американской компании главным комиссионером, московским купцом Федором Шелеховым. ч. 1–2. СПб., 1816–1818;
Отрывки из записок капитана Головнина // Сын отечества. 1816. № 17;
Путешествие в Японию // Исторический, статистический и географический журнал. 1820. № 12;
Путешествие по Японии дон Родрига де Вивера и Веласка, испанского генерал-губернатора Филиппинских островов // Санкт-Петербургские ведомости. 1830. № 94, 95, 98, 99, 102, 103, 108 и 109.
Этот список не исчерпывает всех имеющихся публикаций на первую треть XIX в.[136] Многие из кратких источников этого времени здесь не названы, отметим одну из вышеназванных публикаций — «Путешествие по Японии дон Родрига де Вивера и Веласка, испанского генерал-губернатора Филиппинских островов» (1830). Знаменательно предисловие к переводу, гласящее: «В ожидании известий, которые обещал сообщить нам счастливо возвратившийся из плена в Японии немецкий ученый-путешественник Зибольд[137] о сей сокровенной для Европы стране, мы представляем здесь следующее, написанное за 222 года донесение о Японии. Оно оставалось в продолжение столетий заброшенным в библиотеке Эскуриала, пока в 1823 Ученый, переведший оное на Французский язык, не получил от отца-библиотекаря неизвестную до того времени книгу вместе с оригинальной рукописью самого сочинителя. При большом недостатке сведений о Японии и при неизменчивости отношений в сей стране, вследствие которой внутреннее оной состояние, вероятно, пребывает и теперь точно таким же, каким его описывает Дон Родриго, можно предполагать, что сообщение сего донесения не будет неприятно нашим читателям».
Здесь примечательно и предположение, что за два столетия в Японии ничего не изменилось, и нескрываемая жажда сведений о Японии в российском обществе. (Речь идет о путешествии, предпринятом в XVI в. испанским губернатором Филиппин на галлионе с большим грузом — товарами, которые генерал-губернатор вез в Испанию. Его судно, подхваченное бурей, долго носилось по волнам и в конце концов было прибито к японским берегам. Описания испанца почти все выдержаны в превосходных тонах и рисуют изобильную, опрятную, необычную для иностранца, упорядоченную и приветливую страну.)
Следующий объект нашего описания — пространная книга Н. Горлова «История Японии, или Япония в настоящем виде»[138], содержащая 138 страниц. Горлов, как он сам пишет, долгое время служил в самых восточных губерниях России, по-видимому, особенно интересовался Японией и стремился уточнить и исправить данные, содержащиеся у Кемпфера и Рейхеля, поскольку в них он находил много ошибок: «Иностранные писатели представляют сие государство в величественном виде, силе и богатстве, окруженным неприступностию от натуры со всех сторон, с прибавлением чудесного, тогда как и по наружности не могли они с верностью означить на картах положения его; провинции именованы такими названиями, которых вовсе не существует… писали по слухам, а потому и неверно».
Неверным этот сын XIX в. находит у своих предшественников и у самих японцев многое. История заселения Японских островов видится ему таким образом: «Сами они [японцы. — Л.Е.], не имея чем свое собственное происхождение доказать, выводят к затмению истины начало свое от богов и полубогов, но давно прошло тому время, когда сему верили; а к тому по их же историческим письменам оказывается, что на островах, на коих существует сие Царство, первоначально обитал тот самый народ, который наполнял Восточный край Сибири от Якутска к Некому, бродящих Тунгусов, кои, питаясь звериным промыслом, с материка на малых судах перебирались на близь и противу лежащие острова, и подаваясь вправо от Шантарских и Сахалина в Иедзо [Хоккайдо. — Л.Е.]. И потом далее чрез пролив, находили места одно от другого, что далее, то более привлекательнее выгодами, для их промыслов необходимыми…» Он пишет также, что португальцы присвоили себе первенство в христианизации Японии, но о христианстве японцы впервые узнали от китайцев, — с этим отчасти можно согласиться.
Но далее доверие к здравому смыслу иногда подводит решительного и гиперкритично настроенного Н. Горлова: так, он называет ряд сведений Кемпфера, Рейхеля и Миллера «сказками». «И таковыми-то изданиями иностранцы нас одолжают!» — пишет он. Однако многое из того, что, как он считает, «рассудку противно», все же существовало на самом деле — например, он высмеивает сообщение о том, что японские женщины ныряют в море до 60 сажень глубины, чтобы потом приготовить пищу из ядовитых трав (однако, видимо, имеются в виду правдивые сведения о ныряльщицах ама, добывающих на морском дне водоросли). Почти близко к правде и то, что «японские дамы, чтобы показать свою красоту полнотою, надевают до 50 пар платья на себя вдруг», — с той поправкой, что делалось это зимой и скорее ради тепла, и слоев одежды у придворных дам все-таки было не 50, а 12, но и 12 тоже могли ошеломить европейца.
Рационализм века побуждает его давать так называемые научные объяснения разным загадочным фактам — например, он объясняет, что крыши японских дворцов вовсе не из кованого золота, а крашены под золотой цвет и покрыты лаком и т. п.
Для Горлова Япония — страна гораздо меньшей площади и протяженности, чем об этом писали, — всего 1800 верст, в ней слабые гарнизоны, пушек вовсе нет, в городах и даже в столицах все строения деревянные, а не кирпичные, и т. п. «Из сего краткого изложения видно, какой слабый состав имеет сие Государство, при всем своем от натуры данном богатстве, и правительство, чувствуя оное, старается всемерно быть в безвестности от Европейцев, а из сего следует, что с сим Государством следует иметь сношения требовательные и настойчивые, никогда не входить на судах в Порт Нангазаки [Нагасаки], а сноситься в других портах, потому что расположение первого такое, что вошедший корабль в невозможности выйти, сими средствами можно дойти и получить от Японского правительства все желаемое; но как сделанное описание объяснит более, то сим и прекращаю»[139].
Подробная монография Н. Горлова повествует об истории Японии начиная с древнейших времен, о религиях, музыке, живописи, воспитании детей, законоуложениях, типографиях, сельском хозяйстве, животном и растительном мире и многом другом.
Скорее всего, он излагает свои сведения не по оригиналу, а по не очень точным французским переводам с голландских оригиналов Исаака Титсинга (1744–1812).
Древняя история рассказывается им по летописям, причем явно через позднесредневековые изложения, видимо, отчасти на основе старокорейских и китайских источников. Надо сказать, что при такой тройной перекодировке имен императоров их становится трудно опознать в его тексте даже автору настоящей книги, переводившему на русский язык как раз эти самые периоды древних японских хроник. Однако охарактеризован кратко каждый правитель, начиная с доисторических и легендарных.